Лев Филатов - Ожидание футбола
В довоенные годы я вел дневник всех матчей, которые видел. И в мыслях у меня, школьника, не было, что я сделаюсь журналистом, пишущим о футболе. Это были всплески переживаний, которые не терпелось излить. Если бы тогда я предвидел свою профессию, то, конечно, записывал бы прилежнее, во всех подробностях, не излишествовал бы с восклицательными и вопросительными знаками.
Так вот, в тонкой ученической тетрадочке я нашел запись о забытом, не числящемся в справочниках матче сборной Москвы со «Спартаком». Произошло это событие 18 ноября 1938 года, в день, когда «Спартаку», выигравшему и звание чемпиона и кубок, должны были вручать переходящее знамя. Почерком и моим и не моим выведено следующее: «Товарищеский матч, интересный принципиально – какая команда сильнее, сборная или клубная. У «Спартака» вместо Жмелькова Квасников, вместо А. Соколова по тайму Гуляев и Лапшин». (Остальные спартаковцы не были записаны, они подразумевались само собой; Вик. и Вас. Соколовы, Артемьев, Старостин, Тучков, Степанов, Семенов, Корнилов.) Затем шел состав сборной: Кочетов, Карелин и Родионов, Лясковский, Малинин, Ильин, Киреев, Митронов, Капелькин, Якушин, С. Ильин.
И дальше: «На первых минутах в ворота «Спартака» закатывается нелепый гол целиком по вине вратаря. Корнилов быстро сквитывает. Затем сборной удается забить еще один гол. После навеса на ворота Вик. Соколова счет становится 2:2. Во второй половине команды ведут одинаковую по классу игру. Но нервозность вратаря передается защите «Спартака», из-за чего тьма неправдоподобных ошибок. Сборная делает счет 4:2. Победу сборной считаю неубедительной в отсутствии Жмелькова».
И тогда, как видим, вопрос: «Клуб или сборная?» – задевал за живое. Помню, что большинство собравшихся на трибунах держали сторону клуба. Клуб, он как бы домашнее, милее, ближе, а сборная – официальнее, параднее. Не знаю, почему тогда «Спартак» появился «не в составе» и позволил себя переиграть. Сейчас я могу предположить, что тот матч не был особо интересен футболистам, был проведен ими как «легкая партия». Страдали мы, люди на трибунах, страдали «за идею». С годами я научился отличать мнимый футбол от истинного, а тогда не умел. Матч запомнился вопросом, который так и повис в воздухе, а потом со временем ушел без ответа за ненадобностью.
В самом деле, практически такого вопроса нет. Сборная и клуб – это совершенно несопоставимые команды, им вступать в единоборство нет нужды. Если попытаться вывести что-то вроде формулы, то я сказал бы так: клуб – это постоянная, ежедневная форма существования футбола, а сборная – это футбол во всем своем великолепии, футбол напоказ, футбол как замысел, воплощенный идеальным образом. Если против первого утверждения вряд ли кто-то станет протестовать, то во втором могут найти преувеличение, выспренность. Ясно, что сборные в разных странах и в разные годы обладают разными достоинствами, одни бесславно проигрывают, и их никто не помянет добрым словом, другие торжествуют победы и входят в историю. Но и неудачники, и осененные славой выходили на поле, желая по-футбольному блеснуть, желая отстоять свою заветную игровую идею. У кого-то не получалось, даже скажем точнее, – у большинства не получалось. Когда же получалось, мир любовался футболом, который для своего времени считался образцом, вершиной.
На белом свете немало известных сильных клубов. За ними люди и следят изо дня в день, их любят, их делами живут. Но футбол, как игру, на моей памяти творили сборные команды Венгрии, Бразилии, Англии, ФРГ, Голландии. Прежде всего эти. Другие тоже, но в меньшей степени. Сборные команды дают вдохновляющие импульсы, от них футбол разветвляется, они как стволы.
Почему они, а не клубы? Наверное, потому, что в сборных, сильных, безупречных, как вино урожая удачного года, на каждой из одиннадцати позиций счастливо оказываются большие мастера, личности. Наверное, и потому, что встречи первоклассных сборных-событие большое и редкое. Регулярно сходятся они раз в четыре года на чемпионатах мира, и с ними тогда связаны надежды миллионов болельщиков. И футболисты не могут не понимать, что случай такой выпадает раз в жизни. Считанным единицам удается сыграть на двухтрех чемпионатах.
Частенько предлагают, чтобы сборная команда готовилась подольше, «сыгрывалась», даже рекомендуют ее включить в клубный чемпионат страны. Все это не что иное» как нервная реакция на неудачи.
И представьте себе, реакция эта то и дело подавляет здравый смысл. Наша сборная имеет за плечами свыше двухсот матчей, и, однако, невозможно избавиться от ощущения, что она создана вчера и никто толком не знает, что с ней делать. Перед каждым тренером накануне каждого большого турнира заново встает вопрос: «Как готовиться?» И почти.регулярно избирается план, который наезжает на распорядок клубных команд, на чемпионат страны и наносит им зримый ущерб: переносятся матчи, сокращаются интервалы и тает время для тренировок, календарные игры проводятся без лучших игроков, призванных в сборную, играть приходится в ноябре на льду, при пустых трибунах. Все это потому, что сборную привыкли рассматривать подобием клубной команды и хотят, чтобы она как можно дольше существовала самостоятельно, специально (подразумевается – углубленно) тренировалась и набиралась опыта по особому плану.
А потом, особенно если она выступила неважно, обязательно возникает разговор о напрасных жертвах, принесенных клубами, о пагубности отрыва сборной от родного чемпионата, который и есть оплот нашего футбола. Так было уже много раз.
Нигде в мире не зафиксированы столь длительная подготовка, столь частые разъезды и столь большое число контрольных матчей сборной, как у нас. И эта практика превратилась в постоянное узкое место нашей футбольной жизни, в прямо-таки безысходную несогласованность интересов чемпионата страны с жизнью сборной.
В 1952 году ради сборной, выходившей на свой олимпийский дебют, чемпионат страны проводился осенью, в один круг, причем все игры были в Москве, а весной разыгрывался турнир товарищеского характера, даже не зафиксированный нашими летописцами футбола. Что ж, такая пертурбация была простительна, так сказать, на заре нашей сборной. Но в 1976 году, почти четверть века спустя, история повторилась: опять-таки ради олимпийской команды был сломан внутренний календарь, и вместо одного нормального чемпионата страны мы получили два, весенний и осенний. И точь-в-точь как в далеком уже 1952 году, олимпийцы и в 1976 году наших упований не оправдали, несмотря на все жертвы, принесенные ради них. Уж и не знаешь, какие еще надобны уроки?!
В результате многолетних наблюдений я, не будучи специалистом в методике, пришел к убеждению, что успех сборной обеспечивается подбором хороших игроков и ясными тактическими целями, которые выдвигает перед ними тренер. И не из сорока кандидатов должен он выбирать (это вернейший способ запутаться), а из шестнадцати-восемнадцати квалифицированных мастеров, боевитость характера которых проверена, которым нет нужды бесконечно «сыгрываться».
Трижды я становился свидетелем, как в считанные дни, буквально на глазах, возникали выдающиеся команды, которыми потом годами восхищались.
Первый раз это случилось со сборной Бразилии – в 1968 году в Швеции на VI чемпионате мира. Сначала бразильцы легко выиграли у австрийцев – 3:0. А следующий матч, с англичанами, поставил под сомнение их далеко идущие планы: нулевая ничья при территориальном преимуществе – вещь довольно шаблонная. Я был на том матче и впервые увидел сборную Бразилии. Футбола было больше, чем на 90 минут, и, уж конечно, больше, чем на пустой счет. И все же ни танцевальная грациозность бразильцев, ни их оригинальное тактическое построение не могли возместить фатальных промахов рослого рыжего центрфорварда Маццолы, ставшего позднее знаменитым в Италии под именем Альтафини, которому доверялся завершающий удар. А ведь все замечательные команды в наших глазах обязательно победители, они тем и замечательны, что нам трудно вообразить, как они могут не выиграть. Теперь представим, что третью игру в подгруппе со сборной СССР бразильцы проигрывают… Их путь был бы оборван, и никто о них и не вспомнил бы еще четыре года. Матч с нашей командой стал для них решающим. Рассказывают, что это Диди уговорил своего тренера Феолу выставить Пеле и Гарринчу, в предыдущих матчах не участвовавших. И появился еще Зито в полузащите. Многозначительное решение было принято, и вместо интересной, превосходной, но уязвимой команды возникла команда великая, непобедимая, где ничего нельзя было ни убавить, ни прибавить. И тактическая система четыре – два – четыре предстала в исполнении именно этих мастеров со всей безукоризненностью выставочного экспоната.
Второй раз то же самое произошло на VIII чемпионате в 1966 году со сборной Англии. Удручающе невыразительным был первый матч англичан с уругвайцами на открытии чемпионата в присутствии ста тысяч соотечественников и королевской семьи. Уругвайцы тянули свою оборонительную резину, а англичане отскакивали от них, как от батуда. Нулевая ничья, которую и вспомнить-то нечем.
