Игорь Фесуненко - Чаша Мараканы
Но вернемся к Загало. На одном из собраний команды вспыхнул конфликт, назревавший уже много месяцев. Несколько ведущих футболистов клуба обратились к Тониато с требованием выплатить задерживаемую за последние месяцы зарплату. Шисто Тониато попытался славировать, отделаться обещаниями, как это бывало уже не раз, стал взывать к тренеру с просьбой «урезонить парней». Загало сухо ответил, что он считает претензии игроков вполне оправданными. Это было последней каплей. Тониато получил долгожданный предлог обвинить тренера в «недисциплинированности». На другой день Загало получил лаконичное извещение о своем увольнении.
Как и следовало ожидать, он обратился в суд.
Не в трибунал спортивной юстиции, в котором заседают единомышленники Шисто Тониато, а в гражданский суд. И, как и следовало ожидать, судья признал Загало правым и обязал клуб «Ботафого» (увы, опятьтаки клуб, а не сам Тониато, оказывался виновником всех бед) выплатить штраф.
Отставка Загало вызвала недоумение не столько в Бразилии, сколько за ее пределами. Зарубежные специалисты отказались понять, как это можно – выгнать тренера, обладающего послужным списком Загало, тренера, одно имя которого гарантирует клубу и в стране и за рубежом престиж, славу и, следовательно, высокие сборы. Ну а для бразильцев катаклизмы, потрясавшие «Ботафого», не казались чем-то из ряда вон выходящим. Достаточно сказать, что в конце 1970 года в большинстве других «больших» клубов Бразилии происходили не менее удивительные перемены и события. В этот раз традиционные в конце сезона отставки тренеров приобрели прямо-таки катастрофический размах. Словно сорвавшись с какой-то невидимой цепи, картолы гнали не только тренеров-неудачников, что еще можно было бы иногда если не оправдать, то понять, по крайней мере. Были выставлены за дверь тренеры, завоевавшие в только что прошедшем сезоне громкие и почетные титулы. Ушел из «Сан-Паулу» знаменитый Зезе Морейра, сделавший эту команду чемпионом штата.
Вслед за ним был уволен из «Васко-да-Гамы» не менее компетентный тренер Тим, который отправился в отставку, завоевав вместе с командой звание чемпиона Рио-де-Жанейро. Буквально через пару недель после финального матча, завершившего розыгрыш Серебряного кубка страны, являвшийся фактическим национальным чемпионатом, картолы команды – победительницы турнира «Флуминенсе» отказались продлить контракт с еще продолжавшим вкушать сладость победы тренером Пауло Амаралом, в компетентности которого никто не имеет права сомневаться.
Ведь Пауло был помощником главных тренеров сборной страны в трех чемпионатах мира (1958, 1962 и 1966 гг.).
Пытаясь понять причины всех этих (и многих других, о которых уже нет возможности рассказать) неурядиц, не следует объяснять их только капризами картол. Конечно, индивидуумы вроде Шисто Тониато имеются во многих клубах. Однако все они, как и сам Тониато, являются не столько творцами системы, сколько ее жертвами. Или, точнее выражаясь, ее продуктом. Или, еще точнее, отходами производства, шлаком, выбрасываемым из чрева этой гигантской машины – бразильского профессионального футбола, который, как пишет Жоао Салданья: «… живет в обстановке политиканства, куда более мелочного, чем партийные или политические интриги. Куда более мелочного! Руководящие кадры нашего футбола, родившиеся в эпоху примитивного любительства, до сих пор не приспособились к новым идеям и нормам. Возможно, их даже не следует винить в этом. Если бы мы могли заглянуть в черепную коробку этих людей, все сразу встало бы на свои места. Мы бы увидели, что там давным-давно все высохло. Ничего нет. И нет места для чего бы то ни было. Такова жизнь».
«Все течет, все изменяется». Футбольные картолы бросают смелый вызов этой, казалось бы, неоспоримой философской аксиоме. Они умудряются сегодня оставаться такими же, какими были десять, тридцать и пятьдесят лет назад. Футбол, как и вся наша жизнь, ушел вперед. Он изобрел новые тактические и технические приемы, усовершенствовал свои правила, отстроил 200-тысячные стадионы, открыл новые формы тренировок. Благодаря телевидению мы смотрим сегодня в любой точке планеты матчи, проходящие в Мехико или Мюнхене. Благодаря кино изучаем незабываемые финты Гарринчи и «сухие листы» Диди.
