Валерий Лобановский - Бесконечный матч
Иной, конечно, вопрос, если топ и размер конфликта в команде вышли за пределы контроля обеих сторон. Тогда болельщик в полном праве знать, что же происходит в его любимом клубе, почему команда не только слабо играет, но и никак не может прийти к единству, столь необходимому для достижения успеха.
Тренер не может нравиться всей команде. Это аксиома. И абсурдны утверждения типа: «все игроки любят своего наставника и считают его своим первейшим другом». Недовольные всегда есть. Одни тем, что не поставили в стартовой состав. Другие – нерешенной жилищной проблемой. Третьи – тем, что сосед по комнате на базе постоянно молчит и слишком много читает… Все это понятно, жизнь есть жизнь. Но в одном мы неукоснительно пытаемся достичь единства во взглядах – по отношению к тренировкам и ведению игры.
Я твердо убежден, что старший тренер команды – последняя инстанция относительно того, что связано с постановкой игры. Но прежде чем принять решение, я выслушиваю очень многих людей. Бывает, не хотят говорить, руководствуясь какими-то своими соображениями. В таких случаях я иногда даже сумасшедшими идеями провоцирую на высказывания – ищу тем самым либо подтверждения тому, что уже придумал, либо опровержения. И если возражения убедительны, соглашаюсь с ними.
На регулярных предыгровых встречах, в которых участвуют ведущие игроки команды наряду и на равноправной основе с тренерами, футболисты могут высказать сто различных предложений на тему «как играть и в каком составе», но кто-то один должен сделать окончательный выбор. Директивные методы на производственных наших совещаниях бессмысленны. Необходимо, чтобы каждый проникся идеей так, будто все это придумано им самим, а состав на матч полностью отвечает его представлениям о возможностях каждого из названных футболистов.
Тренер, на мой взгляд, должен уметь с такой же легкостью, как он говорит «нет», говорить «да». Трудно, безусловно, но интересы дела этого требуют. Коэффициент взаимодоверия гораздо выше, когда все делается открыто и по справедливости.
Владимир Трошкин был весьма старателен в тренировках и играх, понимая (дано это не каждому – понимать), что от бога ему досталось не очень много. Танцуя от этой печки, он методично компенсировал отсутствие сверхталанта максимальной реализацией своих способностей.
Трошкин был известен в нашем внутреннем футболе как хавбек, мобильный и настырный, не умеющий, быть может, играть в высоко комбинационный футбол, но покрывавший этот недостаток неутомимостью и готовностью бегать, если необходимо, еще два тайма.
Нам не составило особого труда убедить Владимира в целесообразности – прежде всего в интересах команды – перевода его на позицию флангового защитника. Как выяснилось потом, выиграли от. этой перестановки и команда, и Трошкин.
Перемена функций игроков в нашем клубе не выглядит чем-то необычным ни для самих футболистов, ни для публики, ни для специалистов.
Внешняя неяркость (но не блеклость!) не помешала Трошкину встать в один ряд с самыми полезными игроками команды. Одним из лучших для Трошкина стал первый полуфинальный матч Кубка кубков в 1975 году в Киеве против «Эйндховена». Два его потрясающих, мощных и неудержимых прохода по правому флангу в середине первого тайма и в начале второго завершились выверенными дугообразными передачами, на которые из-за спин не успевавших развернуться голландских защитников вылетали Колотов и Блохин, забившие по голу.
В редчайших случаях зона, покинутая Трошкиным, требовала страховки. Он при рейдах вперед или доводил дело до конца, или же успевал при потере мяча вернуться и как ни в чем не бывало приступить к необходимой обороне, словно не было перед этим изматывающих рывков.
В Базеле, перед финалом с «Ференцварошем», он подошел ко мне и спросил: «Васильич, сколько, по-вашему, весит эта чашка?» и показал на афишу, на которой красовался Кубок кубков. «Какое это имеет значение?» – «Для вас, может быть, и не имеет, а мне ее тащить в раздевалку. У нас ведь как, если что тяжелое, пусть Трошкин тащит, он здоровый». У меня «мандраж» предстартовый, а тут-про «чашку», которую, кстати, неизвестно еще было кому тащить, нам или венграм…
Когда к проходам Трошкина по правому флангу привыкли, и соперники стали рейды эти блокировать, он время от времени их видоизменял, смещаясь в сторону центрального нападающего – и с мячом, и в ожидании передачи, норовя при каждом удобном случае дождаться окончания атаки и принять непосредственное участие в ее завершении.
