Игорь Рабинер - Правда о «Зените»
Ничего не знавший обо всем этом Мутко, увидев сюжет, едва не упал со стула — и потом долго меня ненавидел, поскольку все это прошло мимо него. Сейчас у нас с ним замечательные отношения — но тогда Виталий Леонтьевич долго мне этого простить не мог.
Татьяна Садырина:
— Когда Паша получил приглашение в Питер, я, честно говоря, думала, что мы переезжаем туда надолго. Как он был воодушевлен, как хотел построить новый «Зенит»! Он же не терял интереса к команде — даже когда работал в ЦСКА, а «Зенит» прозябал в первой лиге, с болью говорил мне: «Какой же у них там дурдом!» И под Садырина нашли другие средства, чем были у клуба раньше. Так был велик в городе его авторитет.
Ему сначала позвонили от Собчака, пригласили на переговоры. Ездили дважды — сначала он один, потом мы вместе. Оба раза он был в костюме и галстуке, что на Павла Федоровича было совсем не похоже — он был простым человеком и предпочитал спортивный костюм. Говорил, что в цивильных костюмах ему неудобно.
Собчак ему понравился. Поговорили по делу, определились, потом выпили по рюмашке. Вернувшись, Паша спросил меня: «Как ты отнесешься, если мы переедем в Питер?» А как я могла отнестись? Мне хорошо там, где хорошо мужу. Но одно то, что он задал мне этот вопрос (даже если для себя все уже решил), говорило о его отношении ко мне.
Но знаете, что интересно? Контракт Павел Федорович с «Зенитом» не подписал — он сделал это гораздо позже, уже в процессе работы. Так же у него и в ЦСКА было. Такой он был человек, что все у него строилось на доверии. Бышовец бы так никогда не поступил — он не просто не стал бы работать без контракта, но даже и с контрактом, но не заверенным у нотариуса. И жил Бышовец в «Астории», тогда как Паша даже во время переговоров с Собчаком останавливался в своей старой квартире…
И потом — есть Собчак, а есть исполнители. И даже ту смешную для тренера по нынешним временам зарплату в две тысячи долларов, на которую они договорились, ему долго не платили. Проходит месяц, второй, я еще работать не пошла — и есть дома стало нечего. Потом один раз деньги заплатили. Но затем четыре месяца не платили ничего!
Приехала из Перми в гости мама Павла Федоровича. Разговорились, и я сказала, что он не получает зарплату. Она удивилась: «Но на работу-то он ходит! Это несерьезно!» Прошло еще некоторое время, и я начала говорить: «Паша, я захожу в магазин, смотрю в кошелек и думаю — нам купить пакет молока или батон хлеба? И то, и другое — не получается». А у нас и мама в гостях, и сын из института голодный возвращался, и собаку кормить надо. Ему все обещали и обещали, но не платили ничего.
И тогда мы с его мамой уговорили его не идти на работу. Только на третий день из клуба позвонили: «Пал Федорыч, вы заболели?» Он ответил: «Да вот жена не пускает, говорит, что сил у нее нет. И у меня нет — кушать хочется!» После этого, дней через десять, получил зарплату.
А ведь считается, что, когда Садырин пришел в «Зенит», там благодаря личным гарантиям Собчака было уже медом намазано. Как видим — с большими оговорками. 90-е годы…
* * *Возглавив «Зенит», Садырин произнес слова, ставшие крылатыми: «Хочу выйти в высшую лигу и обыграть там "Спартак"».
«Культовая фраза!» — восклицает Михаил Шац. Красно-белые были тогда в положении российского футбольного Эвереста, питерский клуб же казался маленьким холмиком, до поры до времени — надгробным. И Шац, который, будучи поклонником «Зенита», играл роль спартаковского болельщика Мишгана в популярнейшей юмористической телепрограмме «Назло рекордам», понимал это как никто другой.
Даже Андрей Аршавин признался мне, что в те годы он, воспитанник школы «Смена», во время матчей подавал мячи «Зениту», но больше любил «Спартак». «Зенит» же тоже любил — но как команду родного города. Не более. Для Аршавина и его сверстников «Спартак» и «Зенит» в ту пору были клубами из двух разных измерений.
Тем не менее уже весной 2006-го обе провозглашенные Садыриным цели будут реализованы.
Глава IV. Мутко и Садырин
Сказать, что я с безоговорочным восхищением отношусь к многолетнему президенту «Зенита», а ныне — руководителю РФС и министру спорта Виталию Мутко, значило бы погрешить против истины. Виталий Леонтьевич соткан из противоречий.
