Макс Юрбини - Футбольные истории
Итак, надо было непременно попытаться как следует все выяснить, ибо два итальянских журналиста были убеждены, что после своего первого английского обеда они находятся на правильном пути.
— Мы правильно сделали, что приехали, — констатировал Фюльвио. — Этот старый Мэтьюз прячет свои козыри. Но таких ребят, как мы, еще не встречал.
— Пожалуй, так оно и есть! Иногда, старина, ты очень толково рассуждаешь.
Оба расхохотались. Да так, что почтенные и чопорные посетители ресторана даже подпрыгнули.
На следующий день, проглотив спозаранку завтрак, два репортера отправились к отелю Стэнли Мэтьюза.
— Правильно, что мы решили идти к нему, — заметил Фюльвио. — Это лучший способ как следует понаблюдать за ним.
— И вызвать его недоверие! Тебе вредно читать детективные романы… Поверь мне, наш метод очень хорош!
Стэнли Мэтьюз находился в холле, когда появились Фюльвио и Энрико и объяснили причину своего визита.
— В Италии «звезды» футбола спорят за право поместить свою фотографию в газете или высказаться по какому угодно поводу, — начал Фюльвио. — Но англичане, как нам известно, говорят, что время — деньги.
— Совершенно верно, — сказал Стэнли. — Но лично я беру деньги только за серьезные обзорные статьи, где высказываю свои соображения по поводу игры в целом или об отдельных игроках.
— А крупные репортажи?
— Тут я предпочитаю, чтобы журналисты сами занимались своим делом. Если речь идет об этом, я полностью в вашем распоряжении.
План действий был выработан на месте. Стэнли Мэтьюзу было объяснено, что итальянские журналисты хотят всесторонне познакомить своих читателей с самым удивительным в спортивном мире сорокалетним футболистом и что поэтому он ничего не должен менять в своих привычках, чтобы все получилось возможно «более правдиво».
Но у заальпийских гостей был, разумеется, свой тайный замысел…
— Поступайте так, будто нас нет, а мы будем простыми свидетелями вашей повседневной жизни и постараемся как можно меньше стеснять вас и вашу семью, — уточнил Фюльвио, прежде чем коснуться самой сути предмета.
Вечером два наших Шерлока Холмса подводили итоги первого рабочего дня.
— Что ты подметил необычного? — спросил Энрико у своего коллеги.
— Пока ничего, абсолютно ничего. Я бы даже сказал, что все сделанное нами сегодня крайне банально. Этот самый Мэтьюз похож на всех футболистов мира.
— Я полностью с тобой согласен. Но не забывай, что сегодня понедельник, второй день передышки перед началом настоящих тренировок.
Однако наутро густой туман окутал все побережье. В трех-четырех метрах уже ничего не было видно. Тренировку «Блекпула» перенесли в зал. Очень интенсивная разминка, работа со скакалкой, бокс, медицинбол…
— Честное слово, это не футбольная команда, а боксерский клуб! — прошептал Фюльвио. — Если бы Бюффон и Альтафини увидели эту работу, они позвали бы на помощь! Но где же Мэтьюз?
Но вот какая странность. Стэнли со своими товарищами не было. Наши итальянцы устремились к тренеру, руководившему занятиями, и засыпали его вопросами:
— Стэнли, вероятно, устал и освобожден от занятий?
— Ничего подобного, — ответил тренер.
— А почему же он не тренируется с остальными?
— Потому что он работает по своей собственной, особой программе.
— А где же он сейчас?
— Я знаю не больше, чем вы.
— Но скажите нам, по крайней мере, где его искать?
— Не имею понятия. Возможно, у парикмахера или у массажиста, если не уехал в город по личным делам.
Фюльвио и Энрико бросились в отель. Мэтьюза они застали в кресле за чтением свежих газет.
— Что происходит, Стэнли? Мы надеялись увидеть вас в спортивном зале. Для нас было бы интересно застать Стэнли за работой с медицинболом.
— Эти упражнения уже тяжеловаты для моего возраста. У меня другое средство поддерживать дыхание и выносливость, но это мой секрет.
— Мы можем его узнать?
И тут Стэнли понял маневр своих собеседников:
«Эти две птички хотят привезти сенсационный репортаж, — подумал он. — Ладно, не на того напали…»
И Стэнли как ни в чем не бывало продолжал разговор :
— Вам много пришлось потрудиться за эти три дня, господа!
— Что поделаешь, такова профессия…
— Вы видели меня во время завтрака, обеда и ужина. Вы знаете, что я ем и пью. Вам известен мой распорядок дня…
— Так мы договорились…
— Не в этом дело: я просто хочу сказать, что вы уже все знаете.
— Но есть еще одна вещь…
— Не понимаю вас.
