Стечение сложных обстоятельств - Власов Юрий Петрович

Стечение сложных обстоятельств

Ничего необычного в том, что случилось со мной, нет. Я был чемпионом и считался самым сильным человеком. Потом десять лет — с 1968 по 1978 год — жил почти как все и стал таким немощным, что годы последующей тренировки с трудом «собрали» меня.

То, что я был чемпионом и действительно сильным, а потом узнал, как чувствует себя человек, далекий от физических нагрузок, загруженный работой, делами и уже прихварывающий, позволяет сравнивать оба состояния. Я мог сделать вывод: старости нет, старость очень далека, но многие люди сами разрушают себя бездеятельностью и неправильным образом жизни, начиная стареть уже с 25–30 лет.

Это и побудило меня написать о себе. Я беру на себя смелость давать советы, не имея медицинского образования. В необходимых случаях я обращаюсь к мнениям врачей. Спорт и физическую культуру я знаю несколько больше медицины. Мало существует упражнений, которые я не перепробовал бы за 30 лет энергичных тренировок. В годы занятий большим спортом я испытал нагрузки, которые и по сию пору по плечу лишь единицам в мире. Это позволяет мне судить с достаточной компетентностью о различных видах и методах тренировки и вообще упражнений своего тела. Я уверен в высокой физической и духовной стойкости хорошо тренированного и закаленного человека. Я уверен в значительном увеличении сроков работоспособности у всех, кто разумно использует спорт и физическую культуру. И верю, что старости, как мы ее понимаем, у таких людей быть не может. Возраст накладывает следы и на них, но это обычно не оборачивается дряхлостью. Непрестанные требования к системам нашего тела, их тренировка через спорт, физическую культуру и психогигиену не позволяют организму преждевременно сворачивать свою деятельность. Знание потребностей организма, уверенность в своей мощи, разумная тренировка, владение и управление психическими процессами, воспитание воли, радостность настроения, вера в преодолимость любых бед, изменение взгляда на старость и возраст вообще — несомненные предпосылки здоровья на долгие годы. И называется все это — искусство жить.

Я обратился к рассказу о себе с единственной целью: подать руку всем, кто попал в беду. Если я чем-то помогу людям, другого мне и не надо. Это и есть та цель, которой должен служить мой рассказ.

Мне сызмальства были по душе физические упражнения. С 14 лет впрягся и в постоянные тренировки. Меня увлекали борьба, метания и бег на лыжах. В конце концов страсть к силе побудила к самостоятельным занятиям. Я составил перечень упражнений и стал неуклонно следовать ему. Это были различного рода отжимы: на перекладине, брусьях, а также набор упражнений на гибкость.

С 1946 по 1953 год я учился в Саратовском суворовском училище. Времени для личной тренировки в распорядке дня не было. Посему я вставал за полчаса до подъема, лишая себя блаженного получаса юношеского сна! Я умывался, заправлял постель, драил пуговицы, а после общего подъема и обязательной пробежки по улице строем выполнял любимые упражнения, присовокупляя к выкроенному времени еще 10 минут от назначенных всем к умыванию и уборке. Мне нравилось «строить» силу, нравилось быть сильным, и я мечтал о большой силе, но грубая сила, вульгарная, меня всегда отвращала. Я испытывал к ней даже не неприязнь — ненависть!

Четыре года кряду я «строил» силу таким образом. К тем 40 минутам прибавлялись и часы тренировок вместе со всеми, но спортивные секции работали от случая к случаю, тренеры часто менялись или не появлялись месяцами.

Самостоятельные тренировки весьма повлияли на телосложение и здоровье. Семнадцати лет я при росте 187 см весил за 90 кг — это был чистый мускульный вес — я выглядел даже худоватым.

Я всегда сожалел о том, что годы войны лишили меня полноценного питания. Я вырос бы намного более крепким, если бы не полуголод. Я тяжко переживал недостаток еды, потому что рос бурно, могуче. Восьми лет от недоедания я почти облысел — это случилось в 1943 году.

Сейчас, когда люди «подросли», мой рост — из обычных, когда же я был юношей, то почти всегда был выше своих сверстников, да и вообще окружающих.