Но отрицать огромный вклад Мутко в то, что «Зенит» восстал из пепла, — глупо и бессмысленно. Если бы не этот неугомонный, постоянно ставящий невозможные цели человек — вероятно, никакого возрождения и не случилось. Клуб попросту не вышел бы на ту орбиту, где им заинтересовались сильные мира сего. Мутко начал заниматься «Зенитом», когда тот нищенствовал в первой лиге, — а закончил, когда в активе команды были Кубок России, бронзовые и серебряные медали чемпионата страны. Во всех рассуждениях о его роли в истории питерского клуба никогда нельзя забывать о стартовой и финишной точке Мутко в «Зените».
Поздней осенью 2008 года мы разговаривали с ним о крахе московского «Торпедо». В том числе и о том, что хозяин этого клуба Владимир Алешин вовремя не согласился продать команду олигарху Александру Мамуту. Когда я спросил об этом президента РФС, Мутко не упустил возможности напомнить:
— Руководитель должен чувствовать изменение ситуации. В какой-то момент я понял, что мы — средний клуб, способный занять третье место, выиграть Кубок, но не более. Стало понятно, что для решения новых задач нужно привлекать нового собственника. И я пошел на то, чтобы такого собственника привлечь, а в перспективе передать клуб «Газпрому».
В этой цитате — весь Виталий Леонтьевич. Описанная им история была в тысячу раз сложнее, и нужно обладать наивностью двухлетнего ребенка, чтобы поверить, что Мутко добровольно, исключительно из альтруистической мечты о прогрессе любимой команды, отдал ее в чужие руки. Может, такие люди действительно есть, но на каких-то других планетах. Он был слишком любящим отцом, чтобы расстаться со своим дитятей без ревности и борьбы. Что на самом деле вовсе не плохо. Поскольку подчеркивает: «Зенит» для него был (а скорее всего, в глубине души и остается) не местом службы, а частью сердца. И весомой частью.
В той же цитате — весь его эгоцентризм. «Я понял», «Я пошел»… Мутко обожает быть на первом плане и произносить местоимение «я». Мутко много, порой — невыносимо много говорит, что, мне кажется, снижает весомость каждого отдельно взятого слова. Мутко заполонил телеэкраны и страницы газет. Мутко раздает громогласные обещания, но не всегда их выполняет: скажем, придя к власти в РФС, он пообещал провести жесточайшее расследование допинговой истории с Егором Титовым и наказать виновных — но результаты «расследования» не оглашены по сей день, а фигуранты того дела спокойно работают в футболе.
Мутко склонен лезть не в свою епархию: памятна, скажем, конфликтная ситуация осени 2006 года, когда Гус Хиддинк в интервью автору этих строк для «Спорт-Экспресса» выразил недовольство, что президент РФС перед играми заходит в раздевалку сборной и произносит долгие, раздражающие команду речи. С Мутко, как считает немало людей в футбольном мире, невозможно работать — оттого так велика в РФС текучка кадров. Ему ничего не стоит унизить подчиненного, наказать невиновного под горячую руку. А заранее назначенного приема у Виталия Леонтьевича иногда приходится ждать часами, если не днями.
Последнее описал, в частности, журналист Иван Жидков в их совместной с Властимилом Петржелой книге «Однажды в России»: «Обычно аудиенции у Мутко приходилось ждать часа по три, по четыре, даже если было необходимо решить какой-то срочный вопрос. От этого постоянно страдал работавший в то время пресс-атташе Игорь Ленкин, который с утра выстаивал у кабинета босса в гигантских очередях, чтобы подписать какую-то жалкую бумажонку. Любопытно, что Игоря привел сам Виталий Леонтьевич. После чего их отношения стали, мягко говоря, другими. Об этом говорил не только Игорь, но и прочие люди, которые по жизни неплохо ладили с Мутко, но стоило им попасть в его прямое подчинение, как вся идиллия нарушалась».
Все это трудно отрицать. Но не менее, а, наверное, более важно другое. При Мутко, человеке с гигантским запасом энергии, с чудовищной требовательностью не только к другим, но и к себе, всегда движется дело.
Так было и в «Зените», и в РФС. Можно сколько угодно говорить, что сборную России тот же Хиддинк возглавил благодаря Роману Абрамовичу — в целом так и есть. Но на решающем этапе к переговорам подключился Мутко. И если бы он произвел на голландца отталкивающее впечатление, то о бронзе Euro-2008 мы бы не могли и мечтать. Недаром в марте 2009 года, давая мне интервью для «Спорт-Экспресса», Хиддинк подчеркнул, что тремя годами ранее отказался от предложения возглавить сборную Англии, поскольку к тому времени уже дал слово Абрамовичу и Мутко. Да, первой из его уст прозвучала фамилия владельца «Челси». Но была и вторая.
