Нерушимый 6 - Денис Ратманов
— Ох, Саша. Только расслабилась! — Она закурила, а я не стал возражать или уходить. — Вот только выдохну и попытаюсь помочь, а ты фотографию его пока поищи. Сейчас большинство проходит генную идентификацию, так что найду быстро. Но лучше бы не нашла. Потому что, если найду — значит, он труп.
Что обычно делают родственники пропавших? Сперва звонят друзьям, потом — в милицию и лишь затем — в больницы и морги. В ментовке они обычно получают отворот, там заявления принимают по истечение трех дней с момента пропажи человека, если, конечно, не обнаружен труп.
— Ты ж понимаешь, я тебе помогу, только если парень мертв и его тело нашли. По больницам сам бегай. Не знаешь, проходил он генную идентификацию? Хотя сегодня это мало что даст, результаты проверки будут в лучшем случае через сутки.
Пока она курила, я скинул ей две фотографии Микроба, и она принялась обзванивать милицию. Ушло у нее на все минут пять. Я наблюдал за ней и не мог прочесть по лицу, какие вести она получила.
Наконец Семерка закончила и посмотрела на меня.
— Новостей по сути-то и нет. Есть один похожий труп, молодой парень без документов и телефона, множественные ножевые, лицо изуродовано. Нашли его утром в парке. Требуется опознание.
Она вывела фотографию умершего на экран телефона и показала мне, но его лицо и правда было так изуродовано, волосы на голове слиплись, что я не понял, Микроб ли это.
— Трудно сказать, — ответил я.
Я сжал челюсти. Только не Микроб! Он же мне как брат! Из всех титановцев Федор мне наиболее близок, хоть он от нас и отдалился, когда переехал к гимнастке Лере. Одаренный, футболист с большим будущим. Как же так?
Семерка положила руку мне на плечо.
— Не расстраивайся раньше времени. Вдруг не он? Собирайся, я тебя отвезу.
— Спасибо. Поехали так.
Хрен с ним, с душем и завтраком! Мне. Нужно. Знать.
Сидя на переднем сиденье машины Семерки, я изо всех сил старался не думать о том, что Микроб мертв, но противный голос в голове шелестел: «Беда не приходит одна». А еще я думал о том, кто родители Микроба, почему он о них никогда не рассказывал. Вроде он не детдомовский. Есть ли кому его похоронить и оплакать?
Ехали мы минут десять, а казалось — целую вечность. Потом Семерка долго уговаривала пропустить ее машину на территорию Первой городской больницы, где расположен морг, и пока ксиву не предъявила, дежурный на воротах не сдался.
Мы медленно покатили по территории больницы. Я крутил головой, рассматривая белоснежные корпуса, разноцветные дорожки в разбитом между ними парке, выключенный на зиму фонтан в окружении гипсовых статуй. Ближайшая к нам, судя по крылышкам на сандалиях, была Гермесом. Но весь пантеон греческих богов был одетым.
Морг располагался в самом конце парка, и когда буйствовала зелень, она скрывала это приземистое здание цвета лежалого трупа. Теперь же оно выделялось, поглядывало черными глазницами окон на парк и резвящихся там богов и напоминало о бренности бытия.
Мы остановились рядом с катафалком, куда как раз кого-то грузили. Семерка вышла и закурила, а я не спешил, потому что не решался принять правду. Старался отсрочить миг опознания, ведь пока я не вижу труп, Микроб для меня жив. Пусть живет дольше!
— Дрейфишь? — спросила Семерка и не стала меня торопить. — Понимаю. Скажи, когда будешь готов.
Она щелкнула зажигалкой, закурила, отвернулась.
Юля скурила две сигареты, пока я решился. Вышел из машины, уставился на здание морга, как на заклятого врага.
— Идем.
— Держись! — Она сжала мое плечо, и мы направились к двери.
Семерка подергала ручку, постучала, нашла камеру под козырьком и развернула ксиву, показывая невидимому наблюдателю:
— КГБ. Откройте, пожалуйста. Мы на опознание.
Щелкнул замок, высунулась востренькая мордочка сотрудника, похожего на Гитлера, только без усов и в медицинском колпаке.
— Здрасьте, — заискивающе кивнул он, посторонился, пропуская нас внутрь. — Вы на утреннего трупа?
В тесном предбаннике стоял острый химический запах, мгновенно пробудивший похмельный синдром и тошноту, я потер горло.
— Да. Ведите, — распорядилась Семерка.
Патологоанатом открыл перед нами дверь, словно швейцар, и мы очутились в просторном помещении, где справа и слева от нас на стальных столах лежали накрытые простынями трупы, некоторые столы пустовали. Все тела были повернуты к нам босыми ногами с бирками. Невольно пришли думы о бренности бытия: вот ты — живой человек, мыслишь, дышишь, к чему-то стремишься, а потом раз — и тело с биркой на ноге.
Я сглотнул и двинулся за патологоанатомом в конец помещения. Он остановился возле предпоследнего стола справа, и мое сердце ухнуло в пятки, прошиб холодный пот. Семерка нащупала мою руку, переплела пальцы и сжала.
А я смотрел на бледные стопы и молился: только бы не Микроб! Только бы не он!
Патологоанатом подошел к изголовью, взялся за простыню. Семерка расплела пальцы и легонько толкнула меня в спину. Я сделал два шага вперед, чтобы увидеть лицо покойника.
Казалось, воздух загустел, и преодолевать его стало чертовки трудно. Патологоанатом отодвинул простыню, и я с трудом сдержал желание отвернуться. Смерть этого парня была ужасной, кости лица деформировались, нос был размозжен.
Я помотал головой.
— Неузнаваем. Откройте, пожалуйста, все тело.
В конце концов, я много раз видел Микроба в раздевалке и не ошибусь.
Простыня соскользнула полностью…
— Не он! — радостно воскликнул я. — Федор гораздо худее и не так волосат! Да и мельче.
— Слава богу! — выдохнула Семерка.
Я обернулся к ней.
— Спасибо!
— По крайней мере он не мертв, — улыбнулась она. — Дальше сам ищи.
Мы обнялись, вышли и распрощались. Семерка уехала, а я уселся в парке напротив Диониса, кормящего вакханок виноградом, набрал Димидко, выслушал его недовольство нашим поведением и отчитался, что милицию пока тревожить не надо: среди мертвых Федора нет.
— Молодец, — процедил Сан Саныч, — а о твоем загоне мы завтра поговорим.
— Вы куда обращались, чтобы не делать одну и ту же работу?
— Ментов теребили. Сейчас по больницам звоним. Хотеева нигде не было!
А меня вдруг осенило. Если у Микроба и правда вчера случилось что-то такое, из-за чего он решил суициднуть, он в дурдоме — такие пациенты обычно содержатся там. Если их спасают, конечно.
Распрощавшись с Димидко, я собрался звонить в психдиспансер, как телефон запиликал прямо у меня в руке. На экране высветилось: «Микроб».
Ну стервец, закопаю! Я его уже похоронить успел и оплакать, а он, наверное, дрых промеж буферов какой-то дамы. Ответил я незамедлительно. Незнакомый голос подростка сказал:
— Здравствуйте. Я нашел этот телефон, он был разряжен. Зарядил и хочу найти владельца. Вы первый в списке контактов…
— Спасибо. Это телефон моего друга. Где ты его нашел?
— На дороге возле Успенского собора.
В телефоне Микроба может быть
