Адольф Дебарроль - Хиромантия. Тайные линии судьбы
Таким образом, изучение этих форм в согласии с инстинктами должно открыть наблюдателю человеческий характер.
Эти разоблачающие формы, которые древние называли знаками, находятся и соединяются по всему телу, а не на одном только черепе или лице, как полагали Галль и Лафатер.
В человеческом теле все стремится установить одну цельную индивидуальность; все находится в полном согласии, дабы создать отличную от других личность.
Все: и черты лица, и неровности черепа, и рост, и длина или малость членов, и походка и взгляд, и голос и движения, и даже почерк письма.
Какое же орудие служит для выражения жестов и почерка? Рука.
Все – во всем, говорили древние философы, и если это правда (а это правда), почему рука, столь понятливая, столь чувствительная и полная выразительности, – не может быть верным зеркалом внутреннего человека?
Аристотель говорит, что рука в человеческом теле есть орган или инструмент по преимуществу, Бальзак со своей стороны, приписывал руке не менее важное значение.
В «Физиологии брака» он говорит:
«Во все времена колдуны хотели читать будущее человека по линиям, которые не имеют ничего фантастического и которые находятся в соотношении с принципами жизни и характера».
И потом прибавляет:
«Учиться узнавать чувства и атмосферические изменения руки (что почти всегда беспрепятственно дозволяют женщины), – наука менее неблагодарная и более верная изучения физиономии.
Таким образом, вооружась этой наукой, вы можете вооружиться великим могуществом, и будете иметь нить, которая будет руководить вас в лабиринте самых непроницаемых сердец».
Мы видим, что Бальзак говорит о предсказаниях по линиям руки, которые не имеют ничего фантастического. Но он не останавливается на этом и яснее выражает свою мысль в «Братце Понсе».
Там говорит он:
«Если Бог, для некоторых ясновидящих умов, написал будущность каждого человека на его физиономии, принимая это слово в смысле общей экспрессии тела, то почему рука не может резюмиривать этой физиономии, так как рука есть полнейший и даже единственный выразитель человеческих действий.
Мы говорим о хиромантии.
Общество не подражает ли Богу? Предсказать человеку случайности его жизни по наружному виду руки не также ли легко для человека ясновидящего, как легко обыкновенному человеку сказать солдату, – что он будет драться, адвокату, – что он будет говорить речь, сапожнику, – что он будет шить сапоги, земледельцу, – что он будет удабривать землю и снимать с нее жатву».
Бальзак идет даже далее.
«Заметьте, говорит он, что предсказать великие происшествия будущего для ясновидящего столь же легко, как и разгадать прошедшее».
Для неверующих и прошедшее и будущее равно закрыты.
Если совершившиеся уже происшествия оставили следы, можно верно заключить, что будущее имеет корни.
Как только гадатель до мелочи объясняет одним только вам известные случаи вашей внутренней жизни – он может также сказать, что произведут существующие вещи.
Духовный мир создан, так сказать, по образу мира вещественного. В нем должны встречаться одинаковые последствия, с различиями, свойственными их различным средам.
«Подобно тому, как тело вещественно выдается в атмосфере, оставляя существовать в ней этот спеткр, который схвачен дагерротипом, точно таким же образом идеи, как реальные и действующие создания, отражающиеся на том, что следует назвать атмосферой мира духовного, производят следствие, живут подобно отражениям, схваченным призмою, и из этих-то отражений известные личности; одаренные редкими качествами, могут схватывать ясно формы или следы идей.
Должно заметить, что энтузиазм Бальзака был сильнее нашего, потому что этот ученый утверждает здесь, а через несколько страниц еще энергичнее, что дар откровения принадлежит только известным исключительным натурам, тогда как мы утверждаем, что все люди могут, не приходя в экстаз и не касаясь сверхъестественного мира, приобресть эти драгоценные качества, конечно (как это видно во всех других науках и искусствах) в большей или меньшей степени, смотря по большим или меньшим способностям, смотря по более или менее энергетическим усилиям, внесенным в изучение. Со своей точки зрения Бальзак был прав. Ясно, что существуют отдельные личности, обладающие инстинктивным прозрением будущего, – даром двойного зрения, но то бывает минутами.
