Хорев - Душа Востока

Когда в душе царит безмятежность, то, даже кутаясь в холстину, вбираешь в себя жизненное дыхание Неба и Земли. Когда в сердце царит довольство, то, даже питаясь отрубями, знаешь подлинный вкус жизни.

Подвижник трудится ради истины и добра, а в миру смотрят на труд как на средство разбогатеть. Бескорыстный человек равнодушен к приобретениям, а в миру считают бескорыстие средством заработать почет. То, что для благородного мужа – святой долг, для низкого человека – средство удовлетворения своих корыстных желаний.

Тот, кто распущен, скатится к сумасбродству. Тот, кто пытается сдержать себя, закоснеет. Только тот, кто умеет воспитывать и тело и дух, может, не теряя самообладания, предоставить и стесненности и распущенности быть самим по себе.

Тот, кто живет, повинуясь настроению, то принимается за дело, то забрасывает его. Может ли он править «колесницей, не поворачивающей вспять»? Для того, кто ищет просветление, потворствуя своим чувствам, прозрение неотделимо от заблуждения. У такого в душе никогда не загорится «вечно сияющий светильник».

Когда вещи служат нам, мы равнодушны к приобретениям, не огорчаемся из-за неудач и всегда свободны душой. Когда мы сами служим вещам, мы гневаемся из-за неурядиц, любим, когда нам угождают, и связаны путами с ног до головы.

Великодушные мысли подобны благотворному весеннему ветру: когда он веет, все в природе оживает. Злобные мысли подобны морозному инею: когда он выпадает, все живое гибнет.

Если сполна изведать сладость и горечь этого мира, то, какие бы бури ни бушевали вокруг, ты и бровью не поведешь. Если до конца проникнуть в человеческое сердце, то, даже если тебя назовут быком или лошадью, ты будешь в ответ кивать головой.

Жить в счастье и знать, что оно корень несчастья, держаться за жизнь и знать, что в ней причина смерти,- вот дальновидное мнение.

Не ищи в содеянном добре пользы. Пусть оно будет как тыква, скрытая листвой от посторонних взоров. Не ищи в зле, причиненном тебе другими, вреда. Пусть оно будет как снег в весеннюю пору, незаметно тающий во дворе.

Когда с простым крестьянином заговоришь о курятине и непроцеженном вине, он радостно подхватывает разговор. Когда его спросишь об изысканных яствах, он ничего не понимает. Если спросить его о халате, подбитом ватой, он с готовностью отвечает. А спросишь об одеянии вельможи – он о нем и не ведает. Его натура целостна, поэтому желания его не идут далеко. Вот что самое возвышенное в человеческой жизни.

Когда встречают старого друга, чувства переживаются особенно зримо. Когда делают что-нибудь скрытно, намерения становятся особенно явными. Когда встречаются с благородным мужем, правила вежливости соблюдаются особенно строго.

Если в сердце просторно, на гору золотых будешь смотреть, как на глиняный кувшин. Если в сердце тесно, каждый волосок будет казаться огромным как тележная ось.

Очарование цветов, раскачиваемых ветром, и чистота снегов, озаряемых луной, понятны только людям, отрешившимся от мирской суеты. Прелесть свежей листвы и обнаженных ветвей над ручьем, красоту молодых побегов и старых стволов бамбука среди камней могут оценить лишь те, кто не ведают суетности.

Сердце не есть то, чем оно является. Что же в нем созерцать? Будда говорил, что тот, кто занимается созерцанием своего сердца, воздвигает себе лишние преграды. Все вещи по сути – одна вещь. Зачем же доказывать их равенство? Чжуан-цзы говорил, что тот, кто рассуждает о равенстве вещей, разбивает их единство.

Тот, кто привержен молчанию и не выносит шума, избегает людей и стремится к покою. Он не понимает, что желание не быть с людьми создает обманчивую идею подлинности своего «я», а стремление к покою лишь рождает душевное волнение. Как же ему постичь мир подлинного, где «другие» и «я» суть одно, а движение и покой равно забыты?

Когда в душе нет твердости, отвернись от красок и звуков мира, дабы мирские соблазны не смущали сердце. Когда в душе появится стойкость, окунись в скверну мира, дабы сердце знало мирские соблазны и не смущалось ими.