А картолы – словно жучки в банке со спиртом – не претерпели никаких перемен. Дыхание прогресса лишь слегка коснулось подтрибунной жизни бразильских стадионов, что выразилось всего лишь в замене деревянных счетов арифмометрами, а бабушки-прачки – автоматической стиральной машиной. Люди, управляющие арифмометрами, остались теми же. Окаменевшие троглодиты, которые вчера пытались ставить рогатки на пути негров в большой футбол, сегодня издеваются над Загало, запрещают Афонсиньо учиться в университете и продают «Сантос» представителям «Маракеш-футбол-клуба».
К началу 1971 года, спустя какие-то полгода после финального матча на «Ацтеке», целый ряд «трикампеонов» вынужден был расстаться со своими клубами. Перешел из «Сантоса» в «Ботафого» Карлос Альберто, был изгнан из «Фламенго» Брито, ушел из «Ботафого» во «Фламенго» Роберто. Поскольку по бразильским законам футболист, продаваемый клубом, имеет право на получение 15 процентов от суммы сделки, картолы нашли хитроумный выход, избавляющий их от этих расходов: они стали осуществлять обмены игроков. Роберто был обменен на Брито.
За Карлоса Альберто Шисто Тониато отправил в «Сантос» сразу троих игроков «Ботафого»: в конце концов, «золотые» ноги капитана сборной заслуживали тройного вознаграждения. А что касается всяких там морально-этических мелочей, то это картол не интересует.
Ведь футбол – это прежде всего коммерция, бизнес, в котором для достижения максимальной прибыли при минимальных затратах все средства хороши.
Стартовая площадка „три-кампеонов"
Заключительным актом, закрывавшим торжества по случаю завоевания Нике, должен был стать «матч благодарности»: в знак признательности народу Мексики за поддержку, за овации и прочие дружественные манифестации, сопровождавшие выступления бразильской сборной на чемпионате мира, СБД пригласила сборную этой страны в Бразилию для товарищеской встречи с «три-кампеонами», которая была назначена на 30 сентября 1970 года. Матч должен был проходить на «Маракане». Кстати, не кажется ли вам, уважаемый читатель, что в книге, посвященной завоеванию «Золотой богини», нельзя не уделить пару-другую страниц рассказу об этом стадионе, ставшем колыбелью «три-кампеонов» ?
Утверждают, что футбол стал не только самым массовым, самым любимым спортом на земле, но и вообще самой «универсальной» страстью, охватившей ее обитателей. Говорят даже, что количество стран, входящих в Международную футбольную ассоциацию – ФИФА, превысило количество государств – членов Организации Объединенных Наций! Не будем спорить с этими утверждениями футбольных статистиков, ибо, как уже было сказано Ильфом и Петровым, «статистика знает все». Статистика знает, сколько голов забил Пеле на сегодняшний день и час, сколько ног было переломано подданными ее величества в матчах на кубок Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии в прошлом году или десять лет назад, сколько сосисок будет съедено в мюнхенских барах во время будущего чемпионата мира 1974 года. Одного лишь не знает статистика: сколько стадионов имеется на нашей беспокойной планете от «финских хладных скал» до еще более хладных плоскогорий Антарктиды. С точностью известно лишь одно: самым знаменитым среди них, самым шумным, веселым и – что особенно важно – самым большим является Муниципальный стадион имени Марио Фильо в Рио-де-Жанейро, знакомый миллионам болельщиков по звучному и необычному имени «Маракана».
Начнем с имени. «Маракана» (с ударением на последнем слоге: «Мар-ра-ка-НА») – индейское слово, которым много веков назад индейцы племени тупинамба, обитавшие на том месте, где впоследствии вырос Рио, назвали маленькую речушку. Много воды утекло с тех пор в этой речке. Все тупинамба давнымдавно уничтожены принесшими на эту землю «цивилизацию» португальскими колонизаторами, а речушка сохранилась. Она превратилась в грязный ручей, омывающий с юга ограду стадиона. В период тропических ливней этот ручей превращается в бурлящий и грозный поток, разливающийся на громадное пространство. В эти часы стадион становится островом, болельщики – пленниками, а сотни автомобилей, ожидающих своих владельцев, уносятся грозной Мараканой за сотни метров от тех мест, где они были оставлены водителями.
Один из таких ливней обрушился на стадион во время матча «Васко-да-Гамы» и «Ботафого» в феврале 1971 года. День тогда был солнечным и жарким. Никто из спешивших на стадион болельщиков не обратил внимания на крохотную черную тучку, показавшуюся над горой, где раскинул свои цементные руки серый Христос, высящийся над Рио-деЖанейро. Дождь начался по свистку судьи. Одновременно с первым ударом по мячу. А уже через восемь минут судья прервал поединок, поправ традицию: «матч состоится при любой погоде».
