Валентин Бубукин - Вечнозеленое поле жизни
Сергей поиграл минут двадцать и устал. Стал мало двигаться. С трибуны руководство кричит:
– Играть можешь?
– Могу!
– Прибавь!
– Играть могу, прибавить нет!…
Первый раз я поехал на сбор в Китай в начале пятьдесят восьмого. По характеру я дружелюбный и необидчивый, поэтому ребята приняли меня «за своего». Впрочем, это никак не отразилось на месте в основном составе. Уж больно много хороших футболистов собралось. Общее настроение в команде иллюстрирует один интересный эпизод. Перед поездкой в Швецию устроили проверочный матч в «Лужниках» – первый состав на второй. Пришло тысяч пятьдесят зрителей. А для большей принципиальности пообещали премиальные по две тысячи рублей каждому победителю. Минут за пятнадцать до конца при счете 0:1 Заур Калоев с моей подачи забил мяч в ворота Яшина. Матч закончился вничью, и руководству не пришлось раскошеливаться. То есть в первую очередь все думали о месте в основном составе, о деньгах не думали.
К моим достоинствам часто относят умение «в нужный момент снять психологическое напряжение в команде». Проще говоря, способность после изнурительных занятий, когда ни у кого уже нет сил и нервы на пределе, найти в себе эти силы, чтобы развеселить ребят. С шуткой и усталость забывается. Правда, слова в «нужный момент» уже позже добавили, для красоты, потому что иногда мне такие «снятия» выходили боком.
В Китае мы жили на острове возле города Кантона (Гуанчжоу). Там у нас были свои повара, хотя им помогали и китайцы, один из которых даже обнаружил бомбу, подложенную на нашей базе чанкайшистами. А когда по субботам мы переправлялись на прогулку в Кантон, то питались в ресторане. И однажды нам подали суп из акульих плавников, а на второе очень вкусные засушенные лапки, посыпанные какими-то китайскими специями. Вдруг мимо нас работники ресторана несут клетки, а в клетках кошки пищат. Мы поинтересовались у официанта, зачем мучают животных. А он улыбается и показывает на блюдо. Мишку Огонькова тут же и начало тошнить. Ну, а мы – молодые, здоровые, безголовые. Уже на базе, как только начинаем есть даже нашу русскую пищу, так тихонечко зовем: «Кис-кис-кис». Несчастный Мишка убегал из-за стола, похудел на четыре килограмма. И Качалину пришлось даже специальное собрание по этому поводу собирать. Приказ издал: под угрозой отчисления прекратить травить Огонькова.
В Союзе тренировались в Озерах – прекрасная база под Москвой, бывшая «резиденция» немецкого фельдмаршала Паулюса, которого взяли в плен под Сталинградом. Он потом читал лекции в нашем Генштабе и жил в Озерах под охраной. Там сохранился металлический профиль цапли при фонтане. Вся в дырках, фельдмаршал в заточении палил в нее из пистолета.
На сборах моими соседями по комнате обычно становились торпедовцы. Если селили по четыре человека, как это бывало, например, в Тарасовке, то я жил с Валей Ивановым, Славой Метревели, Эдиком Стрельцовым (до трагедии), в шестьдесят первом – с Валерой Ворониным. Им я обязан хорошему знакомству с Виктором Александровичем Масловым.
Он частенько бывал при сборной, потому что существовало положение, если клуб делегирует в команду два-три человека, то тренер поощрялся зарубежными поездками. Как ни странно, я даже дебютировал в сборной под его руководством. После сокрушительного поражения в матче с Англией в октябре 1958 года – счет тогда был 0:5 – Качалин и Якушин временно оставили сборную, и следующий матч с чехами в Москве мы провели под руководством Георгия Федоровича Глазкова. Установку же на игру давал Маслов. За такое короткое время, конечно, не поймешь стиля и требований человека, но общие принципы были очевидны. Он всячески поощрял нестандартность и даже призывал проявлять свои фирменные качества. Установки были оригинальными. Валя (мне): «Играешь так, как в календарной игре тринадцатого мая, помнишь? С проходами по флангу», – и так далее. Валя (Иванову): «Сегодня делаешь то-то и то-то, плюс свое, как обычно…» Но еще оригинальней был беглый разбор после победы прямо наверху в Лужниках: «Лев, Яшин, помнишь, было? Два раза было! Первый раз – минут тридцать первого тайма прошло, и на семнадцатой минуте второго. Валь, черт! (на Иванова). Ведь можешь. Ведь лучше можешь. Помнишь, как там пошел на обводку? А Славка-то что…» Торпедовцы к таким эмоциям, видимо, привыкли, а нам в диковинку. Но эти фразы стали крылатыми для того состава сборной. И вот почему. На следующий день после игры в Лужниках Маслов запаздывал на плановое тактическое занятие. От нечего делать я вышел к доске, и, пародируя «Деда», начал всех распекать:
– Лева! Ведь было же, а, было? Валька, черт, ну, ведь можешь!
Вдруг мне сзади по лысине – шлеп! Маслов неслышно подкрался. И серьезно так заявляет:
– Не знаю, что уж и говорить. Бубукин весь разбор за меня сделал.
Даже в двухтысячном году, когда мы отмечали сорокалетие победы в Европе, из Киева прилетел Юра Войнов и первым делом мне заявил:
– Ой, Валя, ведь было же, было…
Пишут также, что Виктор Александрович мог позволить себе рюмочку пропустить с игроками. Свидетельствую, было и такое. Но опять-таки его поощрительство было самым лучшим тормозом для игроков. В 1961 году мы обыграли норвежцев в Осло. И накануне, заранее уверенные в победе, оставили немного валюты, чтобы после игры пойти пивка попить. Иванов, Метревели, Воронин и я стоим в галстуках, собираемся выходить. Вдруг стук в дверь. Открываем, стоит Маслов. Спрашивает:
– Куда это вы намылились?
– Да вот, Виктор Александрович, хотели погулять, музыку послушать.
– Никакой музыки, знаю я вашу музыку.
И достает бутылку коньяка и шоколадку. Нас пять человек, по сто грамм выпили, потом он добавляет:
– Вы поняли? Пришел к вам тренер, поздравил, выпил с вами. И если вы меня подведете…
И тут же Валька снимает галстук. А он у нас был фигурой:
– Да вы что, Виктор Александрович!
Все разделись и сели играть в подкидного дурака. Психологический шок – для меня, по крайней мере…
В Швецию после известных событий сборная поехала без Стрельцова, Огонькова и Татушина. Незадолго до отъезда нас отпустили из Тарасовки, редкий случай, с ночевкой. В этот день у нас была примерка светлых костюмов с эмблемой Советского Союза, и мы повезли их по домам. Эдик утром приехал исцарапанный. Зашел в комнату, Валька увидел и спрашивает:
– Что ж ты ободранный-то, на кого напал?
Он ответил, что кошка поцарапала. А где-то в полдень приезжает милицейский УАЗик. Забрали троих и уехали. С ними поехал и начальник команды Владимир Васильевич Мошкаркин. Дальше все известно. Татушин с Огоньковым стали «нарушителями режима», поскольку после экспертизы их девушки оказались вовсе не девушками. А Эдику дали большой срок.
С ними команда смотрелась бы по-другому. Сейчас больше всего пишут о Стрельцове. Но ведь еще и наигрывалась прекрасная связка Иванов – Татушин. А что значит за несколько недель до официальных матчей нарушить привычные связи? В срочном порядке на правый край взяли Александра Иванова из «Зенита». Не знаю уж, совладали бы мы с бразильцами, но шведов обыграли бы точно.
А бразильцы, они действительно кудесники. Мы жили рядом с ними на базе в Хиндосе, и как ни посмотришь, все свободное время они с мячом. Без тренера, ходят, жонглируют, как лунатики. В матче с нами они были сильнее по всем позициям. Уж на что Игорь Нетто был умным игроком, а ничего не мог поделать с Диди: схемы были разные. Игорь опекал оттянутого форварда, но никак не мог приноровиться. Диспетчер, Диди распасовывал мячи веером. Если Игорь играл плотно, шел на перехват, то Диди отдавал мяч в касание. А если не бросался, начинал пятиться, как говорили, плассироваться, то он вырезал свой «сухой лист». Когда же решался резко атаковать, тот влево, вправо его обводил. Словом, Игорь не нашел решения, как сыграть против Диди.
Боря Кузнецов, хоть и не обладал высокой стартовой скоростью, поначалу справлялся с Гарринчей. За счет выбора позиции, самоотдачи. Тогда эти ребята с одним неоконченным классом образования раз пять забрасывали ему за спину метров на тридцать-сорок для рывка. Боря справлялся. Вдруг на его фланге появился Вава и тоже начал Борю «кормить». И когда снова возвращается Гарринча, Борису уже бежать нечем.
Блестящая игра бразильцев косвенно сослужила плохую службу советскому футболу. Сам Гавриил Дмитриевич был в таком восторге, что по возвращению не переставал восхищаться системой «4 – 2 – 4». Говорил: вот так и надо играть. Чиновники поняли его буквально. Появилась директива, чтобы все клубные команды играли в четыре нападающих, раз тренер сборной так сказал. Для сборной это, может быть, и хорошо, потому что захотел по новой системе играть – дают Стрельцова и Симоняна. Вот тебе сдвоенный центр. Или в оборону Турянчика из Киева и Масленкина из «Спартака». Так можно играть. А клуб строит схему игры исходя из своих возможностей, из наличия игроков. Это как на столе, к коньяку нужен лимон, к водке – огурец. А если дома только соленые огурцы, то и коньяк незачем покупать. Например, у нас в «Локомотиве» не было ни второго центрального защитника, ни второго центрального нападающего. Да и смешно это, нам играть с «Динамо» или с Киевом в открытый футбол. Ну, забьешь им два гола, но они же пять заколотят.
