Три пятерки - Викторов Виктор
Как обрадовались они, увидев перед собой рослую фигуру своего капитана, и как смутились, вглядевшись в сумрачное лицо Боброва.
— Ну, поехали, поехали, Всеволод, — сказал ему на ходу Евгений Бабич, а другие только молча пожали ему руку и прошли к автобусу.
Всю дорогу они говорили о пустяках, словно позади не было двух поражений, словно их команда — чемпион страны — не занимает пятого места.
Хоккейный матч продолжается час, не считая перерывов. Один час чистого времени доставил Боброву столько волнений, что их с лихвой хватило бы на целый спортивный сезон. Со скамьи зрителей наблюдал он за ходом игры.
В третьем периоде в ворота армейцев влетела третья шайба. Трудно, почти невозможно отыграться за оставшиеся пятнадцать минут. Но Бобров верит, что его товарищи успеют сравнять счет. И действительно, одна за другой забиты две шайбы, а на последней минуте Виктор Шувалов забросил еще одну, и Бобров, уставший так, словно провел весь этот трудный матч на льду, все шестьдесят минут, без единой замены, пошел навстречу выезжавшим с поля товарищам, что-
бы пожать им руки. Только пожать руки. Говорить сейчас он не мог.
Разговор произошел позже, уже вечером, когда первая пятерка собралась в комнате тренера команды.
Как хорошо было сидеть снова всем вместе, смотреть в знакомые до мельчайших черточек лица друзей и только изредка перебрасываться скупыми фразами: ведь они привыкли понимать друг друга с полуслова.
Разговор шел о Москве, о предстоящих международных встречах, обо всем, только не о самом главном. Но за каждой фразой стоял все тот же невысказанный вопрос: «Что с пятеркой?»
Этот вопрос Бобров читал в глазах Евгения Бабича, как всегда сдержанного и невозмутимого; этот вопрос чувствовался в мрачной сосредоточенности Александра Виноградова, в нетерпеливых движениях Павла Жибуртовича, то и дело вскакивающего с места.
Виктор Шувалов сидел ссутулившись, мрачнее тучи, хотя он был героем только что закончившейся встречи. Именно он-то и начал разговор по существу.
— По-моему, — сказал Шувалов, — все дело в том, что не было тебя, Всеволод! Нас вот пятеркой считают, а мы, по существу, одно целое. Единица! А если из единицы что-нибудь вычесть? Дробь получается, а не целое число!
Столь неожиданное красноречие Шувалова удивило всех, и даже Жибуртович, самый непоседливый член пятерки, перестал шагать по комнате.
— Спасибо, Витя, на добром слове, — сказал Бобров, — я сам не представляю себя без вас. Но, по-моему, дробь получается не потому, что я не играл. Рассыпается пятерка потому, что утеряна взаимосвязь между защитой и нападением. А вы представляете, как это опасно перед Стокгольмом?!
— А разве поедем? — вскочил с места Жибуртович. — Уже решено?
— Кто поедет, а кто нет, — сказал Бобров. — Динамовцы поедут, и пятерка «Крыльев Советов» поедет— играют хорошо. А как будет с нами, покажет будущее.
— Да, дела, — вздохнул Бабич. — Надо же такому случиться!
— Но что же случилось? Объясни, — попросил его Бобров.
— Да вот пишут — я виноват, — сумрачно улыбаясь, ответил Бабич.
Бобров взглянул на его лицо, лицо опытного хоккейного бойца, и подумал: «Это в характере Бабича все брать на себя». Ведь это Бабич смело, самоотверженно пытается прорваться сквозь защиту противников, не думая об опасности. Сколько раз с полного разгона мчался он прямо на бортик, сколько раз от резких толчков падал на лед! Бабич — настоящий хоккейный боец, в игре он не знает страха, и владеет им только одно стремление: помочь товарищу, вывести его на верный удар или самому забить шайбу.
С Женей Бабичем Бобров провел свои первые матчи и до сих пор играет с ним вместе. У них много общего в характере, во вкусах, и биографии их тоже очень схожи. Бабич и Бобров — почти ровесники, почти в одно и то же время взяли они в руки клюшки. И у Бабича старший брат, так же как у Боброва, был отличным хоккеистом; и в армию они пошли в одно время, и майорские погоны надели почти одновременно.
