Ашот Мелик-Шахназаров - Олимпионник из Артаксаты
— В любом случае моя жизнь вне опасности. Феодосий не посмеет посягать на неё. — И царь снова посмотрел на братьев.
— Византия, обагрившая руки кровью царя Папа, не остановится перед убийством царя Вараздата, — твёрдо сказал Карен.
— Я не только царь. Я — олимпионик, — гордо отвечал Вараздат.
— Это не остановит Феодосия, — поддержал брата Арсен. — Тем более что золотое время олимпийских состязаний уже в прошлом. Разве забыл ты, что предыдущие Игры носили только местный характер, а о предстоящих до сих пор нет никаких известий.
— Вы не правы, друзья мои, — возразил им царь. — Ещё никогда и никто не осмелился причинить вред олимпионикам. Даже если они попадали в плен во время войн. Вспомните историю — вы же образованные мужи! Когда знаменитый панкратист-олимпионик Дорией, сын ещё более знаменитого Диагора с Родоса, многократного победителя Олимпийских игр, попал в афинский плен после морской битвы у Нотия, он был отпущен без выкупа, хотя при других обстоятельствах мог бы лишиться даже жизни. Семьдесят лет спустя после битвы при Иссе Александр Македонский сразу же освободил Дионисидора, вождя попавшего в плен фиванского посольства, когда узнал, что имеет дело с олимпийским победителем. Феодосий может лишить меня трона, но не жизни и свободы! Я еду в Константинополь. Это решение я принимаю один, чтобы не взваливать ответственность на членов Большого совета. Сообщите о моём решении католикосу, спарапету и жителям Вагаршапата. Распорядитесь, чтобы сделали необходимые приготовления. Меня будут сопровождать мой личный отряд с Рубеном Гнуни и вы, друзья. Спарапет Сааруни останется в стране. Его присутствие здесь в этот трудный для Армении час нужнее.
Напрасно братья уговаривали царя отказаться от этого шага, высказывая со всей прямотой и откровенностью свои соображения.
— Мы боимся за тебя, Вараздат, — говорили они. — Примеры, которые ты приводил, относятся к седой древности. Ты ведь и сам чувствуешь, что Феодосий может лишить тебя короны. А раз так, то тебе незачем ехать на встречу с ним. Уж лучше тогда отречься от трона и предоставить нахарарам выбрать регента. А мы уедем с тобой в Арцах. Наш горный край неприступен, он никогда не был под властью чужеземцев. Ты будешь у нас в безопасности, Вараздат. Пройдёт время, и, если будет на то воля бога, ты вернёшься на трон Армении.
Но Вараздат был неумолим.
Глава X
Эдикт императора
Вдоль извилистых берегов Евфрата двигался огромный караван. Тысяча всадников, сверкая доспехами, вооружённая копьями, дротиками и мечами, двигалась по дороге огромной извивающейся змеёй. Дорога то приближалась к реке, то отдалялась от неё. Это была хорошо укатанная древняя дорога, по которой в дни мира шли караванные пути из Китая, Индии и Персии через Армению к понтийским портам и далее в Византию, Галлию и Испанию. Во время войн эта дорога служила для передвижения войск. За многие века тяжёлые военные колесницы воюющих сторон спрессовали землю, и теперь даже ливневые дожди не могли размыть дорогу.
Впереди ехал отряд лучников. Их дальнобойное оружие виднелось из-за спин, а из висящих сбоку колчанов мирно выглядывало пёстрое оперение стрел. В глаза бросалось дорогое убранство коней, цветные кожаные ремешки оголовья и такие же сафьяновые сёдла. Под стать была и одежда воинов, сильных, крепких, уверенно сидевших на своих боевых скакунах.
Как яркие цветы в горах скрашивают суровую природу Армении, так и разноцветная одежда сглаживала грозный вид вооружённых до зубов всадников. Это был личный отряд армянского царя. Сам царь ехал в середине каравана верхом на коне в окружении своих ближайших друзей и дворцовых сановников. Среди них выделялись своей величественной осанкой управляющий дворцом Зенон Аматуни, арцахские нахарары Карен и Арсен и молодой начальник царского отряда Рубен Гнуни. Сразу же за царём следовала его дорожная колесница, запряжённая шестёркой холёных коней, по два в ряд. Царь почти никогда не пользовался ею, предпочитая передвигаться более привычным способом — верхом.
Впереди каравана в окружении специальной охраны на белом широкогрудом жеребце ехал знаменосец. На острие его копья развевался личный флаг царя Армении. В конце каравана плёлся обоз со множеством слуг, которые на стоянках разбивали шатры, готовили и подавали еду, чистили одежду и седлали коней.
Торжественная поступь колонны, дорогие одежды всадников, перезвон бубенцов свидетельствовали о том, что отряд выступил не на войну. Тем не менее не было слышно ни смеха, ни шуток. Над всем караваном висело молчание. Пример подавал сам царь, погружённый в свои невесёлые думы. Будучи воином и атлетом, он привык встречать опасность с открытым забралом. Но дворцовым интригам нельзя было положить конец одним ударом, как на арене кулачного боя. Приходилось приспосабливаться, а порой и хитрить самому. Но сейчас больше всего его волновала встреча с Феодосием.
Царь в сотый раз продумывал предстоящий разговор и слова в своё оправдание, призванные рассеять подозрения императора. Вараздат был убеждён, что заготовленные им аргументы неотразимы, потому что они были правдивы. Однако чувство тревоги не покидало его. Предательская расправа над отцом Папа, царём Аршаком, завлечённым обманом на пир к персидскому царю Шапуху, несчастная доля самого Папа — эти мысли не веселили.
Лишь однажды к царю вернулось хорошее настроение — когда проезжали ущелье Даранали. Он подозвал к себе Карена, и оба стали вспоминать, как подверглись нападению сирийского конного отряда и вооружённых разбойников.
Наконец наступил день, когда караван достиг первой византийской заставы. Извещённая часовыми, здесь спешно строилась в парадные порядки отборная римская когорта. Царя Армении приветствовал специально присланный Феодосием легат Аврелий. В полном боевом облачении, скрипя кожаными и металлическими латами, византиец поднёс правую руку к груди и, резко хлопнув по ней сжатым кулаком, учтиво наклонил голову.
Он не стал сгибаться в поклоне, как это делали армянские нахарары и как полагалось обычно приветствовать царей. Вараздат остался в седле и, глядя на лысеющую голову Аврелия, молвил:
— Я слушаю тебя, посланец цезаря!
Византиец поднял голову и в цветистых выражениях приветствовал армянского царя. Передав привет от императора, он сказал:
— Божественный цезарь примет друга своего, царя Армении, не в Константинополе, а в Риме, который он по случаю воссоздания Великой Римской империи решил сделать своей второй столицей. Мы направимся туда морем. Лучшее судно императорской флотилии ждёт в порту Константинополя. Гостя императора будет сопровождать почётная когорта римского легиона, имеющая опыт хождения на судах и закалённая в морских сражениях. Поэтому царю армянскому достаточно взять для сопровождения лишь свою свиту и небольшой отряд личной охраны.
Братья при этих словах обменялись быстрым взглядом. Толмачи переводили слова Аврелия тем, кто не понимал греческого. Таких в окружении царя было, правда, немного. Вараздат молча выслушал речь сатрапа. Ни один мускул не дрогнул на его красивом, суровом лице. Он молча кивнул византийцу и, повернувшись к управляющему дворцом, сказал:
— Зенон, выдели несколько слуг и отбери всё необходимое для предстоящего путешествия. В поездку со мной отправится Ота Апауни с подарками, предназначенными для императора, Рубен Гнуни с пятьюдесятью лучшими воинами из моего отряда и, конечно, оба арцахца — Карен и Арсен. Остальные пусть сейчас же возвращаются обратно. Командование ими я возлагаю на нахарара Мхитара.
Распоряжение царя выполнялось споро. Всадники перестраивались в образцовом порядке, без суеты. Вскоре Рубен и Мхитар уже докладывали, что оба отряда готовы к выступлению. Выслушав нахараров, царь направил коня сначала к отряду Рубена. Крепкие, загорелые всадники были все как на подбор. Но главное, в их глазах не было и тени страха. Для сопровождения царя Рубен отобрал только добровольцев.
С удовлетворением кивнув головой, Вараздат повернул коня к воинам своего личного отряда. Он подъехал к Мхитару и, не слезая с лошади, обнял его. Это был тот самый нахарар, чью дочь, Ануш, Вараздат принял за юношу в день своего возвращения на родину. Обращаясь к всадникам, царь поднял в прощальном жесте руку и крикнул:
— Передайте поклон родине! Да хранит вас бог!
И затем, помедлив, добавил:
— До скорой встречи!
Круто развернув коня, он придержал его на месте, как бы успокаивая, и тут же тронулся мягкой, неторопливой рысью. Карен, Арсен и Ота Апауни пристроились за ним. Вслед двинулся Рубен со своим небольшим отрядом. Шествие замкнули византийцы во главе с Аврелием, который не решился, а может, не захотел ехать рядом с царём. Мхитар и оказавшиеся под его началом воины царского отряда не спешили поворачивать назад. Они стояли до тех пор, пока Вараздат со свитой не скрылся из виду.