Все радости и несчастья людей созданы их собственными мыслями. Поэтому Будда говорил: «Страсти горят в душе, как пещь огненная». Трясина алчности и вожделения – океан страданий. Одна мысль о чистоте превращает пылающий костер в прохладный пруд. Одна мысль о прозрении – это лодка, переправляющая нас на «другой берег».

Жизнь в горах наполняет нас чистой радостью, и каждая вещь рождает возвышенные думы. Вид одинокого облака и дикого журавля заставляет задуматься о недостижимом и беспредельном. Встретив камень, омываемый быстрым потоком, мечтаешь о белоснежной чистоте. Прикасаясь к старому можжевельнику или замерзшей сливе, думаешь о несокрушимой стойкости. Дружа с чайками и оленями, забываешь о своем «я». Но стоит только войти в суетный мир, – и все вокруг тотчас увлекает вас в пучину тревог.

Когда судишь о чужих делах, думай прежде всего о пользе и вреде. Когда решаешь собственные, прежде всего отбрось мысли о пользе и вреде.

Когда чувства созвучны природе, гуляешь босиком по душистой траве, и дикие птицы в твоем присутствии забывают об осторожности. Когда сердце откликается пейзажу, сидишь в распахнутом халате среди опадающих цветов, и белые облака ведут с тобой безмолвный разговор.

Веревка, которой тянут ведро из колодца, перетирает колодезный сруб. Вода по капле точит камень. Те, кто хотят познать истину, должны быть упорны. Вода сама находит себе дорогу. Созревший плод сам падает наземь. Те, кто обрели истину, следуют лишь зову естества.

Когда разум приходит к покою, начинаешь ценить свет луны и дуновение ветра и понимаешь, что в заботах мирской жизни нет необходимости. Когда в сердце своем ты далек от мирской суеты и не чувствуешь потребности красоваться перед людьми, зачем тосковать по безлюдным горам?

Когда цветы опадают, обнажаются скрытые в них семена. Когда наступают холода, летящая зола предвещает возвращение теплых дней. Жизнь всегда одолеет увядание и смерть. Кто это поймет, постигнет душу Неба и Земли.

Когда восходишь на высоты, на сердце становится легко. Когда стоишь над рекой, мысли уносятся далеко. Когда читаешь книгу в снежную ночь, душа очищается. Когда напеваешь мелодию на вершине холма, чувствуешь прилив сил.

Тот, кто постиг в себе самого себя, может предоставить вещам быть тем, что они есть. Тот, кто возвратил Поднебесную Поднебесной, может пребывать вне мира, находясь в этом мире.

Вне ветра и луны, ив и цветов нет созидательной силы природы. Вне чувств и желаний нет жизни сердца. Нужно только чтобы вещи служили нам, а не мы им служили. Тогда всякое желание будет исходить от нашего естества, всякое чувство будет в согласии с истиной.

Если твой слух уподобится ущелью, которое вбирает в себя всякий ветер и никогда не задерживает его, то «истинное» и «ложное» перестанут существовать для тебя. Если твое сознание уподобится озаренному лунным светом пруду, который отражает все образы и ничего не удерживает, ты забудешь и о других, и о себе.

У человека праздного досужие мысли воруют жизнь. В человеке суетливом истинная природа не в силах проявить себя. Поэтому добродетельный муж не может не ведать страданий тела и души и не может не быть вольным, как ветер и луна.

Обыкновенные люди опутаны мыслями о славе и выгоде, но в один голос клянут этот. Им неведомы ни белизна облаков, ни синева гор, ни проворство ручья, ни твердость камня. Они не знают, как цветы улыбаются птичьему щебету, а долины подхватывают песни дровосеков. Они не знают, что мир не грязен и в океане жизни нет страданий, а лишь их собственное сердце покрыто грязью и отягощено заботами.

Отрешись от мыслей, обрети покой – и ты будешь плыть вместе с облаками в небе, очищаться от пыли под струями дождя, радоваться, слушая пение птиц, и прозревать свое естество, созерцая опадающие цветы. Тогда для тебя не останется места, где бы не было Дао, и не будет вещи, в которой не проявлялась бы вечная сила жизни.

Когда рождается ребенок, жизнь матери в опасности. Если ты скопил много денег, к тебе залезут воры. Нет радости, которая не сулила бы огорчений. Бедность научит воздержанию, болезнь – заботе о здоровье. Нет несчастья, которое не предвещало бы радости. Поэтому постигший истину человек не отделяет радость от огорчения, но забывает и о том, и о другом.