— Ваш секрет…
Тогда Стэнли сказал:
— Хорошо! Приходите завтра утром на пляж, и вы узнаете всю правду. Я чувствую себя перед вами обязанным.
Фюльвио и Энрико не верили своим ушам. Неужели Стэнли уступил и готов все раскрыть, не требуя ни единой лиры? Они долго не могли уснуть. Нетерпение журналиста, предчувствующего сенсацию…
Трое мужчин уже целый час шагали по песку. Но Энрико и Фюльвио все еще не знали, чем кончится эта история. Стэнли сиял. Он шел легко и весело, время от времени ненадолго останавливаясь, чтобы сделать несколько глубоких вдохов. А затем шел еще быстрее и легче. Не в силах за ним угнаться, задыхаясь, Фюльвио остановил эту пробежку и спросил:
— Куда это вы нас ведете? К таинственному знаку?
— Ничего подобного. Мы идем без всякой цели. Мы просто шагаем по песку все вперед и вперед.
— Но… ваш секрет?
— А! Вот это…
— Что «это»?
— Морской ветер, дующий с Ирландии, который разбудил бы и мертвого, песок, который заставляет интенсивно работать мускулы, и уединение, снимающее всякую усталость. Каждое утро, зимой и летом, в хорошую и в плохую погоду, я остаюсь верен своему режиму. Вот и весь мой секрет! Во всем остальном я живу так же, как и любой нормальный человек. Я укладываюсь спать в десять вечера, если мне нечего делать, или в двенадцать, если смотрю хорошую телевизионную передачу. Ем все и могу выпить рюмочку вина, когда есть охота. И обожаю мяч так же, как любил его с самого начала, примерно с 1926 года…
— И это все?
— Абсолютно все.
Это была правда. У Стэнли, конечно, не было никакого магического рецепта, который он мог бы открыть специальным корреспондентам, прибывшим из Италии. Ни волшебного массажиста, ни возбуждающих пилюль, ни особого допинга, как в ряде итальянских клубов, ни курса антитоксического лечения, проводимого тайком от всех.
Но полученный урок все-таки стоил пробежки. Его преподал Стэнли Мэтьюз, этот Чарли Чаплин футбола, человек, который всегда обманывал чужого защитника, направляясь прямо на него и вдруг мгновенно, неуловимым движением обходя сбоку…
Стэнли было тогда 47 лет. Вскоре он покинул «Блекпул» и перешел в «Сток Сити», чтобы поднять его в высшую лигу, в «Сток», где он в 1931 году подписал свой первый контракт профессионала…
ВОЛШЕБНЫЙ БОМБАРДИР
Если вы едете по дороге из Сен-Рафаэля, вы поворачиваете направо как раз у въезда в провансальскую деревушку Изамбр. Ее вы проскакиваете мгновенно и уже карабкаетесь добрых два километра по извилистой дороге, обсаженной мимозой и лавром. А на самом верху перед вами открывается «Шведский домик» — спрятавшееся в сосновой роще маленькое чудо. Да, это рай на земле…
«Шведский домик»! Жюст Фонтэн не мог придумать лучшего названия для своей летней резиденции над заливом Сент-Максим.
Швеция — это вершина его карьеры, прерванной в возрасте менее тридцати лет в результате глупейшего случая на футбольном поле. Но есть неоконченные симфонии, которые более знамениты, чем иные оконченные…
Когда неугомонный Фредерик, точный портрет своего отца, оставляет его в покое, Жюсто часто возвращается в мыслях к этому лету 1958 года, которое сделало его имя знаменитым среди болельщиков всех континентов.
Какое приключение! А ведь о нем известно еще далеко не все…
«Пассажиров, следующих в Стокгольм рейсом 724, просят подойти к двери № 4 для посадки в самолет».
Это было 20 мая 1958 года в Орли. Участвующим в первенстве мира трехцветным предстояло лететь навстречу славе. Усталость длинного изнурительного сезона читалась на всех лицах. В том числе и на лицах футболистов из Реймса, которые спали стоя. Они отпраздновали свою победу в финале Кубка Франции против Нима (3:1) и видом своим походили на гуляк, едва вернувшихся после изрядного кутежа. Нет, Пьянтони, Жонке, Венсану, Панверну, Блиару, Колонна и Фонтэну было явно не по себе.
— Что ж, друзья, если вы думаете вот так завоевывать Швецию, то дела ваши плохи, — бросил Жан-Жак Марсель.
— Говори потише, Жан-Жак, от луженой глотки звенит в голове, — сказал, как всегда язвительно, эльзасец Реметтер.
— У меня такое впечатление, что мне просто повезло, ибо раньше чем через три месяца вам не прийти в себя, — заключил тулузец Муйне.
