Михаил Лившиц - Большая шляпа средних размеров
— Ну как вы тут без меня? — спросил скорее для порядка муж и отец.
— Ой, папочка, так здорово, мы с дядей Закиром каждый день на каток ездили, завтра мы тебе такое покажем! — невпопад выступила Светочка: полагалось сказать, что без тебя, папа, все плохо, еле-еле дождались.
Положение исправила Валерия Ильинична — она встала из-за стола, подошла к мужу, обняла его, прижалась к нему щекой, и он сразу отмяк.
— Закир просто молодец, ты не представляешь, что ему пришлось вытерпеть, — Сомов дотронулся пальцем до своего плеча, — одна из двух звезд точно его заслуга!
— Еще как представляем, — сказала Валерия, — когда мы его встречали, на нем в прямом смысле лица не было!
— Завтра оформлю ему проездные документы, командование обещало ему двухнедельный отпуск. Как он сей-час-то выглядит?
— Да уже ничего, только рассеченная бровь еще не затянулось — врач говорит, швы можно будет снять на следующей неделе.
— Завтра съездим с утра на каток, — снова вмешалась Светочка, — ты увидишь наш сюрприз!
А сюрприз получился, как всегда, совершенно случайно. В один из выездов на каток произошел инцидент, оказавшийся, как выяснилось впоследствии, поворотным в судьбе Закира. На катке к Светочке неожиданно подскочил какой-то мальчишка, сдернул с нее вязаную шапочку и бросился наутек — конечно, он не собирался ее украсть, просто мальчишка не знал, как еще можно обратить на себя внимание девочки. Закир моментально бросился в погоню, буквально в два-три шага настиг беглеца, но тот вдруг сделал резкий вираж и остановился как вкопанный. Закир по инерции пролетел мимо, мальчишка подождал, пока Закир неуклюже развернется и снова бросится за ним. Парень повторил свой маневр несколько раз, и все время с неизменным успехом — Закир, обладавший несомненным превосходством в скорости, не мог поймать юркого мальчишку. Помогла Светочка — вдвоем они в конце концов загнали беглеца в угол катка. Закир вырвал у него шапочку и уже намеревался дать парню хорошего пинка, но его остановила Светочка — мол, не надо, я придумала ему наказание.
— Вовка, — обратилась она к мальчишке, который, как оказалось, учился с ней в одной школе, но был старше на два класса, — ты должен научить Закира кататься, как ты, договорились?
— Договорились, — обрадовался мальчик, достигший сразу двух целей: во-первых, он познакомился с девочкой, а во-вторых, не получил по шее. — Но только до хоккея — через полчаса соберутся ребята и мы начнем играть.
— А ты возьми Закира в команду, — посоветовала Светочка. В ней снова проснулся педагог. — Во время игры навыки закрепляются лучше.
— А клюшка у него есть? — поинтересовался Вовка. В те годы это был не праздный вопрос. Настоящих клюшек в открытой продаже не было, каждый изготавливал себе инвентарь сам.
— Я видела, у папы есть! А сейчас — все в буфет! — Соглашение было скреплено тремя бутербродами и чаем в пластмассовых стаканчиках.
Со следующего же дня процесс был запушен — сначала, первые тридцать-сорок минут, Вовка учил Закира закладывать резкие виражи в обе стороны, мгновенно останавливаться, кататься задним ходом, а потом, когда на льду собирался коллектив, начинался хоккей. Воротами служили сброшенные на лед ботинки и куртки. Поскольку Вовка был среди ребят, что называется, в авторитете, Закира приняли без насмешек, хотя он и выделялся фигурой среди играющих.
Специфика игры с мальчишками по существу сформировала будущий игровой почерк Захара Маматова — он вынужден был избегать какого-либо столкновения с ребятами, ибо после любого, даже незначительного контакта с противником последний неизбежно оказывался на льду. А неоспоримое преимущество в скорости диктовало и тактику игры.
В первые дни занятий Вовка, который верховодил в коллективе, ставил Закира в защиту — там от него было меньше вреда, а о пользе речь пока еще не шла. Но постепенно, по мере того как Закир овладевал коньком, ситуация начала меняться. Получив мяч, как правило, попадавший к нему случайно, Закир стремился отъехать с ним в сторону и набрать скорость — скорость позволяла ему легко объезжать игроков соперника, не входя с ними в контакт, и оказываться перед чужими воротами. Закир начал забивать! Соперники забили тревогу — так нечестно, говорили они Вовке, в команде которого всегда играл Закир. Начали уравнивать шансы — если раньше играли друг против друга равными составами, то теперь противники требовали численного преимущества. Дошло до того, что в Вовкиной команде оставалось четыре-пять полевых игроков, а у противника — полноценных одиннадцать. Но образовавшийся простор действий был только на руку Закиру; у него с Вовкой выработалась фирменная тактика: получив мяч, Закир на скорости объезжал подворачивающихся соперников и, оказавшись практически один у ворот соперника, отдавал пас Вовке — тот, как правило, не промахивался. А в роли судьи всегда выступала Светочка — это давало ей возможность находиться в центре внимания, что немаловажно для девочки. Постепенно хоккейные баталии превратились в своего рода спектакли, на которые сбегалась не только окрестная детвора, но и взрослые!
