Лев Филатов - Обо всем по порядку: Репортаж о репортаже
Только если когда-нибудь берега хоккея, разделенные Атлантикой, сомкнутся с помощью регулярных турниров, в которых будут разыгрываться главные призы, станет возможным договориться о единых принципах.
Самое большое, лучше сказать громадное, впечатление осталось после серии матчей сборных СССР и Канады в 1972 году. Тут было все, что может пообещать игра. Получилось то, что и должно было получиться: сборная канадцев и советская сборная обнаружили практическое равенство сил при заметном стилевом отличии, что и сделало эту хоккейную «фреску» незабываемой. Замечу, как бы в скобках, что и тогда драк на льду было хоть отбавляй. Не столь существенно, что канадцы имели на одну победу больше, важнее общее впечатление. Желание повторения мучило почитателей игры, как сердечная тоска: «Было ведь, можно же...»
Спустя пятнадцать лет, в сентябре 1987 года, повторение состоялось. В розыгрыше Кубка Канады сборным СССР и Канады довелось провести между собой четыре матча: один в рамках турнира, где между собой встречались шесть команд, и три — в финальной серии. Вот их итоговый счет: 3:3, 5:5 (в дополнительное время шестую шайбу забили наши хоккеисты), 5:5 (теперь шестая удалась канадцам) и 6:5 в решающей встрече в пользу канадцев. Нельзя не вспомнить, что в 1972 году сборная Канады выиграла восьмую встречу в Москве с тем же счетом — 6:5. Как будто бы не прошло пятнадцати лет, как будто бы не выступало на льду другое поколение игроков!
Что же это означает? Думается мне, что эти два крупнейших сражения должны прежде всего унять амбиции и позволить прийти к обоюдному удовлетворению. Нашим нет необходимости горевать из-за маковой росинки проигрыша, а канадцам торжествовать по поводу такой же величины выигрыша. Дальновиднее всего признать, что существуют, к счастью для хоккея, две равные силы, и на них все держится. Все — это благополучие игры. А благополучие — это существование загадки на будущее. В конце концов, чемпионаты мира с хоккейной точки зрения стали пресноватыми, однообразными, приедаются. Хотя изредка командам Чехословакии, Швеции и Канады (не самой лучшей) удается вымучить победу или ничью во встречах с нашей сборной, все же на протяжении многих лет сложилось отчетливое представление, что сборная СССР — фаворит. С ней и играют как с фаворитом: приспосабливаются, ловчат, хитрят, пользуются ошибочками как заведомо слабейшие.
Матчи сборных СССР и Канады (восемь в 1972 году и четыре в 1987-м) одарили хоккеем, какого нигде и никогда больше не увидишь. Перед зрителями были две команды, считающие себя не хуже (а может быть и лучше) противника. С этим сознанием они обе и вели игру, обе — на победу, только на победу, и в открытую. Отсюда — драматизм, неожиданности и высочайший класс. Посмотришь такой хоккей и печалишься: «Что же он так редок, случаен, ему бы стать регулярным, обязательным?!»
У канадцев хоккей возник сам по себе. У нас он вырос как ответвление от сильного ствола футбола и хоккея с мячом. Отсюда, как мне кажется, и различия. Футбольное начало проглядывает у всех европейских команд, ведь и в Швеции, и в Чехословакии — первоклассный футбол. Канадцы взращены на молодечестве, ухарстве, желании покрасоваться, быть заметными. У них свой набор любимых приемов, включая кулачные. Тамошняя публика, дорого платящая за билеты, и любит своих хоккеистов такими. По выучке канадцы не уступают европейцам, а в чем-то и превосходят. Когда же им приходится противостоять командным, строгим, позаимствованным из футбола маневрам европейцев, они оказываются в чужеродной, загадочной среде и даже не понимают, почему им то и дело туго, несмотря на то, что и катаются, и бьют по шайбе, и обводят, и кидают на борта не хуже, чем приезжие.
Они мало знают о практике сборных команд, детально изученной в Европе, где мировые чемпионаты для сборных разыгрываются ежегодно. Для канадцев сборная — компания игроков, ненадолго съехавшихся накануне выхода на лед. Сборные европейских стран за сезон проводят матчей не меньше, чем клубы. Так что хоккей, несмотря на считанное число стран, его культивирующих, лишен единства, и выражение «мировой хоккей», по аналогии с мировым футболом, ему не по росту. Поэтому и не удивительно, что в хоккее существует рукоприкладство, к которому не знают как подступиться. Негоже драться на глазах у публики, надо бы этот атавизм выжечь. Но как без единства?