Самостоятельные тренировки воспитали и подлинную неутомимость. Порой мне казалось, что я могу работать сутками. Это очень пригодилось и при жизненных осложнениях, и в творческой работе, и после, когда пришлось бороться за выживание. Меня спасли и вернули к жизни как понимание смысла физических упражнений, вкус к ним, так и высокая приспособленность к напряжениям.

В год окончания училища я мог без особых стараний отжаться на брусьях около 40 раз, на перекладине — около 30, сделать «мостик», прыгнуть в длину с разбега почти на 6 метров, послать 700-граммовую гранату далеко за 60 метров, переплыть Волгу к другому берегу и обратно и довольно ходко бежать на лыжах 10–15 километров. Для того времени это было совсем недурно. За 7 лет в училище я ничем не болел, кроме воспаления легких: я поспорил, что отмеряю 10 км на лыжах в брюках, но без гимнастерки и даже нательной рубахи. Волга открыта ветрам. Почти всю дистанцию я катил в их студеной ласке. Поправился стремительно. Уже на шестые сутки меня выписали из санчасти.

Юношеским тренировкам я обязан и тем, что впоследствии так быстро втянулся в нагрузки большого спорта. Правда, мои ноги и без тренировок отличала сила, а эта сила — главная для атлета. Восемнадцати лет почти без «штангистской муштры» я начал приседать с весом 200 кг по 6–8 повторов в подходе. Тогда это было под силу разве что чемпиону страны в тяжелом весе. После нескольких лет тренировок я довел вес тяжестей при приседаниях до 300 кг. По уровню мировых результатов тех лет у меня вообще не было соперников в данном упражнении, впрочем, как и в тягах, лучшие из которых переваливали за те же 300 кг. Эти веса стали обычными на тренировках через добрые 30 лет, да и то лишь у первых атлетов мира.

Конечно, в данных упражнениях и я мог добиться несравненно более внушительных килограммов, будь это целью. Однако я всегда соразмерял результат вспомогательных упражнений с потребностями «классики». Я добывал лишь ту силу, которая могла реализоваться в классических упражнениях, просто сила для силы меня не занимала — это явилось бы непозволительной роскошью, непроизводительной тратой времени в тесной череде тренировок: в них и для них всегда не хватало времени. Ведь всякая тренировка есть реализация силы во времени. Я превосходил соперников не силой, я обогнал их во времени, во времени, необходимом для освоения моих результатов. Все искусство тренировок в том, чтобы не оставлять этого времени соперникам.

Меня отличала сила ног. Это было природное свойство, которое надлежало лишь совершенствовать. А вот способности вести многочасовые тренировки, быстро усваивать новые навыки я обязан своим юношеским занятиям. Я соответственно развил организм, подготовил его к могучим тренировкам. Без них я никогда бы не стал тем чемпионом, которым оказался в 60-е годы.

После окончания Суворовского училища с серебряной медалью я получил счастливую возможность продолжать образование в Военно-воздушной инженерной академии имени Жуковского. Я легко усваивал учебный материал, был холост, юн и сохранял привязанность к физическим упражнениям. Уже со второго курса я повел сугубо целевые тренировки по тяжелой атлетике, но они никогда не шли за счет учебы. Спорту — лишь досуг! А досуга у меня хватало, ведь я учился без всяких затруднений. Поэтому тренировки я прерывал лишь на время производственной практики и отпусков — как правило, на два летних месяца. Еще несколько недель я терял в экзаменационные сессии. Однако восстанавливал силу в считанные дни.

То была пора юности и бурного развития нашего спорта. В 1952 году Советский Союз впервые участвовал в Олимпийских играх. Это вызвало в стране исключительный интерес к спорту: чемпионов мира и тем более олимпийских игр было немного, ими гордились, за их борьбой и рекордами следили, знали даже их соперников. И чествовали чемпионов не с привычной обязанностью, а как истинных национальных героев. Не было тогда популярнее спортсмена, чем Всеволод Бобров. Много лет спустя я оказался с ним в одном спортивном клубе. В последнюю встречу он очень обрадовался мне (я уже добрые полтора десятка лет не появлялся в клубе), обнял и с полчаса не отходил, все расспрашивал, расспрашивал… Мог ли я тогда предположить, что через неделю не станет этого великого мастера нашего спорта!