Степан Давыдюк - Плененные шахматами
Совместными усилиями Таля и Кобленца был найден четкий план выигрыша. Перед доигрыванием тренер, чтобы не было никаких недоразумений, на всякий случай напомнил Талю:
– Смотри, Миша, не соблазнись пешкой.
– Что я бедный? – ответил Таль.
Однако, как только началось доигрывание, Таль забрал злополучную пешку и ничья стала неизбежной. Впоследствии он так и не объяснил, почему это сделал.
* * *Не на много легче стало тренеру Людмилы Руденко, получившему в аналогичном случае ответ.
Тщательно разобрав отложенную позицию, заботливый наставник долго и старательно доказывал своей подопечной, что в ее распоряжении есть заманчивый ход, который ни в коем случае нельзя делать.
Началось доигрывание. Вдруг, Руденко задумалась минут на 20 и… сделала запрещенный тренером ход. Партию она вскоре проиграла.
– В чем дело? – поинтересовался тренер.
– Мне показалось, что мы ошиблись в анализах… – невозмутимо ответила Руденко.
* * *В одном из международных турниров Александр Алехин отложил партию в худшем положении. На следующий день его противник с нескрываемой гордостью показал окружающим отложенную позицию и спросил:
– Кто, по-вашему, выиграет эту партию?
– Алехин, – не задумываясь, ответил находившийся среди зрителей гроссмейстер Савелий Тартаковер.
– Как так? – удивился неожиданному ответу мастер. – Ведь моя позиция значительно лучше.
– Вы же спросили, кто выиграет, а не чья позиция лучше, – пояснил свой ответ Тартаковер.
При доигрывании победил Алехин.
* * *Отложенную позицию, насколько простой и запоминающейся она не кажется, опытные шахматисты тщательно записывают. Это правило однажды нарушил югославский гроссмейстер Светозар Глигорич.
В последнем туре шахматной Олимпиады (Хельсинки, 1952 год) ему необходимо было выиграть. В этом случае команда Югославии догоняла бы по очкам сборную Аргентины. При откладывании у Глигорича были слон и ладья против ладьи. Со времени последнего размена прошло уже 38 ходов, а по кодексу для достижения выигрыша подобной позиции отводится 50.
Участники югославской команды анализировали позицию всю ночь и нашли мат ровно в 12 ходов! Утром, уставшие, но довольные результатом своего кропотливого труда, все члены югославской сборной пришли на доигрывание. Каково же было их разочарование, когда вместо ожидаемого выигрыша, им пришлось убедиться, что анализировали они… не ту позицию.
Партия завершилась вничью.
* * *Неудачно закончился ночной анализ и у другого шахматиста, который отложил очень важную для себя партию из первенства города. В сложном ладейном эндшпиле у него была лишняя пешка, поэтому он решил обязательно выиграть.
Придя домой поздно вечером, наш шахматист немедленно принялся за анализ. Пришлось изучить немало позиций из теоретических руководств по эндшпилю, проверить бесчисленное множество вариантов. В конце концов путь к победе был найден.
Посмотрев на часы, неутомимый аналитик с ужасом заметил, что уже девять утра, и ему необходимо быть на работе. Сломя голову, он побежал, но опоздал ровно на час и, трепеща от страха, отправился к начальству извиняться за опоздание.
– Так значит опоздали на час, – сообразив в чем дело сказал начальник и в шутку добавил, – это было бы еще ничего, но где же вы были вчера и позавчера?
Шахматист окончательно растерялся. Неужели он разбирал окончание двое суток?
По улыбке начальника любитель понял, что тот шутит.
Чья позиция лучше?
От безнадежной до подавляющей шкала оценки позиций включает множество других критериев. Как трудно быть объективным и выбрать тот из них, который наиболее соответствует положению на доске. А когда дело касается оценки позиций из своего творчества, то даже выдающиеся шахматисты грешат пристрастностью.
Три первые встречи турнира претендентов (Югославия, 1959 год) между Михаилом Талем и Робертом Фишером закончились победами советского шахматиста. Все с нетерпением ждали их четвертой и последней в турнире партии.
Играя белыми, уже по дебюту американец захватил инициативу. На 18-м ходу он пожертвовал коня, Таль оказался на грани проигрыша. Однако в дальнейшем Фишер избирал несколько раз не лучшие продолжения, и при откладывании его положение стало безнадежным.
Уставшего, но довольного счастливым исходом игры, Таля обступили болельщики, а один из них спросил:
– Как вы оценивали свою позицию в середине игры.
– Плохо, но прямого выигрыша не видно.
– А если бы вы эту позицию играли белыми?
– Тогда я бы удивился, почему мой противник не сдается.
* * *В разгар Пражского международного турнира 1908 года в зале появился французский гроссмейстер Савелий Тартаковер. Он только что успешно выступил в Вене и с большим удовольствием показывал окружающим свои лучшие партии. Тартаковер при этом не допускал и тени сомнения в отношении выгод своих позиций. В духе доброй шутки, он, как всегда остроумно и хлестко отбивал все попытки возразить.
Демонстрируя финальную часть атаки одной из выигранных в отличном стиле партии, Тартаковер несколько категорично заявил:
– Выиграю как угодно и против кого угодно!
– А если бы вашим противником был доктор Ласкер? – спросил один из любителей, только что пришедший из соседнего зала, где видел чемпиона мира.
Ласкер в турнире не играл, отдыхал неподалеку от Праги, иногда посещал соревнование. Ничего не подозревая, Тартаковер ответил:
– А что Ласкер? Ласкер, конечно, бог, но ведь и боги играют по правилам…
Неожиданно для Тартаковера пригласили Ласкера. Чемпион мира, не спеша передвигая фигуры, находил одну за другой скрытые возможности защиты. Наконец французскому гроссмейстеру пришлось подумать о защите своего короля.
– Ну что вы скажете теперь?
– Скажу то же самое, – последовал ответ. – Выиграю как угодно и против кого угодно. …Кроме доктора Ласкера.
В следующем после встречи в Праге в 1909 году Ласкер и Тартаковер играли в Петербурге на международном турнире. Победил чемпион мира, но Тартаковер после партии заявил:
– Моя позиция была лучше.
Стали анализировать. Ласкер довольно легко убедил своего соперника, что тот ошибается.
– Кажется, вы правы, – пробормотал Тартаковер.
Не говоря ни слова, Ласкер повернул доску. Достаточно было сделать чемпиону мира несколько ходов, чтобы превратить позицию Тартаковера в подавляющую.
– Это какое-то колдовство! – воскликнул Тартаковер.
– Нужно иметь голову на плечах, – буркнул Ласкер.
– Нужно иметь его голову на плечах! – разъяснил Тартаковер окружающим.
* * *Аналогичный эпизод произошел на международном турнире в Копенгагене в 1961 году. В партии Барендрегт – Геллер по ходу игры возникло окончание, которое все считали ничейным. Тем не менее партия завершилась победой советского гроссмейстера.
После игры голландский мастер упорно твердил, что эндшпиль был совершенно равный, справедливым исходом партии явилась бы ничья. Сели анализировать. После того как Геллер несколько раз выиграл концовку, удивленный голландец спросил:
– Почему так происходит?
– Видимо, я стою чуть лучше.
Кто-то предложил Геллеру вести анализ за обратный цвет. Опять несколько раз разыграли позицию. Невероятно, но вновь неизменно побеждал Геллер.
Полностью дезориентированный результатом анализа Барендрегт еще раз спросил:
– Почему так происходит?
Геллер, улыбаясь, повторил ответ:
– Видимо, я стою чуть лучше.
Однако всем, кроме Барендергта, стало ясно, что все очень просто. Его противник… лучше понимает шахматы.
* * *Забавный случай произошел с Геллером и на турнире претендентов (Швейцария, 1953 год). В партии с венгерским гроссмейстером Ласло Сабо в цейтноте было повторение ходов. По окончании цейтнота Сабо стал утверждать, что повторение было троекратным и потребовал ничью.
– Нет, – упорно твердил Геллер, а доказав свою правоту, обратился к секунданту с вопросом, – а сумею ли я сделать тут ничью?
При домашнем анализе и последовавшем доигрывании Геллеру пришлось приложить немало усилий, чтобы добиться ничьей.
В комнате для участников 37-го чемпионата СССР шел разбор только что закончившейся партии. Эдуард Гуфельд доказывал своему партнеру Льву Полугаевскому, что в дебюте он стоял лучше. Полугаевский и взявший его сторону Петросян утверждали обратное. Гуфельд не соглашался.
– Второй Найдорф, – шутливо произнес Петросян в адрес Гуфельда, – у того тоже всегда лучше…
* * *Сказано это было не случайно и не без оснований. Аргентинский гроссмейстер во время игры всегда был весел и оптимистичен. Однажды, прогуливаясь по сцене, во время партии с югославским гроссмейстером Васей Пирцом (Олимпиада, Амстердам, 1954 год) Мигуэль Найдорф горестно сообщал всем:
