Дмитрий Лесной - Русский преферанс

«Умудрённый» опытом игрок усмехнётся: «Кто это хавает? Ясно, что все блестящие и сверкающие предметы — со стола долой. Да и глаза сдающего говорят о многом: направление взгляда держи под контролем, да и всё!» Однако ни в чём нельзя быть уверенным. Как говорится, «зарекалася свинья г… жрать». Да и мудрый Зюзя говорил: «За всем не уследишь!»

Не приходилось ли вам играть на столике, застеленном вместо скатерти белой простынёй? Один мой знакомый играл и довольно долго, причём простыни на столе часто меняли, объясняя это особой эстетикой игры — быстро пачкаются. Рядом стояла целая стопка — только из прачечной. Поиграли часок — смена белья, и не как в том концлагере, где первый барак меняется с третьим, второй — с четвёртым. Простыни новые, крахмальные, белее снега. Играть — одно удовольствие.

Вопрос: зачем на столе простыня? И почему именно белая? Ответ: чтобы лучше было видно нижнюю карту. Или все карты — при сдаче. Кто и откуда смотрит — не важно. Это может быть лежащий спрятанный человек. Или человек этажом ниже. Смотреть можно лёжа на спине, но гораздо удобнее — лёжа на животе, смотреть в зеркало. А вот крахмальная белизна — обязательная составляющая: света мало между поверхностью стола и картой. Как передавать информацию? Да как угодно. В век электроники это не проблема, достаточно и простого электричества.

Методы крапления и подбора карт

Сразу хотелось бы сделать оговорку: меньше всего мне хотелось бы, чтобы наш с вами разговор напоминал занятия в школе шулеров: за теоретическими лекциями следуют семинар, практическая подготовка, экзамен… Но мастерство, увы, недостижимо без элементарного знания методов мошенничества. Поэтому пусть каждый использует полученные знания так, как ему подсказывает его демоний.[224] Некоторые вещи знать необходимо хотя бы для того, чтобы чувствовать себя от них защищённым. Назвав имя, мы получаем власть над тем, что стоит за этим именем.

Откроем «Игроки» Н. В. Гоголя. У шулера Ихарева была колода по имени Аделаида Ивановна. Колода эта стоила герою полгода трудов, и он имел к ней весьма трепетное, почти страстное отношение. Её создатель мог различить по рубашке любую карту с пяти шагов, тогда как никто из других игроков, даже рассматривая её в лупу, ничего не мог найти.

Если даже ничего не знать о том, насколько эта история правдоподобна, можно поверить Николаю Васильевичу на слово. Этот человек заслуживает безусловного доверия. Возможно ли такое сегодня? Конечно, особенно если речь идёт о «полосатых» картах, т. е. о таких, рисунок рубашки которых представляет собой сетку из пересекающихся линий.

В недавнее время такой возможностью особенно отличались карты по 1 руб. 60 коп., выпускавшиеся Ленинградской карточной фабрикой. У них была полосатая рубашка. Если поинтересоваться технологией изготовления игральных карт, то можно узнать, что сначала готовится большой лист, а потом этот лист разрезается на отдельные карты. По обрезу карт некоторые игроки могли «прочитать» всю колоду и безо всякого подбора. Особо дотошные подбирали колоду из нескольких таким образом, чтобы у всех карт одной масти обрез был совершенно одинаковым.

Не исключено, что такая возможность была заложена изготовителем изначально, на уровне технологии. Лет 15–20 назад я слышал историю, что якобы кто-то из крупных игроков специально ездил в Ленинград и дал большую взятку на фабрике игральных карт, чтобы была выпущена целая партия колод с некоторым сдвигом в рисунке рубашки.

Не так давно, при подготовке книги «Игорный дом», я побывал на этой фабрике.[225] Меня принимал её директор Николай Георгиевич Ситников. Он был очень радушен, показал свой музей игральных карт, подарил образцы современных колод — у нас сложились тёплые, почти дружеские отношения. И я рискнул, рассказав легенду о партии колод, задать давно мучивший меня вопрос: «Могло ли такое быть на самом деле?»

Директор на меня чуть ли не обиделся и ответил, что такого не могло быть в принципе никогда. Не желая лишиться его расположения, я пояснил, что не хочу ни в коем случае бросить тень ни на самого Николая Георгиевича, ни на прославленную фабрику, основанную ещё в 1817 г. И что я собираю забавные случаи не для милиции, а исключительно для истории. Но всё же, не мог ли тот эпизод, о котором я рассказывал, то злоупотребление произойти незамеченным или случиться при другом начальстве? Ведь не может же директор ручаться или нести ответственность за то, что было до него!

