Анатолий Тарасов - Горбунов Александр Аркадьевич
Одно время Толя и Юра принялись разводить кроликов. Сарая во дворе не было, живность держали в чулане. Запах, понятно, приятным назвать было нельзя, но соседи, зная, насколько трудно живут Тарасовы, не роптали. Кролики помогали: мясо мама готовила, а шкурки ребята продавали.
Екатерина Харитоновна, мастерица на все руки, готовила отменно. Кулинарный талант Анатолия Владимировича и его дочерей — Галины и Татьяны — от мамы. Патриотично и, нет сомнений, искренно упомянув в одном из интервью «школу и пионерию», Тарасов подчеркнул, что больше всего своим воспитанием обязан маме: «Она научила меня самому необходимому в жизни. Даже готовить. Стряпала она очень вкусно. Часто “из топора”. Да и вообще мама у нас с Юрой была мастерицей готовить из ничего».
Не было денег на покупку одежды. Екатерина Харитоновна кроила, штопала, перелицовывала, перешивала из старенького. Получалось — на загляденье. Благодаря маминым стараниям Толя и Юра всегда были одеты чистенько и аккуратно. Екатерина Харитоновна и потом всегда что-то собирала из кусочков, «одевала», вспоминала старшая дочь Анатолия Владимировича Галина, добавляя: «Кстати, первые Танины платья для фигурного катания шила тоже она».
Тарасов рассказывал, что в детстве не мечтал стать известным спортсменом или тем более профессиональным тренером. Спортсмены тогда не были столь популярными людьми, как в послевоенные годы, не говоря уже о днях сегодняшних. Жили Тарасовы на 2-й улице Бебеля, в районе нынешнего стадиона «Динамо». Петровский парк был тогда красивым лесом с большим прудом, и люди приходили сюда погулять и полюбоваться скользившими по глади водоема лебедями. По Масловке ходил трамвай, и маленький Толя Тарасов мечтал стать кондуктором. «Мне нравилась профессия мамы, — вспоминал Анатолий Владимирович. — Она работала швеей-мотористкой на фабрике “Красная оборона”». Ни отец Толи, ни мама никакого отношения к спорту не имели, и Тарасов, став уже тренером, задавался вопросом: от кого же он «унаследовал гены, хранящие предрасположенность к спорту».
Спорт был страстным увлечением братьев. Особенно — футбол и русский хоккей, то есть хоккей с мячом. В футбол мальчишки играли до занятий в школе, на переменах, иногда и после уроков. Место для игры, правда, было неудобное. Школа располагалась в тесном Петровско-Разумовском проезде, рядом находилась небольшая церковь, и прихожане неодобрительно поглядывали на резвившихся с мячом мальчуганов.
Тарасов говорил, что и на склоне лет помнил свою первую учительницу, Веру Ивановну — «ее аккуратно причесанные светлые и пышные волосы, блузку с жабо, черную юбку». С учениками она была в меру строга, но строгость эта «не была самоцелью — просто наша учительница стремилась к тому, чтобы и в те нелегкие времена мы стали людьми образованными и честными». Вера Ивановна на всю жизнь привила Тарасову вкус к литературе, любовь к Пушкину, Чехову, Горькому, Маяковскому.
К спорту учительница не имела никакого отношения, но Тарасов был убежден в том, что она оказала влияние и на его спортивную жизнь. Перерывы между уроками дети проводили на воздухе. Летом — футбол, зимой — хоккей с мячом. Многие без коньков — о коньках, да еще с ботинками, в те годы можно было только мечтать. Вера Ивановна присматривала за ребятами со стороны. Однажды она сказала Толе: «Играешь ты с азартом — это хорошо. Но азарт застит тебе глаза — это уже плохо. Ведь и в игре, наверное, в первую очередь думать нужно…» «И все годы в спорте, — говорил Тарасов, — я совет своей учительницы старался не забывать».
На одном хоккейном тренерском семинаре в середине 60-х годов разгорелся спор о том, сколько тренировок в день следует проводить во время подготовительного периода — две или три? «Мы, — с улыбкой поведал коллегам Тарасов, — будучи мальчишками, лет сорок назад сделали “открытие”, играя в футбол или — зимой — в хоккей с утра до вечера: только три».