Достоверность перевоплощения Трошкина из защитника в атакующего игрока в ходе матча была настолько убедительной, что когда он, видя впереди на своем фланге скопление футболистов, делал передачу, а не шел вперед, ему не верили и… сторожили защитника, что всегда было нам на руку.
Рассказывают, что еще в Енакиеве, где жила семья Трошкиных, он раз двадцать посмотрел кинофильм «Строгая игра» режиссера Г. Липшица. Потрясенный игрой Володи Мунтяна, он поспорил с товарищами, что будет играть вместе с Мунтяном в одной команде. «Да это же талантище, каких не сыскать! Куда уж тебе», – сказали ему. Он ответил с простотой, граничившей с самонадеянностью: «Не боги горшки обжигают. Надо только захотеть». Над ним смеялись, но он сказал только: «Посмотрим…» Что из этого «посмотрим» вышло, известно.
Широкоскулый, с твердым резким взглядом, трудолюбивый как пчелка – он был своим в динамовском ансамбле.
Строгость и аккуратность в игре Михаила Фоменко была вызвана жизненной необходимостью – он занимал позицию заднего центрального защитника, которая предполагает прежде всего верность принципу высокой надежности. Мы уже тогда требовали от «чистильщика» участвовать в создании атак точным продольным пасом и подключением вперед для создания численного большинства на определенном участке поля, чаще всего в центральной зоне атаки, и Фоменко задания эти хорошо выполнял.
Когда он сомневался, удастся ли действовать без ошибок, он не предпринимал никаких шагов, сознавая пагубность опрометчивых действий для команды. «Пусть будет проще, но надежнее» – его девиз, который можно посоветовать взять на вооружение и многим сегодняшним задним центральным защитникам.
Позиционные промахи Михаил допускал нечасто, чутье на направление атак соперников у него было, но подводила иногда медлительность в принятии решений, особенно если игра шла на сумасшедших скоростях. Надежность оборонительная в этих случаях, к счастью, оставалась, вторая же, созидательная «половинка», исчезала.
Ему часто не давала покоя больная спина, играл на уколах, но знали об этом только в пашей команде, ну, может быть, и приятели из других: все футболисты все про всех знают, беспроволочный телефон между командами работает с постоянным напряжением. Зрители не знали, да и не догадывались, что в центре обороны трудится парень, который с такой спиной брал бы на «гражданке» бюллетень за бюллетенем.
На первых же минутах матча Миша доверительно говорил ближайшему сопернику: «Сегодня можете даже не стараться. У нас все в порядке, вам не «светит». Естественно, на такую пушку взять кого-либо трудно, но наш «либеро» этого и не добивался – успокаивал себя, приводил в полное психологическое соответствие матчу. Кстати, зарубежным игрокам он объяснял то же самое, по с помощью жестов. После оповещения о том, что «мы в порядке», он брался за дело, и ничто больше от игры его не отвлекало.
Как-то – боюсь ошибиться, но, по-моему, было это в 1977 году – я обратил внимание, что Миша на базе не расстается с толстой клеенчатой тетрадью, в которую постоянно что-то записывает. «Может быть, дневник ведет», – промелькнуло тогда. Все прояснилось, когда этот черноволосый симпатичный парень постучал однажды в дверь моей комнаты и, войдя, сказал: «Не мыслю себя вне тренерского дела после того, как закончу играть. Хотел бы посоветоваться с вами по этому вопросу».
С первых дней нашей работы в киевском «Динамо» мы с Олегом Базилевичем объявили игрокам, что нам не безразлично их будущее, что были бы рады иметь в их лице последователей и готовы, когда это потребуется, помочь в том деле, которым занимаемся сами. На словах можно говорить что угодно, но мы пытались заразить ребят увлеченностью, продемонстрировать все плюсы и минусы профессии.
Мы осознавали, безусловно, что далеко не каждому из наших подопечных суждено стать тренером. То есть заняться этим делом могли, конечно, все, но мы думали о тренерах высокого класса. ВШТ «штампует» тренеров в большом количестве, но где они, тренеры, о которых говорили бы как о новаторах?
В тренерском деле прошлые заслуги не в счет. Начало – с нуля. Опыт игрока полезен, но в минимальной дозе. Когда в интервью с двадцатилетним футболистом, забившим несколько красивых мячей, я читаю, что он мечтает стать тренером, я ему не верю, потому что реально он и понятия не имеет, что это за дело. Михаил Гершкович как-то признался, что когда он бегал по полю, то полагал, что секретов для него в этой игре нет никаких, а тренером сделает время. Только закончив, он понял, сколько же есть в футболе такого, чего он не знал, но без чего тренерская работа невозможна.
