Дженни Ранкел - Брак без крика и ссор
2. Мы отдаляемся друг от друга. Вторая форма реактивности, второй способ «кричать», также довольно распространена. Иногда она может предшествовать или следовать за явным криком, о котором мы только что говорили: мы держим дистанцию, пока находимся на взводе, а после ссоры расходимся по разным углам. И держимся порознь несколько дней или недель. Мы можем не разговаривать или даже избегать смотреть друг другу в глаза, но все еще определенно знаем, где в доме находится другой — знаем постоянно. Если мы общаемся — это поверхностные беседы, или же они носят исключительно деловой характер. Некоторые пары привыкают постоянно жить в некотором отчуждении друг от друга, предпочитая избегать потенциального конфликта. И тем самым избегают настоящей близости и глубокой связи. К примеру, одна замужняя женщина недавно сказала мне: «Мой муж и я никогда не могли говорить о том, что беспокоило нас больше всего — я просто не думала, что кто-то из нас был способен справиться с этим». Эта пара сейчас разводится. Такова сила отчуждения. Подобно явному крику, отчуждение подпитывает само себя, создавая новую норму. Эта норма может выглядеть вполне работающей, но лишь на первый взгляд; она способна хранить мир, но лишь на стадии холодной войны. Держась на расстоянии, мы живем в постоянном напряжении: между стремлением к связи, которой жаждем, и страхом перед болью, которую, как мы полагаем, обретем вместо этого. И, в конечном счете, как в случае с упомянутой выше парой, это отчуждение приводит нас к третьей форме реактивного крика.
3. Мы избегаем друг друга. В ситуации избегания один супруг изо всех сил старается не пересекаться с другим. При этой чрезвычайной форме отчуждения один партнер нуждается в абсолютной эмоциональной изоляции от другого, чтобы чувствовать себя способным жить нормальной жизнью. Человек надеется, что исключение партнера сделает жизнь намного лучше. Эта надежда стоит практически за каждым разводом. Проблема в том, что подобная изоляция ничего не решает. Развод не позволяет ни совершенно изгнать другого человека из своей жизни, ни достичь полной эмоциональной свободы. Недавно во время одного из полетов по стране я сидел рядом с профессиональным бейсболистом. Конечно, мы говорили не только о бейсболе, но и о взаимоотношениях. Он рассказал, что сейчас, спустя двадцать пять лет, его жена и мать их общих детей не может говорить, слышать и даже думать о нем. Конечно, ей некомфортно находиться с ним в одной комнате во время встреч с их выросшими детьми.
Она счастливо вышла замуж около двадцати лет назад, так же как и мой попутчик, и все их дети вполне состоялись в жизни. Однако она все еще пыталась держаться отчужденно от бывшего мужа.
И вот почему полная изоляция практически невозможна. Пары продолжают находить устойчивое взаимодействие друг с другом и всегда удивляются, обнаруживая, насколько переплетенными стали их жизни. В течение многих лет после последнего контакта все еще продолжают всплывать вопросы о вашем бывшем («Фейсбук» в помощь, без сомнения), вы все еще наталкиваетесь на фотографии или памятные вещицы из того времени, когда вы были вместе, и вам постоянно приходится иметь дело с воспоминаниями. Мы можем исключить сам контакт с человеком, но не можем исключить его из полотна своей жизни. Это было ярко изображено в фильме Джима Керри «Сияние чистого разума». Боль от разрыва отношений была столь сильна, что герой обращается в фантастическую компанию, чтобы ему в буквальном смысле стерли из мозга воспоминания о девушке, с которой он расстался. Главной темой фильма является вопрос по поводу подобного изъятия из своей жизни другого человека: если бы вы могли полностью удалить все следы его присутствия, полностью удалить из своей жизни… вы бы это сделали?
Дело в том, что подобная изоляция редко разрывает эмоциональные связи с другим человеком — а ведь как раз этого и пытаются достигнуть с ее помощью. Мысль: «Я не могу ничего поделать с тем, что этот человек присутствует в моей жизни» — быстро приводит к следующей: «Я не могу ничего сделать со своей жизнью из-за того, что этот человек продолжает присутствовать в ней». Основная причина того, что изоляция не работает, заключается в том, что это реакция, а не ответ. Изоляция себя от другого человека является непроизвольной попыткой реагирования на сильные негативные эмоции — и никогда не позволяет всецело справиться с этими эмоциями, независимо от того, контактируют ли партнеры друг с другом. Попытка исключить кого-то из своей жизни походит на химиотерапию, после того как рак уже побежден. Человек принимает яд, надеясь защитить себя от возможного возвращения болезни, в то время как все еще чувствует себя больным вследствие побочных эффектов.
То, что необходимо в разводе, — это осторожное, вдумчивое и ответственное решение открыто иметь дело с негативными эмоциями, обратиться к боли мирными способами. Настоящая цель — если вы действительно хотите стать сильнее и лучше себя чувствовать даже во время наиболее болезненного разрыва отношений — в том, чтобы быть в ладу с собой независимо от того, где находится другой партнер. Таким образом, если у вас есть дети, вы способны функционировать как их родители; можете работать с проблемами, сохраняя спокойствие и ясное видение. И вам не придется изо всех сил избегать другого человека; вы сможете справляться с этим и стать достаточно зрелым, чтобы желать ему добра.
4. Мы запускаем паттерн/попадаем под его воздействие. Четвертая форма реактивности также очень распространена. Настолько, что ею можно описывать отношения большинства пар. Эта модель поведения называется паттерном сверхактивности/бездействия. Вот как он работает. Реагируя на естественные и вместе с тем необычные стрессы, характерные для брака, один партнер начинает проявлять сверхактивность, беря на себя слишком много ответственности в отношениях. Он берет на себя выполнение большей части работы по дому, обязанностей по уходу за детьми или общения с расширенной семьей. Или, к примеру, считает себя ответственным за начало всех бесед о близости. Также это может происходить, когда один партнер физически или эмоционально заботится о другом.
Конечно, все это не может иметь место без полноценного участия «бездействующего» партнера. Это участие также может проявляться множеством форм: от откровенной лени до явного уклонения от работы с возможным развития симптомов физического недомогания. Смысл в том, что паттерны являются эмоциональной реакцией на тревожные жизненные ситуации.
Эти паттерны не являются осознанными, добровольными ответами; это рефлексивные реакции, в основе которых — тревожность и страх. Чаще всего пары впадают в эти паттерны, когда сталкиваются с конкретными проблемами, такими как финансы или ведение домашнего хозяйства, воспитание детей или сексуальные отношения; когда один партнер берет на себя больше ответственности в какой-то области и наоборот. Иногда мы объясняем эти паттерны как норму, приписывая каждому из участников определенные навыки или соответствующий интерес[12].
Но вы-то способны видеть проблему, не так ли? Что происходит, когда сверхактивный участник устает брать на себя всю ответственность? Я скажу вам. Обида — это только начало. Вскоре последуют ворчание и жалобы, затем пассивноагрессивное поведение. Другие формы крика, в особенности отчуждение и изоляция, вскоре дополнят картину. И что произойдет, когда бездеятельный начнет принимать на себя больше личной ответственности? К примеру, она захочет быть более вовлеченной в финансовую сторону дела. Теперь муж начнет тревожиться, поскольку он больше не сможет принимать решения в одностороннем порядке. Он также будет беспокоиться, потому что теперь даже ее простейшие вопросы призывают его к ответу за все действия. Его реактивность делает диалог сложным, и тогда кажется очень заманчивым вернуть все на круги своя. Или вообще поменяться ролями. «Отлично, значит, ты хочешь управлять финансами? Пожалуйста!» Знакомо звучит? Часто это приводит к пятой форме крика.
5. Мы вовлекаем в свой конфликт третье лицо, образуя треугольник. Говоря о пятой форме крика, не имеем в виду абстрактную геометрию. Мы говорим о треугольниках в отношениях, в которых двое людей, пытаясь унять возникшую между ними тревожность, задействуют третью сторону.
Например, это может быть жена, которая звонит своей матери или подруге, чтобы пожаловаться на мужа, или пара, которая избегает говорить о чем-либо, кроме как о детях. На самом деле треугольники повсюду. Они могут быть паттернами в любой системе отношений. Задумайтесь о том, как много третьих лиц участвуют в наших отношениях — знакомые, родственники.
Особенно в браке. Жены, вы когда-нибудь испытывали обиду по отношению к свекрови, потому что муж сравнивал ее с вами не в вашу пользу? Мужья, знаком ли вам сценарий, когда вы чувствовали себя в ловушке между матерью и женой, каждая из которых тянула вас в свою сторону? Мужья и жены, как часто вы проводите время и отпуска без детей, только друг с другом? А если вы это делаете, как часто это превращается в деловые встречи с обсуждением проблем детей? Активно ли вы ищете глубокой связи, той, что поощряет прямое обсуждение проблем и в то же время приносит удовольствие от времени, проводимого наедине друг с другом? Проблема с треугольниками состоит в том, что они всегда являются реакцией на тревожность, когда вы находитесь наедине друг с другом. Призывая третью сторону или сосредотачивая на ней внимание, мы получаем недолгое облегчение, на время освобождаясь от этой тревожности. Однако обычно это создает долговременную проблему в общении двоих.