О многоразовых тренировках в своих командах Тарасов говорил, что они «родом из детства», из 20-30-х годов, когда зимой на больших переменах они обязательно играли в хоккей, а после школы бежали на общественный каток или, быстро прикрутив коньки к валенкам, скользили по обледенелым мостовым. «Подсчитать бы, — прикидывал Тарасов, — сколько же мы проводили на льду времени! Наверное, не менее шести-семи часов в день. Во всяком случае, на катках, на замерзших прудах катались допоздна. Сами не уходили. Нас прогоняли дворники или уводили за руку потерявшие терпение родители».
Рассказывал Тарасов и о безотказном способе знакомства с девушками на катке. Кто-нибудь из ребят, будто бы случайно, толкал девушку, и, когда та уже думала, что падение неизбежно, «один из нас тут же подхватывал ее, увозил в сторону и сажал на скамейку. Кто из девчат в такой ситуации отказывался завязать знакомство со своим спасителем?».
У ребят была тогда своя команда. Ей дали название по имени улицы — «2-я улица Бебеля». Толя Тарасов играл нападающим. Постоянным состав держать не удавалось. «Иногда, — вспоминал Анатолий Владимирович, — нас было только трое — два брата Власовы и я — ветераны и костяк команды, а иногда и одиннадцать. Все определялось условиями матча и количеством уроков, заданных на завтра».
В 1928 году в Москве проводили первую Всесоюзную спартакиаду. На нее пригласили рабочие команды из-за рубежа. Футболисты играли на двух стадионах — том, который впоследствии стали называть стадионом Юных пионеров («Сюпке», как тогда говорили; именно там начинала заниматься потом фигурным катанием Таня Тарасова), или «Динамо». Щуплые мальчишки с легкостью «просачивались» между прутьями металлической ограды.
Однажды Толя заранее пробрался на «пионерский» стадион на матч советской команды с датчанами. Интерес к игре был огромный. Рано утром, только светало, он спрятался под трибуной и промучился там весь день. «Голод терзал меня, — рассказывал он спустя десятилетия, — а бутерброд взять я не сообразил. Цель моя была уже близка — вот-вот, по моим расчетам, должна была начаться игра. И тут я совершил непоправимую ошибку. Услышав голоса, я подумал, что трибуны уже заполнены, и поспешил выскочить из укрытия, чтобы занять место. Но голоса принадлежали милиционерам, совершавшим обход трибун. Они выдворили меня со стадиона. Слезы не помогли. Это было несправедливо. Все-таки им следовало понять чувства мальчишки». Обиду ту Тарасов запомнил на всю жизнь. И при первой же возможности проводил на матчи с участием ЦСКА детей и подростков.
Тарасов всегда говорил, что в детстве ему повезло. Например, в двенадцатилетнем возрасте он записался в детско-юношескую школу московского «Динамо». И очутился «в раю»: и настоящий тренер, и продуманность и увлекательность тренировок, и — главное — настоящая форма! «Это казалось сказкой, хрупкой мечтой, сном. Может быть, поэтому я до сих пор, — писал Тарасов в 1974 году, — храню динамовские футболку и гетры. Нам их предоставляли на вечное пользование. Тренеры, руководители школы были предельно внимательны к нам. Они ходили в школы, в которых мы учились, знали, где и как мы живем, искренне интересовались всеми нашими делами и житьем-бытьем. Конечно, тогда я не понимал, что взрослые беспокоятся о том, чтобы стали мальчишки не только хорошими футболистами и хоккеистами, но и хорошими, настоящими людьми».
В динамовской школе ребятам время от времени выдавали талоны на питание. На три рубля. («Знаешь, что это такое? — вопрошал Тарасов журналиста Геннадия Орлова, бравшего у тренера интервью для прозвучавшего в начале 90-х телефильма «Хоккей Анатолия Тарасова». — Это двадцать бутербродов можно было принести маме!») Иногда Толя отоваривал талоны не бутербродами, а пирожными — наполеоном или эклерами — и угощал маму.
Как знать, быть может, воспоминания о том периоде своего детства натолкнули Анатолия Владимировича в 1964 году на мысль о создании беспрецедентного для всего мирового спорта турнира детских хоккейных команд под названием «Золотая шайба».
В 1936 году «юным динамовцем» стал и Юрий Тарасов, которого привел в секцию брат. Примерно в те же дни в общество «Юный динамовец» приняли Борю Кулагина. Ребята познакомились и подружились. И оставались близкими друзьями до трагической гибели Юрия Тарасова, летевшего с командой ВВС на хоккейный матч в том самом самолете, который разбился под Свердловском.