Именно эту картинку и увидел на следующий после возвращения в родную часть день подполковник Сомов, когда вся семья выехала в райцентр. У него отвисла челюсть — в этом деревенском добродушном парне безусловно была божья искра.
— Значит, так, — начал Сомов после окончания матча, когда вся компания уже традиционно пировала в буфете. — Съездишь домой в отпуск, а когда вернешься, покажу тебя в нашей окружной команде — здесь-то ты молодец среди овец, посмотрим, как будешь смотреться во взрослом коллективе.
Жизнь показала, что и во взрослом коллективе Закир не затерялся: скорость и легкость, оставшиеся от игры с мальчишками, быстро выдвинули его на первый план. Вскоре его увидел один из тренеров Хабаровского СКА и пригласил попробоваться в команде. К этому моменту подошел к концу и срок службы — надо было определяться.
Сомов пригласил Закира к себе ужинать. Надо сказать, что поездка домой в заслуженный отпуск привела Закира в уныние — его деревня пришла в еще большее запустение, молодежи практически не было, ибо не было работы — колхоз тихо, но верно загнивал. Помимо традиционных подарков родным, купить которые ему помогали Светочка и Валерия Ильинична, Закир привез армейские газеты с отчетами о прошедшей спартакиаде, в которых несколько раз упоминалось его имя и даже была помещена фотография на ринге с поднятой рукой после первой победы.
В последний день отпуска, когда родители собрали нехитрый прощальный ужин, состоялся семейный совет. Надо сказать, что особое впечатление на родителей произвело то, что Закир не пил. В обычной советской деревне, утопающей даже не в водке, а в самогоне, пьянство стало не просто нормой жизни — непьющими были либо изгои, либо «верблюды», которым, как известно, не наливали. С первого же дня отказавшись от выпивки, Закир с обезоруживающей наивностью объяснил окружающим: во-первых, не хочется, а во-вторых, у него, как у настоящего спортсмена, режим. Односельчане ничего не поняли, но зауважали Закира — как безнадежного больного, с достоинством несущего свой крест.
— Сынок! — отец смотрел на фотографию сына в газете. — Мы, конечно, с матерью скучаем, но если у тебя есть возможность вырваться из нашей постылой жизни, не сомневайся — оставайся на сверхсрочную, устраивайся, а там глядишь нам поможешь!
Сомовы знали все это — вернувшись из отпуска, Закир поделился с ними своими горестными мыслями.
— Какие проблемы, — с ходу рубанул подполковник, — остаешься на сверхсрочную, получаешь воинское звание, а служить будешь в спортроте — это совсем другой компот.
Закир уже и сам знал это — с тех пор, как его взяли в дубль команды, служба для него практически закончилась. Он проиграл в дубле почти полтора месяца, изредка тренеры основной команды выпускали его на замену. Полноценный дебют в основном составе состоялся через два месяца — еще в первом тайме Закиру удалось забить два гола. Это был настоящий триумф! Старожилы говорили, что манерой игры Закир напоминал им одного великого футболиста-хоккеиста, который мог простоять большую часть игрового времени на поле как бы в стороне от игры, но когда к нему попадал оранжевый мячик, «оживал» и в одиночку обыгрывал всю команду противника. Все знали об этом, но ничего поделать не могли. Правда, и деньги за победу этот великий спортсмен тоже предпочитал забирать себе все, искренне недоумевая, при чем здесь остальные.
Прошел год, Закир прочно закрепился в основе, продолжая много забивать, когда его и «подглядел» невзрачный капитан из центра, который и перетащил Закира в Москву.
А в столице Базайкалья, в новом прекрасном ледовом Дворце, продолжалась работа с молодежными командами республики. После той памятной пьянки в кабинете директора Дворца Закир переменился — он стал хитрее и осторожнее. Теперь он уже видел, что почти на каждой вечерней тренировке в VI Р-ложе сидит группа родителей, практически всегда в одном и том же составе. Этот коллектив громко — слишком громко — обменивался мнениями по поводу происходящего на льду. Сначала Закир порывался делать им замечания, но второй тренер всегда мягко удерживал его:
