Джеймс Аллен - Михаэль Шумахер – номер один
И вы должны абстрагироваться от лести, от слов вроде «непобедимый». Если бы я только и делал, что праздновал свои достижения, я бы перестал быть самокритичен и не смог бы больше добиваться успеха. А успех – это так здорово!»
Шумахер выиграл девяносто один Гран-при, почти столько же, сколько Сенна и Прост, вместе взятые, но его целью было не просто побеждать. «Меня всегда больше интересовало то, как именно я достигаю победы, а не сам факт ее достижения», — говорит он. И это послужило решающим фактором в его решении перейти в Ferrari в 1996 году, когда команда была в полном упадке. При этом он получил множество предложений от команд-победителей.
Тот факт, что Михаэль выбрал Ferrari, которую нужно было буквально создавать заново, — это, вероятно, высшее его достижение в спортивном смысле слова. Многие пилоты осуждают его за неспортивное поведение, но никто из них, этих настоящих спортсменов, не стал бы браться за то, что казалось безнадежным с самого начала. Большинство пошло бы легким путем и подписало контракт с командой Williams, которая в 1996 году была непобедима. Решение Шумахера в какой-то мере сглаживает громкие обвинения в неспортивном поведении, которые всегда подрывали его репутацию. Он решил поработать с этой командой, возродить ее из пепла и сократить громадный отрыв от доминирующих команд. Его стремление принять этот вызов в то время, когда Ferrari была законченным неудачником среди топовых команд Формулы-1, говорит о том, что Шумахер изголодался по тяжелой работе. И чем успешнее он становился, тем усерднее трудился.
В 2003 году он написал:
«Чем больше ты входишь в тему, тем лучше в ней разбираешься. Там, где раньше я нервничал или колебался, теперь я знаю, как себя вести и как решить любую проблему, которая может возникнуть. Если гонщик уверен в себе, это отражается на работе команды, ее эффективности, мотивации всех ее членов. Это задача гонщика – подавать пример, быть в курсе всего и направлять всех.
У меня есть такая черта в характере – я стараюсь делать все максимально хорошо. Мне бы просто в голову не пришло скосить три четверти газона».
Есть тысячи доказательств феноменальной рабочей этики Шумахера. Их приводят люди, которым довелось работать с немцем. Два наименее известных человека – механики Ferrari, которые рассказывают о том времени, когда Михаэль пришел в команду в 1996 году. Первый – Паоло Скарамелли, который когда-то был инженером Жиля Вильнева – легенды Ferrari. «У него такой же методический подход к работе, как у Проста и Лауды, — сказал он в интервью итальянскому журналу в 1996 году. — Вокруг него аура спокойствия, потому что он уверен в себе, что присуще настоящим чемпионам».
Второй механик, Джанни Петтерлини, очень тесно работал с Шумахером, когда тот только пришел в Ferrari. Он говорит примерно то же самое. «Он законченный перфекционист, который хочет, чтобы все было как надо, и дает вам это понять. Но он всегда вежлив и тактичен, никогда не выходит из себя. В отличие от других гонщиков он к тому же очень заботится о своем кокпите. Он кладет везде поролон, чтобы ему было удобнее. Также всегда старается идеально настроить педали».
Мы столько раз видели, как Шумахер что-то увлеченно обсуждает с механиками и инженерами, обращая внимание на самые неуловимые детали в поведении машины. Благодаря двум чемпионским титулам на заре карьеры у немца появилась уверенность в том, что он может доверять своим инстинктам и атаковать на полную катушку. Это послужило ключевым фактором в формировании его модели поведения. Он многого требовал от команды, но и многое давал взамен, и люди шли за ним, потому что понимали: он – их шанс победить.
Несмотря на то что в команде Михаэль всегда был открыт для диалога и новых идей, он очень четко представлял, чего хочет от машины, и не желал слышать, что то или иное сделать невозможно. Он утверждает, что никогда не повысил голоса, но по-хорошему он мог и пальцем не пошевелить, чтобы получить желаемое.
Сабина Кем говорит:
«Сесть в машину и поехать – это было уже в самую последнюю очередь. Михаэлю нужно было чувствовать, что он сделал все возможное для того, чтобы быть конкурентоспособным. Только тогда он мог быть спокойным и способным полностью сконцентрироваться. Он не хотел, выходя из машины, понимать, что что-то мог бы сделать по-другому или лучше показать себя в гонке. Погоня за совершенством была ему необходима. Он – спортсмен, который всегда пытался усовершенствовать свои технические навыки, но ему также нравились соревнования, борьба. Если все получалось, он был вне себя от радости после гонки».
