Ева Весельницкая - Интеллект, семья и дети. Портрет на фоне свадебной фаты
Семья — это для взрослых
Семья — социальная функция. Классики марксизма-ленинизма дали когда-то очень точное определение: семья — это ячейка общества. С точки зрения социума семья действительно часть социальной структуры. И поэтому, когда приходят молодые и говорят: «Мы любим друг друга и хотим пожениться», — родители, семья, коллеги, друзья, которые являются в данный момент представителями не мира их частной жизни, а частью социального круга, от имени этой социальной структуры спрашивают: «Да? А где вы будете жить? А на что вы будете жить? А есть ли у вас уже социальная позиция, которая гарантирует вам заработок, ресурс? Есть ли у вас профессия? Реализовали ли вы свои амбиции? Как вы соедините это ваше желание с вашими мечтами, скажем, учиться дальше или делать карьеру?» Все правильно, социум в лице родителей собирает сведения о том, на какой ресурс собирается существовать будущая ячейка общества. Нет, он не против, а совсем даже за, но вопрос ресурса — краеугольный. В частной жизни нет ресурсов для жизни. Все, что мы имеем или хотим иметь, поступает по каналу социального мира.
Запоминаем: чтобы создать семью, нужен ресурс.
Чтобы создать семью, нужен ресурс.
Следующий вопрос социума. А знаете ли вы, что в результате могут появиться дети? Да, вы хотите детей? Прекрасно. Как продолжение вашей любви? Прекрасно.
Давайте еще раз запомним.
Могут появиться дети.
Собственно, они могут появиться в любом, даже самом краткосрочном союзе. Но мы сейчас говорим о семье, будущей семье. Которая, по мнению социального мира, одной из своих основных функций несет продолжение рода человеческого, то бишь рождение детей. Социальный мир на это очень рассчитывает. Ему необходимо пополнение рядов.
И вот о чем редко думают люди, говорящие: «Мы хотим пожениться». Они не учитывают, что с того момента, как появится новый человечек, он будет принадлежать не только их частной жизни. Общество так устроено, что, хотите вы или нет, оно взвалило на себя ответственность за жизнь того человечка, которого вы произведете на свет. Это уже не просто ваше дитя, а член общества. Пусть мои слова звучат сухо, но это так. И общество же спрашивает «заботливо»: готовы ли вы к тому, что его надо будет кормить? Что нужно будет иметь время и ресурс, чтобы его растить? Есть ли у вас для этого средства? Как вы себе представляете роль папы и мамы, а не двух юных влюбленных?
Вот он, водораздел частной и семейной жизни, вот они, отличия. При этом внутри социальной общности семьи вполне может существовать заповедная территория частной жизни. Это вариант практически идеальный. Однако вернемся к влюбленной паре.
У тех, кто только что говорили, что они не могут жить друг без друга и хотят быть вместе, чаще всего два варианта. Или они ломаются под давлением социальных требований, и союз не доживает до уровня семьи. Или перешагивают страх лишиться ресурса, когда родители говорят: «Пожалуйста, женись, только живите сами, как хотите. Я тебе не собираюсь помогать, потому что я готов был помочь тебе учиться» или «Я готов был…» что-то еще. То есть социальный мир предъявляет свои требования, ожидания соответствия. И ставит молодых в позицию взрослых людей, самостоятельно отвечающих за обеспечение себя ресурсами, за ориентацию в требованиях, ожиданиях, соответствиях социума, несущего ответственность за себя и, простите, ту самую ячейку общества, в которую они создали.
Молодые люди сталкиваются с тем, что жизнь не может быть сведена в одно, что содержание жизни многосложно, многослойно, и в одной и той же ситуации есть пересечение разных природ, к которым привязан человек.
И вот здесь впервые молодые люди сталкиваются с тем, что жизнь не может быть сведена в одно, что содержание ее многосложно, многослойно, и в одной и той же ситуации есть пересечение разных природ, к которым привязан человек. Мало того, в одной и той же ситуации присутствует человек как человек частный, так и человек — часть социальной природы, и человек — часть биологической природы. И все это единомоментно и не ждет своей очереди.
Зов биологической природы говорит: пора, род надо продолжать. А социум говорит: подожди, потому что продолжить род на уровне биологии ты уже можешь, а отвечать за последствия этого — еще нет. Потому что так выстроен социум, и у тебя еще нет ничего, что ты бы мог для этого сделать. А эмоциональная природа говорит: я не хочу быть один, я не хочу быть как вы, потому что я не признаю вас своей стаей, потому что вы чужие, вы меня не понимаете, вы меня не чувствуете, вы управляете мною, как вещью. А здесь есть рядом человек, который слышит, чувствует, уважает. И я бросаю вам вызов: мы справимся сами.
