Йефто Дедьер - BASE 66
Я собрал купол, и, обняв друг друга за плечи, мы пошли к дороге, ведущей в Ондальснес. По пути Бернар кое-что рассказал о своём прыжке. Свободное падение шло вроде бы как запланировано, но купол раскрылся в опасной близости к стене обрыва. Всегда трудно оценить расстояние до плоской стены, но Бернар настаивал, что был приблизительно в 30 футах от неё. Немедленно повернув на 180 градусов, он полетел прочь. Тогда Рональд и крикнул, что он, оказывается, жив. Видимо, тречил Бернар не очень-то хорошо, оставив между собой и стеной мало места, отчего Рональду сначала показалось, что он врезался в скалу.
Нам снова повезло — какая-то машина ехала в сторону Ондальснес и остановилась, когда мы подняли руки. Глаза норвежца-водителя загорелись, когда мы сказали ему о прыжке, и все 20 минут, что мы ехали, он снова и снова расспрашивал нас о нём. Остановившись у дома родителей Рональда, он чуть ли не просил нас дать ему автографы.
К нашему удивлению, в доме оказались две симпатичные девушки, обе — румяные блондинки. Не далее как сегодня Рональд говорил, что «их нет ни одной в Ондальснес», но мы предположили, что это подруги Рональда и Свена. Мое единственное желание состояло в том, чтобы плюхнуться на удобную кушетку с кружкой холодного пива. Наполненному адреналином телу требовался отдых.
На улице была непроглядная темень, а ни Рональд, ни Свен ещё не вернулись. Но я не сильно волновался; они выросли здесь и могли, вероятно, найти дорогу домой в любую погоду. В подтверждение моих мыслей, через несколько минут они вприпрыжку вбежали во двор. Сбежав с горы, они даже не запыхались. Истинные железные люди. Они были счастливы видеть нас живыми и поздравили с первым прыжком с Тролльвеггена. Мы с Бернаром вышли во двор, чтобы поставить палатку. На это ушли наши последние силы.
Несмотря на полный упадок этих самых сил, мы решили всё же заглянуть в одно местечко деревни, где жизнь по-прежнему била ключом — дискотеку «Бельвю». Бернара очень позабавило такое богемное французское название дискотеки в крошечной деревне, похожей больше на край света, чем на что-то еще. «Бельвю», однако, выглядела как дискотека в любом большом городе. Огромные динамики пульсировали от музыки, и танцующие делали все, чтобы поддержать зажигательную атмосферу. Мы сели и заказали два пива.
В какие-то полчаса мы превратились в знаменитостей. Рональд рассказал о нас своим друзьям, и этот вечер стал нашим. Я провел бы всю ночь, танцуя с симпатичными норвежскими девушками, если бы был в лучшей форме. Глаза мои слипались, а у Бернара язык высовывался изо рта. Чем симпатичнее была девушка рядом с ним, тем больше он высовывался.
Поэтому после короткого, но насыщенного визита в «Бельвю» мы отправились к себе в палатку.
Мы не могли дождаться, когда наконец сможем упасть и уснуть. По пути к палатке Бернар признался, что обманул меня. Он так испугался, что придётся прыгать последним, что, когда бросали жребий, сжульничал — я, оказывается, выбрал руку с монетой, а он переложил её в другую руку. Но теперь всё это уже было полной ерундой.
Когда я наконец вполз в спальный мешок и закрыл глаза, то чувствовал, что счастлив. Мы прыгнули с Тролльвеггена и остались живы. И никогда не надо будет делать этого больше.
BASE 66
Мы с Бернаром провели в Ондальснес три дня. Каждое утро перед завтраком мы купались в ледяной воде реки за деревней, а днём гуляли по горам. На второй день нам уже казалось, что мы знакомы со всеми местными жителями; все приветствовали нас везде, куда бы мы ни пошли. Я не знаю, было ли это потому, что они знали нас как парашютистов, прыгнувших с Тролльвеггена, или у них это обычное дело — приветливо здороваться с каждым.
Погода эти три дня была очень плохой, что оказалось в своём роде весьма здорово. Не давила мысль о том, что можно бы прыгнуть и ещё, но очень страшно. У нас было оправдание перед самими собой — нет погоды. Так уж устроены парашютисты.
Прежде чем отправиться в Париж, я послал маме открытку, где написал, что мы прыгнули с Тролльвеггена и все хорошо.
Вернувшись в мою маленькую комнату в Париже, я написал ещё письмо вдове Карла Бениша Джин насчёт нашего со Скоттом и Бернаром членства в клубе BASE. Я описал четыре прыжка: с моста Кохертальбрюкке (S), башни Монпарнас (B), антенны Хэрбю (A) и Тролльвеггена (E), приложил несколько фотографий и указал даты прыжков, высоты объектов и их географическое положение. Почти четыре месяца спустя, 25 октября 1984 года, пришёл ответ:
«Дорогой Йефто!
