Арсений Замостьянов - Олимпийское противостояние. Поколение победителей

А в 1952-м году прославленную команду растоптали. Борис Аркадьев – первый тренер сборной СССР – повез на Олимпиаду в Хельсинки команду, в основном составе которой армейцев было только трое. Но отвечать за поражение посланцам Тито, югославам, в повторном матче пришлось именно армейцам. Бывший армеец Бобров, подчиняясь политическому максимализму эпохи, за ошибку в своей штрафной назвал защитника Башашкина «титовским прихвостнем». Команду ЦДСА расформировали – как оказалось, на два года. После эпохи противостояния армейцев и динамовцев начиналась эра московского «Спартака». В преддверии золотых лет «народной команды» спартаковец Симонян поставил рекорд результативности в чемпионатах СССР – 34 гола [7] . «И если сходу Симонян забил в ворота – мне кажется, что это сделал ты, мой Вася!..», – запела популярная Нина Дорда. В 1955 году Симоняна оттесняет на вторую позицию в списке «33 лучших» футболистов [8] страны восемнадцатилетний Эдуард Стрельцов [9] – не по годам крепкий, хитрый и пластичный, как лучшие латиноамериканцы, питомец завода «Фрезер» (там работали дед и отец футболиста), попавший в московское «Торпедо». В 1956 году, в далеком Мельбурне, советские футболисты во главе с Яшиным, Нетто и юным Стрельцовым (в финале его заменил опытный Симонян) стали олимпийскими чемпионами. То было многообещающее, лучшее время советского футбола. 21 августа 1955 года в Москву приехали чемпионы мира – сборная ФРГ. Москва не видала более принципиального матча: стадион в Петровском парке был переполнен фронтовиками и детьми войны. Они пришли смотреть, как «наши бьют немца». Когда после 52-й минуты чемпионы мира вели в счете 2:1, в воздухе было разлито такое напряжение ужаса и ненависти, что, казалось, над стадионом гудели «Мессершмидты». Все решил бешеный натиск советской команды во второй половине второго тайма. «Такому ураганному штурму мы не подвергались даже на чемпионате мира», – признался немецкий тренер Зепп Гербергер. Обратимся к отчету о матче: «Идет 72-я минута. Сальников проходит по правому краю и навешивает мяч над штрафной площадью. Паршин встречает мяч головой и посылает его в ворота. Однако Юсковяк (№ 2) в последний момент успевает отразить удар. Мяч отскакивает в сторону Ильина (№ 11), который сильным ударом направляет его в правый нижний угол ворот. Бросок Либриха не спасает положение. Советские футболисты забили третий гол – гол победы!». Ответный матч прошел через год, в сентябре 56-го, в Ганновере. И на своем поле чемпионы мира были побеждены – 2:1. Голы забили молодые бомбардиры московского «Торпедо» – Стрельцов и Иванов.

Победители чемпионов мира, олимпийские чемпионы… Но в футбольном мире Олимпиада – не самое престижное соревнование. В 1958 году советскую команду ждал Стокгольм – дебют на чемпионате мира. И болельщики, помнившие о счастливом стокгольмском дебюте на хоккейном чемпионате, верили в победу.

Но злой рок советского футбола не сходил на «нет». За несколько дней до скандинавского вояжа был дисквалифицирован лучший центрфорвард советской сборной – торпедовец

Эдуард Стрельцов, а вместе с ним и два спартаковца – Борис Татушин и Михаил Огоньков. Спортсменов обвиняли в изнасиловании… Лев Яшин вспоминал о тех событиях: «Мы готовились к первенству мира, а в этот момент трое тех, кого мы считали своими товарищами, устраивают где-то на даче ночную попойку, не берегут себя, попадают в какую-то темную историю и, в конце концов, наносят команде страшный удар – надо ли объяснять, что значит для команды потеря сразу трех ведущих игроков?». За год до этого Стрельцов уже был замечен в нарушении дисциплины. Влиятельнейший фельетонист Семен Нариньяни заклеймил «звездную болезнь» избалованного ранней славой «Эдика»: «Не с пеленок же Эдик такой плохой? Нет, не с пеленок. Всего три года назад Эдуард Стрельцов был чистым, честным пареньком. Он не курил, не пил. Краснел, если тренер делал ему замечание. И вдруг все переменилось. Эдик курит, пьет, дебоширит. Милый мальчик зазнался. Уже не тренер «Торпедо» дает ему указания, а он понукает тренера… «Я всего уже достиг, – хвастливо заявляет центр нападения, – все испытал, изведал. Я ел даже салат за 87рублей 50 копеек».

