Игорь Фесуненко - Пеле, Гарринча, футбол-2
— Пеле! Можем ли мы рассчитывать на вас в 1974 году в Мюнхене?
— Я постараюсь помочь нашей команде любыми возможными средствами.
— В таком случае, если вы не сможете играть в сборной, мы все равно привлечем вас к подготовке команды, учитывая ваши знания и ваш замечательный опыт.
— Договорились, — ответил Пеле. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь моей стране.
Но не только о футболе спрашивали Пеле мировые знаменитости. Известный португальский юморист Раул Солнадо захотел выяснить, попадал ли когда-либо «Король» футбола в комические ситуации?
— Случалось… — ответил Пеле. — И, вероятно, самой веселой из них оказалась ситуация, сложившаяся в 1958 году на аэродроме Лиссабона, где сделал посадку самолет, на котором мы возвращались из Швеции в Бразилию, только что завоевав звание чемпионов. Когда мы стали выходить из самолета, то окружившая нас толпа схватила на руки первого же негра, показавшегося на трапе — это был Ассиз, ведавший хранением спортивного инвентаря, — и понесла его по полю под звуки оркестра, торжественно провозглашая: «Да здравствует Пеле!»
В пресс-конференции участвовала и Жозефина Бекер, известнейшая негритянская певица и общественная деятельница.
— Пеле, вы недавно обратились с призывом помогать детям бедняков, не правда ли? Не боитесь ли вы, что это несколько повредит вашей популярности в глазах тех, кто не принадлежит к числу бедных?
— Прежде всего, — говорит Пеле, — я не верю, что мой призыв помогать детям бедняков сможет уронить мой престиж в чьих бы то ни было глазах. Этот призыв очень важен для меня, ибо он выразил то, что я думаю и чувствую, и то, что вы сами, Жозефина Бекер, думаете и чувствуете, когда пытаетесь помогать этим несчастным. Что касается методов и путей для достижения этой цели, то я пытаюсь создать «фонд Пеле», который будет организован на мои пожертвования и с помощью многих моих друзей, всех тех людей, которые откликнутся на этот призыв[2]. Средства этого фонда будут расходоваться на помощь детям бедняков, на создание им лучших материальных условий, на учебу и т. п.
Аргентинский футболист Марзолини, узнав, что Пеле снимался в одной из теленовелл, обратился к нему с таким вопросом:
— Зачем, собственно говоря, вам, Пеле, при всей вашей популярности и при занятости футболом понадобилось еще и это? Было это сделано из-за денег или вы чувствуете артистическое призвание?
— Я работал на телевидении из любопытства, — сказал Пеле, — мне понравилось. И я считаю, что никакая возможность расширить и обогатить нашу деятельность не должна быть потеряна. Особенно для нас, футболистов. Ведь когда-то для каждого из нас футбол кончается. И тогда нужно уметь что-то делать, кроме футбола. Мой опыт на телевидении продолжался около года. Я не жалею о нем.
Знаменитый французский шансонье Морис Шевалье затронул другую область вне футбольной деятельности Пеле.
— Вы, Пеле, — сказал Морис Шевалье, — выдающийся человек. Я снимаю шляпу перед вами, как перед всеми людьми, которые умеют, подобно вам, вкладывать все силы в дело, которому они посвящают себя. Я узнал, что вы, помимо футбола, поете. И думаю, что раз вы это делаете, значит, чувствуете себя уверенным в своих силах в этой сфере! Но сможете ли вы петь столь же хорошо, как играть в футбол?
— Во-первых, благодарю за слова «выдающийся человек», — отвечает Пеле. — Во-вторых, хочу пояснить, что не считаю себя таковым. Что касается моих певческих упражнений, то я никогда не претендовал и не собираюсь претендовать на лавры певца. Я — не певец. Я — композитор. Люблю сочинять песенки и напевать их иногда. Но все это — плод чистого вдохновения, ибо я совершенно не знаю музыкальной теории.
А известный французский модельер Пьер Карден задал головоломный вопрос, призывающий к элегантному светскому острословию.
Вот вопрос Кардена:
— Пеле! Если бы вы играли в футбол как политик, какова была бы ваша позиция в этой игре: правая, левая или центр?
— Я не разбираюсь в политике. Но если бы разбирался, то предпочел бы четвертую позицию: позицию честного человека, — ответил Пеле.
Последним задал ему вопрос президент ФИФА Стэнли Роуз:
— Считаете ли вы себя примером для бразильской молодежи? — спросил он.
Вот что ответил Роузу Пеле:
— Да, считаю, и это для меня большая честь. Мне кажется, что в какой-то степени я представляю образец, пример для молодежи всего мира. Но говорю это отнюдь не из тщеславия. Я всегда стремился хорошо делать свое дело, я боролся за победу честно, всегда был искренним с людьми… И поскольку эти принципы помогли найти свой путь в жизни и добиться победы мне — простому бразильскому мальчишке, выросшему в семье бедняков, — я думаю, что они вполне могут помочь и другим юношам и девушкам из разных стран мира, ищущим свою дорогу в жизни, борющимся за свои победы, решающим свои проблемы.