Вот такая ситуация у двух людей (давайте сейчас говорить о молодых людях, которые заявили: «Мы любим друг друга, мы хотим пожениться»). Что они имеют в виду под этим «пожениться», точно не знает ни одна из природ. НО биологическая уверена, что пора уже плодиться и размножаться. Социальная требует каких-то достижений. А идеальная ищет идеального партнера для души и ума… Думать о жилплощади как-то не желает ни одна из природ, зато очень желает социум. Но у него тоже свои заморочки. Во-первых, нужно, чтобы были дети, дети — это продолжение рода. Во-вторых, нужно, чтобы молодые здоровые люди выучились и заняли свои места функциональных единиц, то есть работали. В-третьих, надо это как-то совместить и выжать из человека все, что можно.
И вот у путеводного камня трех природ люди и взрослеют. Что же такое «взрослеть» в данной ситуации? В данной ситуации взрослеть — это входить в социальный мир как равный с равными, входить готовым участвовать в этих играх социума, в соревновании за ресурс, в отстаивании своих интересов и в ответственности за свои поступки. Что волнует окружение? Два момента: ресурс и дети. С любовью своей как хотите, но в этих двух пунктах социум просит заполнить анкеты.
Итак, мы обнаруживаем одно из фундаментальных мест нашей глобальной путаницы, имеющей отношение к семье. Есть желание установить какие-то частные отношения, вступить в частные отношения, близкие, душевные, физические, интеллектуальные, которые очень часто приводят людей к желанию и жить вместе, много быть вместе, чтобы как-то напитаться друг другом. И людям этого хочется, и это прекрасно, слава богу, мы живем в таком сообществе, где это возможно.
Социальные устои уже не осуждают людей, которые объединяются по принципу частного желания быть вместе, не заявляя официально о собственном статусе как социальной ячейки. И это прекрасно, у людей есть выбор: выбор просто быть вместе, не думая о будущем, не давая никаких гарантий, если оба на это согласны. Люди принимают решение дать возможность расти отношениям, дать им возможность развиваться, не загоняя их в какие-то рамки, не давая им название. Иногда из этого вырастает классическая семья, иногда — нет. И я считаю, что это завоевание современного человека — право выбора, право решения. Я только не советую называть это семьей и позже объясню, почему.
Сейчас современный человек в рамках европейской культуры не относится к выбору партнера, к встрече с другим человеком как к пожизненному приговору. Может быть, он и мечтает о том, чтобы это было навсегда, но готов и к тому, что все закончится. И многие понимают, что совместная жизнь — это испытание.
Совместная жизнь — это испытание.
И, прежде чем объявлять граду и миру, что двое приняли решение быть вместе, и брать на себя ответственность за все последствия совместного проживания, они имеют право проверить, готовы ли к этой ответственности, получится ли у них это. Я считаю, что это очень большое завоевание современной культуры, потому что это степень внутренней свободы человека.
Разговоры перед свадьбой
Но мы сейчас говорим о семье. Можно сказать, что семья — это как раз мост между частной жизнью и социальной. Это та самая личная жизнь, о которой мы говорили в книге «Женщина как реальность», где социальные требования все еще есть, но в смягченном виде. Не зря до сих пор спрашивают: «Ваши отношения оформлены? Они официальны?». Почему это так важно? Это важно для социума и для человека как части социума, потому что официальное заключение брака вписывает человека в социальный мир.
Здесь происходят сразу две вещи. Штампом в паспорте люди позволяют социуму до какого-то места вмешиваться в свою жизнь. Социум имеет право смотреть за тем, чтобы не нарушались права человека внутри семьи, чтобы семья не была опасна для жизни того или другого человека, чтобы дети, рожденные в этой семье, все-таки получили воспитание, образование, которые требуются социуму и которые он предлагает.
С другой стороны, человек тоже берет на себя не жесткие, но обязательства быть этой самой ячейкой общества, по возможности общество пополнить и выполнять перед ним свои функции. Видите, как механистично все выглядит. А почему? Потому что любой социальный мир — это механизм, предназначенный для чего-то конкретного. Человеческое дело — знать, для чего, и не нарушать техники безопасности.