Что и говорить, многим звездам советского спорта сходили с рук молодецкие забавы, искони связанные с нарушениями режима. Но Стрельцов «попал под раздачу», нарвался на показательную порку. После дачного инцидента в «Комсомольской правде» выходит еще более суровый фельетон Фомичева и Шатуновского «Еще раз о звездной болезни», в котором Стрельцова, не дожидаясь суда, назвали уголовным преступником. Можно предположить, что реакция Хрущева на криминальные развлечения «золотой молодежи» была гневной: посадить и надолго. Устроить показательный процесс, чтобы не порочили моральный облик спортсменов-комсомольцев. У нас все равны перед законом – и никакого снисхождения к «звездам» не будет! 12 лет лагерей вместо чемпионатов мира. И, если бы не переворот 1964 года, если бы не отставка Хрущева – не видать Стрельцову возвращения в большой футбол, которое все-таки состоялось после досрочного освобождения, в годы бережного отношения к кадрам…

А на чемпионате мира в Швеции сборная СССР попала в восьмерку сильнейших, но медалей не завоевала. И в будущем советские футболисты никогда не выиграют медалей мировых первенств. Лучшим результатом стало четвертое место в 1966-м. Остается только фантазировать, что в 1958 году, в Стокгольме, Стрельцов мог бы затмить юного Пеле… Он возвратился в футбол после лагерей погрузневшим, но не растерявшим футбольных талантов. Сначала Стрельцову дозволили играть за заводскую команду на первенство Москвы, и болельщики рвались на третьесортные матчи, чтобы посмотреть на гонимого героя. Потом ему разрешат играть за «Торпедо» и вернут в сборную. В легенду войдет хитрый «стрельцовский» пас пяткой. Дважды – в 67-м и 68-м – журналисты признают его лучшим футболистом СССР. Судьба Эдуарда Стрельцова – трагическая, непарадная. Народ жалеет и еще сильнее уважает проштрафившихся гениев, а уж тех, кого не сломили «сума, да тюрьма», в России любят преданно и страстно.

Был у советского футбола еще один звездный час, не без политического подтекста. Борьба с Америкой, а вместе с нею и со всеми буржуазными державами, после войны была неотразимо актуальной. Советские спортсмены начали принимать участие в международных соревнованиях аккурат с началом холодной войны и атомного шантажа.

Делом чести было показать наш футбол в стране родоначальников этой игры, придирчивых болельщиков британцев. Чемпионы СССР 1945 года московские динамовцы, усиленные армейцем Бобровым и ленинградцем-фронтовиком Архангельским, отправились на берега туманного осеннего Альбиона, биться с недавними союзниками по большой тройке. Британские клубы тоже были усилены лучшими игроками из других команд – так, представитель «Эвертона» Том Лаутон был самым опасным из форвардов «Челси» в матче с «Динамо». Матч с «Челси» получился героическим: москвичи проигрывали 0:2, Леонид Соловьев не забил пенальти, а Бобров не попал в пустые ворота с девяти метров. А в финале счет был 3:3. После матча английские журналисты спрашивали комментатора Вадима Синявского: «Сколько может стоить переход Боброва в «Челси»?». Синявский пожал плечами: «Он же человек, а люди не продаются…». Через много лет, 1 марта 1981 года, в Лондоне, после победы тбилисского «Динамо» над «Вэст Хэмом» 4:1, кто-то из британских чиновников протянул герою матча, Давиду Кипиани, пятифунтовую банкноту. Кипиани тут же размашисто расписался на банкноте: «С моим автографом она будет стоит раз в сто дороже!» – и отдал ее англичанину…

В сороковые рождались будущие штампы спортивных комментаторов и советские традиции – такие, как «Футбольный марш», написанный Блантером по просьбе Синявского – на белую зависть заядлого болельщика Шостаковича. Во время решающего матча ЦДКА с московским «Динамо» в 1948-м году Вадим Синявский на весь радиоэфир воскликнет: «Бобров – золотая нога!» – и, конечно, многие это запомнили и подхватили. Но звездным часом своей комментаторской судьбы он считал даже не репортаж из бункера плененного Паулюса в Сталинграде, а все тот же матч Динамо – Челси 13 ноября 1945-го. Феноменальным был комментарий другого матча британской серии – с лондонским «Арсеналом». В тот день на стадионе «Уайт Харт Лейн» о себе громогласно заявил лондонский туман. Вратарь «Арсенала» терял собственные ворота, удаленный английский игрок украдкой, в тумане, возвращался на поле, комментатор с трибуны не видел ни зги, но Синявскому хватило фантазии и эмоций для увлекательного репортажа. Во мгле динамовцы победили 4:3, а турне окончилось с общим счетом 19:9 в пользу москвичей. Иного в год Победы от них и не ждали, но встречали на родине как героев. И пересказывали байку про русского тигра – вратаря Хомича, который на банкете, обращаясь к присутствующим, произнес, вспомнив про киношную любовницу адмирала Нельсона: «Леди и гамильтоны!».