Я позволил себе сравнение хоккея и футбола. Но лишь для ясности. Дележ некорректен хотя бы потому, что у нас на хоккейных матчах в большинстве собирается та же публика, что и на футболе. И юноши — с одного двора, из одних школ, приятели — потом расходятся кто в футбол, кто в хоккей. Двойная мораль (одним можно, другим нельзя) — к добру не ведет. Это не довод, что стычки хоккеистов безобидны, схватились и разъехались, никто не пострадал. А аудитория? Наши телевизионщики отводят камеры от сомнительных сцен, и их нетрудно понять: неловко, стыдно.
Понимаю людей, влюбленных в хоккей. Слышу их голоса: «Сколько голов, и темп какой, и схватки, и ничьих не бывает!» А не лучше ли признать, что у этих игр больше различий, чем совпадений? Смотрите, термины те же: вратарь, нападающий, гол, ворота, офсайд... Однако и вратари несхожи, как и ворота, и нападающие, орудующие клюшками, голы забрасывающие, и офсайд совсем другой. В хоккее счет и должен быть крупнее: шайбе легче прошмыгнуть в ворота, бросают ее руками, и голевых моментов можно успеть создать уйму, передвигаясь по небольшой площадке со скоростью конькобежца-спринтера. В гандболе, скажем, еще больше голов, чем в хоккее, однако я не слышал, чтобы по этой причине кто-нибудь предпочел хоккею гандбол...
Нет, не давайте затягивать себя в водоворот беспредметного, пустозвонного спора о том, какая игра лучше. Футбол и хоккей мало в чем совпадают и ни в одном пункте не противоречат друг другу. Точнее всех это знают хоккеисты. Они относятся к футболу с превеликим уважением, и ни один настоящий мастер не позволит себе даже в шутку проводить выгодные для своей игры сопоставления. И ни хоккей футболу, ни футбол хоккею не указ. А вошедшие в моду фут- больно-хоккейные аналогии ничего не в силах доказать, кроме слабого знания предмета.
Но каждая игра имеет свою среду обитания. Хоккею остается посочувствовать. Он заслуживает жить яркой, броской жизнью. А живет однообразно, даже стал терять зрителей.
Сначала как болельщик, потом как журналист я влез в хоккей с головой. Мне было интересно в нем разобраться, что-то для себя открыть. И, пожалуй, подходил я к нему с футбольными мерками, искал и находил знакомые проблемы, конфликты, ситуации. Так или иначе, создалась у меня репутация журналиста, который способен «сделать материал» на хоккейную тему.
Однажды прозвучал звонок из редакции журнала, кажется «Огонька», с предложением написать «что-нибудь хоккейное». Для журналиста такое предложение наиболее лестное: тебе доверяют самому выбрать, придумать. В подобных случаях я обычно беру два дня для обдумывания. С футболом осечек не помню. А тут промаялся, ничего не придумал. Позвонил в редакцию и отказался. Заодно дал зарок, что больше за хоккей не возьмусь: повторяться, сочинять вариации об одном и том же, высасывать из пальца — это не настоящая работа.
Спустя много лет, в 1981 году, в редакции «Советского спорта» оказалось некого командирован, на чемпионат мира в Швецию, и мне предложили «тряхнуть стариной». Потом меня убеждали, что этот чемпионат из крайне неудачных, что мне не повезло, но, как бы то ни было, я все время натыкался на его игрушечность, кукольность. Все те же команды Чехословакии, Швеции и Финляндии, те же случайно, в разные дни приехавшие разномастные канадцы, где рядом с двумя звездами, Лефлером и Робинсоном, подвизались игроки посредственные, не понимавшие друг друга. Наша сборная обыграла шведов, считавшихся ее главными противниками, 13:2. Как бы ни была приятна победа своей команды, в таком матче при всем желании невозможно увидеть что-либо заслуживающее разбора и подробного описания. Шведские зрители расстроенными не выглядели: посмеивались, шутили. И все, как один, объясняли: «Что удивительного, если двадцать четыре наших лучших игрока в отъезде, играют в клубах НХЛ». И нельзя было не подумать, как бы выглядела наша сборная без стольких же лучших?
Работал я добросовестно, однако чувствовал, что пишу формально, внешне, душа подремывала. И был рад, что на дворе апрель и, вернувшись домой, окажусь в начавшемся футбольном сезоне. С удовольствием сходил на стадион «Уллеви», в Гётеборге, тот самый, где в 1958 году наша сборная дебютировала на чемпионате мира, встречаясь с командами Англии и Бразилии.
Хоккей как игра тут ни при чем. Не было соперничества, борьбы, вопросов. Даже если тот, шведский, чемпионат был не из удачных, а какие-то другие разыгрывались интереснее, все равно остается ощущение, что хоккей под названием «мировой» таковым не является. Он не устроен, разрознен.
