Игорь Рабинер - Наша футбольная Russia
Выбор ФИФА в пользу России на отборочный цикл ЧМ-94, в свою очередь, поспособствовал переманиванию в ее сборную почти всех ведущих футболистов Украины, которым не хотелось добровольно пропускать чемпионат мира. При этом никто из них на самой Украине в тот момент уже не играл; они выступали либо в дальнем зарубежье, либо в России. И «самостийность», равно как и украинский патриотизм, были для них категориями абстрактными. Так в российской сборной оказались Юран и Саленко, Онопко и Канчельскис, Цымбаларь и Никифоров, а также «грузины» Тетрадзе и Цвейба, «узбек» Пятницкий, «белорус» Горлукович… Не было бы всех этих мастеров – мы могли бы и вовсе в финальные турниры чемпионатов мира и Европы не попадать. Нужно быть очень предвзятым человеком, чтобы не увидеть, по сути дела, в формировании сборной России 90-х годов прямой заслуги Колоскова.
Футболистам, сменившим футбольное «гражданство», между тем пришлось очень несладко – на родине их обвинили в предательстве. В ноябре 92-го, когда мы беседовали на эту тему с Юраном в интервью для газеты «Футбол-экспресс», он, услышав вопрос на эту тему, буквально взвился:
– Какой патриотизм?! Я родился и жил в стране под названием «Советский Союз». После того как она развалилась, передо мной встала проблема выбора. На чемпионат мира, как известно, попала одна Россия. А на Украине почему-то решили, что я приползу к ним на коленях, даже не позвонили, намерениями не поинтересовались. Из России же сразу раздался звонок от Игнатьева, с которым мы быстро нашли общий язык. Словом, я увидел нормальное, уважительное отношение. В отличие от Украины, где, ничего не сделав для того, чтобы убедить меня играть за ее сборную, уже истерику подняли.
Это все отнюдь не сейчас началось. Помните старую «песню» украинских деятелей о том, что я, ничего, видите ли, для киевского «Динамо» не сделав, убегаю в «Бенфику» за длинным долларом? Меня тогда так заплевали, что твердо решил: с Киевом все связи рву.
– Что вы и сделали.
– Да, с Киевом меня теперь ничего, кроме друзей, не связывает. Родители живут в Луганске, и я хочу перевезти их в Москву. Поэтому попросил РФС помочь мне с квартирой в столице. За мои же деньги, только чтобы найти помогли. Поймите меня правильно. Я решил принять российское гражданство, в будущем осяду в Москве (так и произошло. – Прим. И. Р.). Надо же мне будет где-то жить! А я уже наслышан, что мою просьбу извращать начали: дескать, Юран не соглашается играть за сборную России, пока ему чуть ли не подарят квартиру в Москве. Эти слухи – дело рук тех же людей, что третируют меня на Украине.
Из этого рассказа 16-летней давности можно убедиться в том, что в Москве к футболистам тогда относились намного внимательнее, чем в Киеве. И, признавая по итогам мрачной истории 1993–1994 годов большие проблемы РФС в налаживании здорового контакта с игроками, нельзя не отдать футбольному союзу должное за успешную работу с украинским «десантом».
* * *Отношения Колоскова и Бышовца заслуживают отдельного рассказа, поскольку линия их жесткого противостояния проходила через всю постсоветскую историю нашего футбола. И была одним из главных его сюжетов. Найди в начале 90-х эти сильные личности компромисс, в судьбе сборной многое могло бы сложиться совсем иначе…
В сентябре 96-го мой коллега по «СЭ» Александр Кружков во время беседы с Бышовцем спросил:
– В одном из интервью Колосков заметил: «Я любовался тренировками, которые проводил Бышовец. Мне нравились его индивидуальные собеседования с игроками». Именно Колосков пригласил вас в свое время на работу из Киева в Москву…
– За что я ему благодарен. Но, несмотря на это, у меня неоднозначное отношение к Колоскову, мне иногда приходилось с ним спорить и отстаивать свою точку зрения. Расскажу такую историю. Один игрок юношеской сборной – Савченко – попался на таможне: провозил больше рублей, чем было разрешено. Его, естественно, оштрафовали. На следующий сбор я вновь включил Савченко в список приглашенных, но Колосков его вычеркнул. Я пришел к Вячеславу Ивановичу и говорю, что это неправильно. «А что делать?» – вздыхает он. «Как, что делать? Вернуть человека в сборную». – «Это невозможно, Савченко в сборной не будет». Тогда я говорю Колоскову: «Оставляю за собой право оспорить ваше решение». И иду к руководству Спорткомитета. В итоге Колосков получил указание вернуть Савченко в сборную. И Вячеслав Иванович не обиделся, не опустился до сведения счетов, а продолжал поддерживать мою кандидатуру, когда меня назначили главным тренером олимпийской, а потом и национальной сборной. Потому что мы оба тогда руководствовались только интересами дела, а не личными амбициями.