Пожалуйста, извини за задержку. Поздравляю! Ты — BASE 66, а Бернар Пуарье — BASE 65. По моей информации, европейцев-бейсеров теперь 16, считая вас. Вероятно, я не ошибусь, если скажу, что ты — первый швед из них, а Бернар — первый француз. День Моста у нас прошел очень хорошо; 248 парашютистов за 6 часов сделали 563 прыжка. Я рада, что парашютистов было не слишком много; мы надеемся, в следующем году их будет столько же, и ты тоже среди них.
С уважением, Джин Бениш».
Она приложила к письму три эмблемы бейсера, которые можно пришить на рукав. На эмблемах был вышит человек в свободном падении между зданием, антенной, скалой и мостом, а вокруг этой картинки — слова «BASE JUMPER».
Членство в клубе BASE было нашей главной целью, и эмблема BASE доказывала, что мы её достигли. Мы состояли в клубе, в котором было только 66 человек из всего мира. И я стал одним из них.
В конце июля я уволился из «Фаси» и возвратился в Швецию. У меня появилась идея: сделать немного денег, продавая историю о наших BASE-прыжках шведской прессе. Первой газетой, с которой я связался, была «Квельспостен». Они послали журналиста, чтобы встретиться со мной, и два дня спустя в субботнем номере появилась статья на двух страницах. Стиль статьи был весьма сенсационным. Заголовок гласил: «ДА, МЫ — ЧОКНУТЫЕ!» Первые несколько строк кратко описывали нас. «Йефто Дедьер отбрасывает с лица светлые волосы и по-детски улыбается. Йефто — первый швед, который стал так называемым BASE-джампером. Он — один из только 16 таких смелых людей во всей Европе». Журналист описал четыре наших BASE-прыжка и закончил: «Они объединены братством, противник которого — смерть. Йефто смеется вслух: „Мы — чокнутые!“»
Целую страницу занимала фотография башни Монпарнас. От её верха до улицы у подножия шла пунктирная линия. «Вот где это случилось!»
Пару раз прочитав статью «Квельспостен», я понял, что журналист интересовался не тем, чего я достиг, а только тем, как сделать статью как можно эффектнее и драматичнее, чтобы газета лучше продавалась. Мое отношение к средствам массовой информации и прессе в особенности было идеалистическим и наивным. Я-то думал, что журналисты будут интересоваться существом дела и пытаться побольше узнать о BASE-прыжках.
Перед следующим интервью я решил попробовать заставить журналиста написать о том, что я вправду испытал в BASE-прыжках, и воздержаться от всякой отсебятины.
Следующая статья появилась в мужском журнале «Лектюр». Я несколько колебался, когда оттуда позвонили и спросили, когда и где мне будет удобно дать интервью. Прочитав несколько номеров журнала, я не был уверен, что хочу, чтобы в таком журнале появились моё имя и фотография. Но, немного подумав, согласился. К этому времени я понял, что и как говорить в интервью и, самое важное, что не надо его начинать, пока журналист не согласится на гонорар, который я прошу. Это могло отнять много времени, и потом много раз журналистам приходилось звонить своим редакторам, чтобы всё согласовать. Я чувствовал себя обманутым журналистом из «Квельспостен» и не хотел, чтобы это повторилось. Журналисты из «Лектюр» с готовностью согласились заплатить то, что я просил.
Статья «Лектюр» мне понравилась. Она заняла два разворота и была написана очень хорошо. Как обычно, заголовок был броским, и затем следовало вступление в сенсационном духе. «ОДНА ОШИБКА ОЗНАЧАЕТ СМЕРТЬ!» И далее: «Стоя только в 300 метрах от земли, Йефто Дедьер прыгает с антенны Хэрбю в Сконе. В прыжке все должно пройти без сучка, без задоринки — или Йефто умрет!» Единственным, против чего я возразил, была просьба сфотографироваться с бутылкой шампанского в руке. «21-летний Йефто Дедьер празднует с шампанским после четырех успешных прыжков BASE» — хотели они написать. Журналист привёз бутылку из Стокгольма, только чтобы сделать эту фотографию. Когда они уезжали, бутылку им пришлось везти обратно. Я счёл такую фотографию слишком надуманной.
Однажды вечером позвонил журналист газеты «Арбетет» и спросил, прокомментирую ли я фатальный прыжок с Тролльвеггена. Он объяснил, что там разбился 19-летний швед. Я отказался комментировать смерть молодого человека, но хотел рассказать о моих собственных прыжках. На следующий день в этой газете вышла двухстраничная статья о последнем прыжке того парня и обо мне. «ЙЕФТО ГОВОРИТ, ПОЧЕМУ ОН ИГРАЕТ СО СМЕРТЬЮ!» «Правила созданы, чтобы их нарушать», — говорит 22-летний Йефто Дедьер из Лунда. — «Я не подталкиваю никого к BASE-прыжкам, но никогда не откажусь дать совет». Рядом со статьей обо мне была большая фотография Тролльвеггена со стрелкой и текстом: «Здесь 19-летний Йорген нашёл смерть!» Газета приобрела фотографию этого парня, и статья получила продолжение: «Авантюра на Тролльвеггене закончилась смертью 19-летнего Йоргена Хаканссона…»