«Самоотверженный Макар» — так называют Женю товарищи. И почему он получил это прозвище? По имени отца или, может быть, по поговорке, что на бедного Макара все шишки валятся? Да, во время игры на Бабича обычно валятся все шишки, и вот теперь многие считают, что в неудаче первой пятерки ЦДСА виноват Бабич.
Нет, Бобров не верит этому.
— В неудачах, постигших команду, не виноват никто из нас в отдельности и вместе с тем виноваты мы все, — говорит Бобров. — Виноваты мы в том, что утеряли дружескую связь, стали играть разрозненно, каждый за себя. Вот и получилась дробь вместо единицы. Надо возвращаться к испытанной тактике. Что приносило нам всегда неизменный успех? Слитность? Надо вернуть ее. И как можно быстрее. Да, вопрос о поездке советской команды в Стокгольм решен положительно. Будем оспаривать первенство мира. Так неужели же наша пятерка не будет первой пятеркой сборной команды страны?..
С этого дня команда ЦДСА не проиграла больше ни одной встречи, но утраченного восполнить не смогла, и уже в Москве, заканчивая борьбу за первенство страны, должна была довольствоваться вторым местом. А когда после ряда международных встреч, проведенных у себя дома и за рубежом, сборная команда СССР, составленная из сильнейших игроков, садилась в самолет, среди них можно было увидеть Всеволода Боброва, Евгения Бабича, Александра Виноградова, Павла Жибуртовича, Виктора Шувалова, их молодых товарищей по команде — защитников Дмитрия Уколова, Генриха Сидоренкова, нападающего Александра Комарова, вратарей Николая Пучкова и Григория Мкртычана. И рядом с ними заняли места в самолете их недавние противники, доставившие армейцам столько неприятных минут, — хоккеисты «Динамо» и «Крыльев Советов», составившие вторую и третью пятерки.
Еще недавно динамовец Кузин забивал в ворота ЦДСА решающую шайбу, сейчас он мирно беседовал с вратарем армейцев Пучковым. Давно ли Бобров с трибуны свердловского стадиона, забыв обо всем, следил за стремительными атаками хоккеистов «Крыльев Советов» — Бычкова, Хлыстова, Гурышева, Кучевского — на ворота его команды, а теперь эти четыре молодых спортсмена ждали совета, поддержки от него, их капитана. Три команды-соперницы стали одной командой, командой СССР.
Много раз приходилось вылетать за рубеж Всеволоду Боброву и его товарищам. Они не раз выступали на ледяных полях Швеции, Чехословакии, Финляндии, но еще никогда не ощущали такой ответственности, как теперь. Ведь то были товарищеские встречи, а сейчас им предстояла борьба с сильнейшими командами за первенство мира. Впервые они должны были встретиться с многократными победителями мирового первенства — канадскими хоккеистами. И сколько бы они ни слышали об этих рослых, сильных, уверенных в себе игроках, они не могли четко представить себе их подлинную силу. Ну что же, теперь оставалось ждать недолго. Уже сегодня, 19 февраля, они встретятся с канадцами.
Первые, кого они увидели, прибыв в Стокгольм и войдя в гостиницу «Мальме», — неизменный приют для всех спортсменов, посещающих столицу Швеции, — были канадцы. Да, это были действительно спортсмены, словно созданные для хоккея с шайбой, -— рослые, как на подбор, широкоплечие, молодые. Они стояли группой в вестибюле гостиницы и смотрели на входящих хоккеистов СССР.
— Ну и здоровы! — сказал Бабич Боброву. — Такой толкнет, через бортик вылетишь!
— Тебе ли бортиков бояться, Макар!
— А я и не боюсь, — ухмыльнулся Бабич.
Новая встреча с канадцами произошла на следующий день. Когда советская команда проводила тренировочные занятия, внезапно на трибунах появились знакомые уже советским игрокам рослые, плечистые парни в легких пальто, с непокрытыми головами. А тут, как на грех, шайбы летели мимо ворот, защитники сбивались, путались, и тренер сборной Аркадий Иванович Чернышев то и дело останавливал тренировку. Минут через десять Бобров увидел, что канадцы двинулись к выходу. Один из них засмеялся и махнул рукой. «Ну что же, пусть считают, что мы играем плохо», —подумал Бобров.