…Вначале 1971 года Пеле объявил, что в матче со сборной Югославии на «Маракане» 18 июля 1971 года он в последний раз наденет желтую футболку сборной команды страны. Это решение вызвало во всем футбольном мире волну удивления. Бразилия была потрясена. Вихрь догадок, предположений, недоуменных вопросов и истерических заклинаний с просьбой: «ОСТАНЬСЯ, ПЕЛЕ!» захлестнул страницы газет. Никто не мог понять, что происходит. Никто не хотел поверить, что это правда… Что уходит из сборной человек, который стал ее символом и олицетворением. Который вписал в ее историю самые яркие и самые славные страницы.
103 матча провел к тому времени Пеле за сборную. Из 1085 голов, имевшихся на его счету к этому времени, 94 он забил, выступая в футболке СБД [3]. Никто из самых великих футболистов не мог похвастаться такими показателями. Лишь Бобби Чарльтон (106 матчей за национальную сборную с 1958 по 1970 год) и Билли Уайт (105 игр с 1946 по 1959 год) перешагнули рубеж ста игр за сборную, вместе с австрийцем Ханаппи и венгром Божиком, сыгравшими за свои национальные команды ровно по сотне матчей.
Когда прошло первое потрясение, вызванное заявлением Пеле, страна захотела узнать правду: почему Пеле уходит из сборной в расцвете сил, когда, по единодушному мнению специалистов, он мог бы играть в ее составе еще три-четыре года, включая и чемпионат мира в Мюнхене?..
Ответ на этот вопрос был грустен и горек.
Многое сыграло свою роль, толкнув Пеле к принятию рокового решения. Усталость и обида. Семейные заботы и конфликт с чиновниками СБД. За пять лет, прошедших после свадьбы с Розе-Мери, Пеле смог провести в кругу семьи лишь несколько месяцев. Причиной тому не только нескончаемые футбольные вояжи, но и участие во всевозможных официальных мероприятиях, устраиваемых СБД или правительственными чиновниками. Став самым знаменитым бразильцем нашего времени, «Король» понял, сколь тяжела корона, сколь много вьется вокруг него любителей погреться в лучах его славы.
Усталость… Речь идет не только о физических перегрузках, вызванных обилием матчей, тренировок, переездов из одного города в другой, из страны в страну. В последние годы жизнь Пеле превратилась в пытку. В нескончаемое восхождение на Голгофу. В ежедневное, ежечасное испытание на прочность.
…Как-то раз я сидел у заведующего департаментом журналистики телестанции «Глобо» Армандо Ногейра, являющегося «по совместительству» одним из авторитетнейших футбольных обозревателей газеты «Жорнал до Бразил», где он вот уже более десяти лет ведет ежедневную колонку «В штрафной площадке». Мы с жаром обсуждали пенальти, назначенный во вчерашнем матче Армандо Маркесом в ворота «Ботафого». И наше единодушное убеждение в несправедливости этого решения было вполне закономерным, ибо и Ногейра, и я принадлежим к торсиде «Ботафого». В разгар спора в кабинет Армандо ввалился, именно ввалился, сопровождаемый постоянным хвостом репортеров и почитателей, Пеле. Он приехал сюда, на «Глобо», сделать съемку коммерческой рекламы, если мне память не изменяет, батареек «Рой-о-вак».
Пеле пояснил, что заскочил к Армандо «на минуточку». Только затем чтобы приветствовать старого друга, а вообще-то у него «нет ни секунды» времени, и через двадцать минут он должен начать съемку, на которую у него отведен всего час. Помахав нам на прощание рукой, он быстрым шагом направился в гримерную, а мы с Армандо продолжили разговор. Минут через пятнадцать, прислушавшись к глухому рокоту, нарастающему где-то в коридоре, Армандо кивнул мне головой: «Пошли, посмотришь бесплатный спектакль…»
Мы вышли в коридор. Из артистической уборной в студию направлялся Пеле. Двигался. Перемещался… Ему нужно было пройти по коридору до студии, где его уже ждали камеры и операторы, какие-то три десятка метров. Может быть, даже меньше… Эти тридцать метров он преодолел за двадцать минут: его сопровождала гудящая, волнующаяся, наступающая ему на ноги, прижимающая его к стенам, толкающая, потная, истеричная толпа. Это, напоминаю, происходило не на улице, где Пеле вообще не может появиться в одиночку без риска быть растерзанным моментально вскипающим вокруг него водоворотом поклонников. Это было в стенах привыкшей к знаменитостям телестудии, отгороженной от улицы вахтерами и пропускной системой. Это было в коридоре, по которому ежедневно снуют звезды киноэкрана и королевы красоты, чемпионы кетча и обладатели «золотых грампластинок», чьи портреты не сходят с обложек «Маншете», «Крузейро» и «Реалидаде». Пеле давили и теснили гримерши и осветители, репортеры и буфетчицы телестудии. Ему заискивающе улыбались, пытаясь поймать его ответный взгляд, герои-любовники теленовелл. Бросившие свои машинки и диктофоны секретарши кидали ему цветы. Мальчишки — разносчики кофе пытались хотя бы прикоснуться к серому пиджаку «Короля». Это было какое-то сумасшествие. И самым поразительным в этой сцене были спокойствие, невозмутимость и добродушие Пеле, его искреннее желание всех одарить улыбкой, никого не оставить без автографа или хотя бы крошечного знака внимания.