Последний реверанс в сторону Колоскова можно объяснить в том числе и тем, что Бышовец в момент интервью едва завершил работу в Корее и надеялся трудоустроиться в России. А российская футбольная система была устроена так, что президент РФС мог оказать на этот процесс существенное влияние – как в одну, так и в другую сторону. И, кстати, совсем скоро работу Бышовец получил, возглавив в 97-м санкт-петербургский «Зенит». Тогда это был еще вовсе не чемпион России, как сейчас, а команда, всего сезон назад возвратившаяся в высшую лигу из первой. Работа в Питере у Анатолия Федоровича пойдет на ура, и он вновь получит приглашение в сборную. Но об этом – позже.
Из истории о Савченко, которую рассказал Бышовец, можно сделать вывод о его умении налаживать нужные связи с большими руководителями. Тренер как бы между делом рассказал о своем походе к руководству Спорткомитета СССР и последующем решении амнистировать футболиста. При этом Спорткомитет приравнивался к союзному министерству, и к его боссам, как говорится, на кривой козе было не подъехать. Однако умение Бышовца обаять своим интеллектом самых серьезных людей было (да и остается) потрясающим, и не раз помогало ему впоследствии. В том числе и при получении работы в сборной.
Во многих других интервью тренер высказывался о президенте куда более хлестко. Вот один фрагмент из нашей беседы с Бышовцем, состоявшейся в 2003 году.
– Мы ведь почему проиграли шотландцам в 92-м и вылетели из чемпионата Европы? Я пришел в раздевалку после тяжелейшей ничьей с Голландией и слышу, как Колосков говорит игрокам прямым текстом: «С шотландцами все будет в порядке, у нас там Кузнецов и Михайличенко играют, они обо всем договорятся». Вот где был занесен микроб! И хотя ребята сказали, что они плохо говорят по-английски и их могли до конца не понять, команда выходила на этот матч, рассчитывая, что шотландцы не будут играть.
О том, как Бышовец относился к Колоскову «не для печати», можно судить по отрывку из книги футбольного агента Владимира Абрамова «Футбол. Деньги. Еще раз деньги». Абрамов, в 1993 году готовивший по линии фирмы «Совинтер-спорт» контракт тренера в Корее, вспоминает:
«За день до отъезда Анатолий Федорович позвонил и тревожным голосом спросил: „Володя, ты еще на работе? Очень хорошо, я сейчас приеду!“
– Я только что был в РФС. Ты представляешь, подходит ко мне Колосков и говорит, что это он хлопотал за мой корейский контракт через президента корейской Федерации. За это, оказывается, я лично Колоскову должен быть благодарен. Это правда? Володя, если да, то я никуда не поеду!
– Анатолий Федорович, при чем тут ноябрь, когда еще в начале октября мы получили факс от Корейской Футбольной ассоциации с подтверждением их намерений по вашей кандидатуре. И после этого мы продолжали получать из Кореи факсы и телексы. Вот, целая кипа лежит!
– Покажи! – Я показал факс от КФА. Анатолий Федорович заметно успокоился.
– Сделай мне копию, пожалуйста. Я хочу ее этому человеку показать, чтобы он заткнулся! – Бышовец взял копию факса и положил к себе в портфель. – Володя, и ты мне все время говоришь о порядочности. Подонки, Володя, подонки!!!»
Отношение экс-главы РФС к Бышовцу – по крайней мере тогда, в середине 90-х – было не лучше. В интервью, которое я брал у Колоскова в декабре 93-го для еженедельника «Футбольный курьер», был вопрос:
– Существует мнение, что вы с неприязнью относитесь к Бышовцу из-за каких-то личных разногласий.
– Ничего подобного. Между прочим, именно благодаря мне Бышовец стал тренером первой сборной. Это я пригласил его в середине 80-х тренировать юношескую сборную СССР, когда он еще был директором ДЮСШ в Киеве. Мне нравилось, как он работает с юношами, затем – с олимпийцами. Он умел создать хороший микроклимат в коллективе – и мне это импонировало. После ухода Лобановского в 90-м остро встал вопрос о новом тренере сборной. Бышовец или Кучеревский? Тренерский совет проголосовал за Кучеревского. Но исполком федерации все-таки назначил Бышовца. Назначил во многом потому, что я как руководитель исполкома верил в него. И в отборочном турнире Euro-92 он оправдал доверие, выйдя из тяжелой группы.