Человек, который теснее остальных работал с Шумахером, – Росс Браун. Англичанин часто использует слово «орудие» в оценке Шумахера, и тот факт, что он считает Формулу-1 своеобразной военной игрой, не может не заинтриговать. Конечно, это объясняет жесткий и бескомпромиссный подход к гонкам, присущий Россу и его команде.
В Ferrari Жан Тодт отвечал за людей и за выделение ресурсов, в которых те нуждались, а на гонках Браун считал себя за главного – он решал тактические вопросы и выкатывал на поле битвы свои самые опасные «орудия», когда это было необходимо.
Некоторые всегда любили подчеркнуть, что на деле именно Шумахер дергал за ниточки в Ferrari, но при близком рассмотрении это оказывалось не так. Очевидно, что без его блестящих результатов команда не достигла бы такого успеха, и немец определенно приложил немалые усилия, чтобы построить команду вокруг себя. Но он не управлял этой командой, не принимал решения на ежедневной основе, несмотря на предположения критиканов.
Я много раз разговаривал с Россом на эту тему, но, когда начал работать над данной книгой, я специально поехал в Ма-ранелло на встречу с ним. Это произошло через несколько недель после завершения сезона-2006. Я хотел знать, что такого делал Шумахер вне кокпита, чего не делали остальные пилоты Формулы-1, сущность его менталитета, его роль в управлении командой и, наконец, где заканчивалось влияние Шумахера на принимаемые решения.
Офис Росса показался мне захламленным: повсюду стояли коробки, полки ломились от количества рыбацких штучек и памятных вещичек. На столе лежали стопки старых журналов о гонках и стояла модель Ferrari. Вдоль стен высились старые деревянные шкафы с коробками наверху, с итальянскими винами и множеством книг о виноделии. Клюшка для крикета, прислоненная к стене. Это было все равно что навестить полковника Поттера из сериала «Чертова служба в госпитале MASH», за одним исключением: у Росса блесны были не в шляпе, а в рамке на стене. Многие гоночные фабрики похожи на действующие театры – строгие, консервативные, почти стерильные, но офис Брауна был по-настоящему живым.
На стене висела большая фотография, на которой был запечатлен подиум в Будапеште 1998 года – определенно одна из самых впечатляющих побед Шумахера. Учитывая, что этот снимок оказался самым крупноформатным из небольшого числа фотографий с гонок, очевидно, и для Брауна эта победа самая любимая.
Мы начали разговор с обсуждения принципа «Не расслабляйся». Росс всегда смотрит немного в сторону от собеседника, когда говорит, но время от времени бросает на вас взгляд, чтобы удостовериться, что вы его еще слушаете. Конечно, вы слушаете, потому что он рассказывает очень интересные вещи, а также потому, что у него редкий для инженера дар – он объясняет сложные понятия просто и четко. Вот что он говорил о позиции Ferrari и принятой в ней модели поведения:
«Каждая деталь, до последней, крайне важна. Очень редко в Формуле-1 бывает, что у кого-то возникает абсолютно новая идея или концепция, которая позволяет резко вырваться вперед. Поэтому ничего нельзя пускать на самотек. Нужно постоянно работать и над техническими аспектами, вроде аэродинамики болида, и над такими политическими факторами, как конкурентоспособность или интерпретация правил.
Вы должны во всем поднимать планку до максимума. Иногда, неосознанно, вы переходите грань – в надежности или в интерпретации правил. Вам нужно оставаться на острие, на пределе во всех областях и помочь каждому члену команды осознать, что планку нужно раз за разом поднимать. Каждый отдел должен постоянно достигать максимума. Если это происходит, то у вас на руках оказывается вполне конкурентоспособный пакет, но мы говорим не только о показателях на трассе, но и о надежности. Ничто не должно становиться для вас камнем преткновения. Если вы чувствуете, что можете развиваться, вы должны двигаться дальше и прибавить к своим ста еще десять процентов.
Положительной стороной нашего альянса с Михаэлем, Рори Берном и остальными было то, что мы все это понимали. Знали, что должны сделать. Знали, что другие это делают, и если мы не будем это делать, мы будем уязвимы, дадим слабину. Здорово быть частью такого альянса, частью команды, в которой все выкладываются на сто десять процентов».
