Маленький театр - Ольга Евгеньевна Сквирская
На фоне декораций, весьма скупых и схематичных, вяло действовали полторы примитивных, морально устаревших и потрепанных куклы. Главный герой в общих чертах походил на Рыжего-Рыжего-Конопатого, и недостаток его обаяния компенсировался уменьшительно-ласкательным суффиксом в имени, – видимо, больше нечем.
Еще там двигались на проволочках какие-то скучные зооморфные существа, из которых Гусенок олицетворял непослушание, а Лиса являла средоточие зла. Все до единого озвучивались фальшиво-добреньким голосом нетрезвого Директора кукольного театра.
Сюжет сказки, в меру фольклорный, в меру воспитательный, был высосан из пальца какой-то бездари, без малейшего намека на вдохновение. Конец, как водится, был позитивным: порок наказан, Ивашечка торжествует. Правда, на сами приключения авторской фантазии не хватило.
Проблему отсутствия сюжетной разработки доморощенный Карабас решил довольно топорно и в какой-то мере нагло: он затеял интерактивную игру с юными зрителями.
– Ребята, если Гусенок захочет убежать, вы уж крикните ему: Куда пошел? Куда пошел? – а сам поволок Гусенка в правую кулису, затем наоборот.
Дети простодушно приняли этот оживляж за чистую монету, и мне их стало даже жалко.
…Шли месяцы, годы, а в репертуаре театра «Куклы смеются» по-прежнему, кроме этой глупой «Сказки про Ивашечку», ничего не появлялось. Что же, хозяин барин.
Однако старый алкаш имел наглость регулярно звонить в нашу газету и зазывать журналистов на спектакль, дабы устроить рекламу своему предприятию. А наша Валентина, редактор газеты «Семь дней в Новосибирске», обычно такая принципиальная, в этом случае почему-то доверчиво велась на приглашение. Она постоянно пыталась отправить нас с фотографом к этим несмешным куклам, и я отбрыкивалась, как могла.
– Собственно, по какому-такому информационному поводу газета должна писать о спектакле, который сто лет идет в горсаду и всем до смерти надоел? – ехидно интересовалась я.
В очередной раз Карабас, учтя свою ошибку, снова пригласил нас… на пятисотое представление «Сказки про Ивашечку»…
Тут уж Валентина оказалась непреклонна: юбилейный спектакль, надо отписаться. Ольга, сходи.
… И вот я снова в этом жлобском театре.
Все, как в прошлый раз, за одним лишь исключением: Карабас сегодня явно перебрал и путал собственных кукол.
Выведя на длинной кривой проволоке Утку (она типа вылетела), он ошибочно озвучил ее «Ква-а, Ква-а»…
Тут же исправился:
– Ой, кря-кря!
Я чуть не зарыдала от счастья, прикрыв лицо руками.
Теперь я знала, как написать…
«Заболталась на проволоке Утка:
– Ква-ква… ой, кря-кря!»
Неудивительно, что Утка «оговорилась» голосом Директора кукольного театра. Шутка ли – пятисотое представление «Сказки об Ивашечке»!»
И все.
Новосибирск 1999
Мишка озвученный
Аленка родилась всем на радость.
Папин союз с новой женщиной долго не признавали ни бабушка, ни тетка. Мало ли у кого он обретается после развода с мамой.
Зато Аленку, которая родилась в результате, одобрили все.
Она была очень хорошеньким, веселым и круглым ребенком. Папа сажал ее на стол и под общее восхищение спрашивал:
– Куда знак качества ставить будем?
Ее рождение совпало с самой загнивающей фазой эпохи застоя, которая выражалась в дефиците абсолютно всего. В частности, в наших магазинах не было детских игрушек.
Игрушки для Аленки отец заказал моей маме, своей бывшей супруге. Из московских командировок мама возила огромные сумки с заказами по списку от приятелей и сослуживцев. Мама была безотказной, и ее не смутило, что заказ поступил из новой семьи отца.
Детские игрушки, которые она привезла, выглядели ужасно: несколько чахлых и совсем не звонких колокольчиков, выполненных в каких-то мрачных, депрессивных цветах.
– Представьте, других не было, – мама сама испытывала неловкость за внешний вид этих погремушек.
– У нас в Томске и таких нет, – успокаивал ее отец. – Все же лучше, чем ничего.
Но особенно потрясла нас игрушка, на этикетке которой было написано «Мишка озвученный».
Это была унылая и невзрачная фигурка из белого, почти прозрачного полиэтилена. Между задними лапами в самом интересном месте находилась дырочка, в которую был вставлен гудок. Когда Мишке нажимали на пузо, раздавался неприличный звук, впрочем, вполне соответствующий отверстию.
Вот таким нехитрым способом был «озвучен» этот Мишка…
– Как такое можно сделать для детей! – удивлялась я. – У них самих-то есть дети?
– Игрушки делают попутно – из отходов военной промышленности, – сказала мама. – Вряд ли они думали о детях.
* * *
Игрушки давно нет. Аленка живет далеко, в Нью-Йорке. Она сама уже мама. Но словосочетание «Мишка озвученный» навечно вошло в обиход нашей семьи.
Когда-то моя десятилетняя дочка Инна пробовала голосом брать низкие ноты. Выходили какие-то утробные звуки.
– Мама, я – контральто? – спросила она.
– Скорее, «Мишка озвученный», – ответила я.
* * *
– …Мама, ты будешь очень смеяться, но сказали, что у меня и правда контральто! – звонит она по Скайпу из Америки.
Она учится в Бостонской джазовой академии, выиграв грант на бесплатное обучение.
Вот тебе и «Мишка озвученный».
Новосибирск, 2009
Обережная кукла
Я проснулась ночью оттого, что мне прямо в лицо светила полная луна.
Саши рядом не было – муж накануне уехал в тайгу за орехами. Кот и кошка спали в ногах, свернувшись в один общий теплый клубочек. Пес ворочался в сенях.
И тут раздался громкий стук…
Я подскочила в холодном поту, кошки бросились врассыпную. Примерно так стучат в стену разгневанные соседи, когда после одиннадцати часов играешь на пианино. Только все дело в том, что у нас нет соседей – двухэтажный дом стоит особняком, обнесенный забором… Неужели кто-то залез во двор?..
Первая мысль, которая посетила меня, – входная дверь-то не заперта! Мы только ворота закрываем, надеясь на то, что при наличии такой большой собаки этого достаточно.
Прямо в пижаме я кубарем скатилась по лестнице на первый этаж и в прихожей трясущимися руками достала ключ из сумки. Ворвавшись в сени и переступив через лежащего Флешку, я лихорадочно замкнула дверь на замок и перевела дух.
– Ты почему не лаял? – отругала я пса. – Защитник, тоже мне!
Я поочередно выглянула во все окна на