Но во всех науках и во всех искусствах существуют два способа суждений и успеха: с одной стороны – созерцание, с другой – вычисление и приобретенные сведения.
Вычисление – это эмпиризм, это, так сказать (ибо часто ошибаются в объяснении этого слова) опыт, приобретенный фактами, и классификация этих фактов с помощью сравнения.
Точно таким образом Галль поступал при изучении соотношения характера с инстинктами.
Мы, в свою очередь, хотим представить вам победу вычисления над прорицанием.
Вычисление имеет над прорицанием то великое преимущество, что оно – постоянно, и, двигаясь постепенно, а потому близится вернее к прогрессу; тогда как мистицизм не может быть точным, потому уже, что он основан на излишнем нервном возбуждении, действия которого редко имеют постоянную силу, и которое может, если оно чрезмерно или недостаточно, привести прямо к заблуждению.
Поищем теперь, более отвлеченным изучением, не может ли вычисление, не смотря на свою метафизическую исходную точку, найти серьезное основание в физиологии.
Нервы, подобно сети, покрывающие все тело, вместе с кровью заставляют двигаться жизненное электричество, которым они напитаны. Нервы имеют форму трубочек и содержат в себе очень острую улетучивающуюся жидкость, которая, без сомнения, есть основа чувствительности.
Один лондонский медик, – доктор Бентлей, еще в 1849 году говорил, что на нервы должно смотреть как на электрические телеграфы, а артерии могут быть сравниваемы с железными дорогами, потому что различные субстанции, в известные периоды и в постоянном порядке вещественно переносятся ими с одного конца на другой.
По его мнению, нервная система могла бы быть электрическим телеграфом, центр отправления которого мог бы быть в согласии с общим чувствилищем (sensorium commune), но, прибавим мы, первые действия которого начинаются извне. Действительно, именно из мозга выходят нервы – проводники электричества и из него изливается в пять раз более крови, чем из остального тела.
Ранее мы сказали, что кровь вместе с нервами содержит все жизненное электричество. Таким образом, мозг есть резервуар невесомого агента (жидкости или электричества), представляемого кровью и нервами.
В нем находится, так сказать, седалище жизни духовных способностей и, по всей вероятности – пребывание души, потому что в нем находятся четыре главные агента души, называемые зрением, слухом, вкусом и обонянием.
Пятое чувство – осязание, более отдалено от мозга, но быть может оно, так же как и другие имеет не менее прямое с ним сообщение. Быть может, оно даже деятельнее других сообщается с ним. Именно это-то мы и хотим здесь расследовать.
Есть два рода нервов, назначение которых различно: одни управляют движениями, другие – чувством или чувствительностью.
Нервы, выходящие из спинного мозга и из продолговатого мозжечка (из головного), переходят в руки; те же, которые управляют чувством, несравненно важнее управляющих движениями.
Должно заметить, что у менее совершенных животных, обладающих большою мускульною силою, например у лошади, нервы движения на треть значительнее нервов чувствительности. Но это еще не все.
Физиологи утверждают, что если пальцы суть орудия душевной жизни с сознанием действия, то ладонь делающаяся горячею во время лихорадки, сухотки и в главных случаях дезорганизации вследствие раздражения, есть инстинктный с душою жизненный очаг. Агентами сообщения этого избытка инстинктной жизни могли бы быть и бугорки ладони и большее или меньшее количество Пачиниевых атомов, действующих на нервы, на ней находящиеся.
Эти атомы, встречающиеся на ладони, на бугорках и на оконечностях ручных пальцев, в количестве от 250 – 300, суть груды нервов, открытых Пачини в ясно выражающих свою исключительную принадлежность руке, как сгустители нервного влияния, вследствие действия электричества, в тоже время они суть и резервуары этого электричества и дают руке чрезвычайную чувствительность.
Без сомнения, зрение и слух, а в более материальном и низшем порядке – вкус и обоняние передают свои впечатления мозгу, но эти четыре чувства существуют изолированно и бессильны против наружного противодействия.