Ситников решительно отверг все мои «гнусные» предположения и, не снимая рассерженной маски, заявил, что и 15 лет назад такое безобразие было точно так же невозможно, как и теперь. Мне оставалось только извиниться за прикосновение к такой «болезненной» теме и сменить её. Позже я узнал, к своему стыду и досаде, что Николай Георгиевич Ситников возглавляет эту карточную фабрику уже 30 лет…

Иногда задают вопрос, борются ли производители карт с возможностью использовать шулерские приёмы. Производители карт не просто борются. Вся история игральных карт — это история борьбы с мошенничеством.

Вообще, развитие производства игральных карт в Европе в XV и XVI вв. оказало колоссальное влияние на развитие полиграфии. Дело в том, что игральные карты предъявляли полиграфии исключительно высокие требования — в силу своего функционального назначения. Главное требование заключалось в том, чтобы все карты были неотличимы по рубашке, одинаково ровно обрезаны, прочны, чтобы красители были стойкими и т. п. Поскольку эта продукция всегда была относительно дорога и пользовалась большим спросом, полиграфисты выполняли все эти требования. В результате выиграли не только честные игроки, но и книгопечатание.

Самые первые игральные карты, как известно, делались вручную. Их делали художники для развлечения сильных мира сего, и стоили эти карты невероятно дорого. Очень часто в такие карты даже не решались играть, чтобы не испортить, а берегли как произведения искусства. Коллекционеры сохранили для потомков довольно много таких старинных колод, которыми никогда не играли. Эти карты представляют собой картинки, наклеенные для большей плотности на кусочки картона. С обратной стороны края картинки подогнуты и приклеены. Понятно, что после первой же тасовки картинки начали бы отклеиваться, а карты стали бы негодными к употреблению. Кроме того, подвернуть и подклеить уголки так, чтобы все карты были одинаковы по рубашке, невозможно.

Технология производства карт постоянно совершенствовалась. А уж когда в карты стали играть на деньги (а это случилось практически одновременно с их появлением), технология выдвинулась на первое место, отодвинув на второй план эстетику и художественность. Ведь достаточно было небольшого брака, чтобы терялась сама основа игры и её главное требование: карты соперника должны быть неизвестны.

В целом, можно сказать, что при Гоголе «сводную» колоду можно было собрать гораздо проще, чем сейчас, — другой уровень технологии изготовления карт. Но зато сейчас существует масса других возможностей, о которых разговор впереди.

Как бы там ни было, картами по 1 руб. 60 коп. знающие люди не играли. Считалось, что они «читаются». Были и другие, не менее известные «полосатые» карты — преферансная колода (т. е. без шестёрок), — которые стоили 90 коп. После некоторой обработки полосок эти карты тоже легко «прочитывались», более того, колоду такую называли «книжкой», потому что «читалась» она, что называется, «по ростям и по мастям». Это, кстати говоря, была первая увиденная мной краплёная колода.

Основу рисунка рубашки этих карт составляли три довольно широкие полоски, поверхность не глянцевая, а чуть шероховатая. При помощи ластика эти полоски можно было слегка осветлить, например: осветлена верхняя полоска — пика, средняя — трефа, нижняя — бубна, ни одной — черва. Некоторые люди шли дальше и указывали достоинство карты: самая длинная черта — туз, чуть короче — король и т. д. Риск ошибиться, конечно, был, но не больше, чем на одну карту. Можно себе представить, какое это давало большое преимущество.

Наиболее дорогими и трудными для «прочтения» картами считались атласные и сувенирные — с затейливым рисунком на рубашке. Стоила колода таких карт обычно 2 руб. 35 коп. Среди людей «полуиграющих», наслышанных о «страшных проигрышах» на полосатых картах, карты по 2 руб. 35 коп. слыли за «честные». Считалось, что «закоцать» их трудно, практически невозможно. Это заблуждение эксплуатировалось нещадно.

Сложность крапления, конечно, была весьма условной. Особенно если рисунок попадался с множеством завитушек, а как раз именно такие рисунки художники и выбирали для рубашек чаще всего. На самом деле, не было ничего проще, чем убрать какой-нибудь маленький элемент или, наоборот, добавить. Человек неискушённый мог бы, специально рассматривая рубашку, ничего не заметить. При этом люди, занимающиеся краплением карт таким способом, обладали, как правило, хорошим художественным вкусом, и я думаю, что художники (авторы рисунков) были бы им даже признательны, если бы знали, как часто и с какой тщательностью их творчество подвергается дополнительному дизайну и специальной обработке.