Франсуаза Дольто - На стороне подростка
А в Южной Америке раньше можно было видеть около каждых ворот девушку, которая стояла, прижавшись к стене, а к ней прижимался парень. Это почти заменяло коитус.
На улицах Рима — на парапетах фонтанов, на площадях — девушки сидят верхом на юношах, как при соитии. И дело здесь не только в банализации, опрощении нравов. В какой-то степени это потеря чувственности, при которой обмен прикосновениями, даже крепкие объятья, еще ничего не значит.
Чувство теряется, и ощущения не так остры, как были раньше.
Может быть, это больше чем эгоизм, не андро-гинное ли это наваждение?
Они как брат и сестра, отношения бесполы.
Сейчас наблюдается некоторая феминизация подростков...
Девочки двенадцати-тринадцати лет находятся в фазе неопределенности, которая совершенно нейтрализует сексуальность. Один женский журнал провел опрос среди подростков об их отношении к гомосексуализму. В ходе опроса удалось выяснить, что подростки, как мальчики, так и девочки, расположенные об этом говорить, испытывали любовное влечение к представителю того же пола, что и они, к подружке или приятелю. Проблема состояла в том, что они не знали, должно ли это их беспокоить, вызывать тревогу или чувство вины, поскольку не нашлось никого, кто сказал бы им: «Это влечение вовсе не означает, что вы расположены к гомосексуализму».
Разумеется, есть среди подростков и те, кто открывает в себе эту особенность и уже именно так осознает себя, но для большинства гомосексуализм — преходящий опыт. Это часть переходного периода. Опыт нарциссизма. А не опыт гомосексуальности. Ты вместе с самим собой. Средство познания ощущений со своим двойником, но это еще не отношения производителей потомства. Отношения на уровне эпидермиса, касание, а не настоящий контакт.
Союз подростков одного и того же пола — не следствие ли это застенчивости перед противоположным полом?
Конечно, мальчикам пяти — семи лет не хватает отца, его соучастия, их совместного противопоставления себя как мужчин матери и сестрам. Ребенок нуждается в «идеальном Я», в ком-то, кто поможет ему обрести точку опоры, научит отношению человека к жизни... То же самое происходит и с девочками, которые переживают период псевдогомосексуальности. Их матери же с трудом переживают гетеросексуальный период дочернего детства, когда малышка очарована отцом, который ее слишком балует, слишком ей уступает, и в конце концов мать начинает ревновать к тому, что на первом месте оказывается дочь, а не она.
В доверительных беседах, на которые отваживаются девочки-подростки, даже если у них нет любовного влечения, стремления к физическому сближению друг с другом, то и дело повторяется одна и та же тема: страх перед большим размером пениса. Не происходит ли он от предков по женской линии?
Нет. Это неосознанное желание насилия. Желание разрушительного насилия — это часть того, что порождает желание девочки по отношению к отцу.
Даже если это проявляется в страхе, это все равно желание?
Да. Это желание, выраженное в виде фобии. Потому что за этим большим пенисом стоит рассерженная мать. Отец, который может сделать больно, и мать, которая даст тебе взбучку... «Большой пенис как раз и доказывает, что он — не для тебя, а для взрослых». И чем опаснее может быть мужчина для девочки, тем навязчивее шестилетняя девочка будет представлять себе пенис огромного размера. Греки не напрасно изображали мужчин с пенисом десятилетнего ребенка. Они понимали, что не следует изображать его как у зверя, ведь скульптуру видели и молодые женщины. Пусть пенис будет признаком мужественности, чрезвычайно ценным и важным, которого не может не быть (если только это мужчина), но пенис не должен пугать. Мужественное лицо и детский половой член. В наше время, если женщина мечтает об огромном пенисе, это значит, что у такой женщины не было опыта отношений с молодыми людьми ее возраста и у нее остались только видения маленькой девочки, ужасным образом извращенные. Я занималась детьми, которые в реальности были изнасилованы дедушкой и которые рисовали пенис очень маленьким, микроскопическим, что-то вроде ниточки с тщательно вырисованными волосками, как будто на миниатюре. Меня очень удивило, что дети, жертвы извращенных игр, рисуют яички и пенис столь малого размера. Такие дети часто очень рано бросали школу. Это позволило мне понять, что хотели сказать древние греки, изображая на античных статуях органы греха именно таких пропорций.
Недавно одна из телевизионных передач Жан-Мари Кавадá была посвящена такой теме: «Существует ли новая концепция брака? Как молодежь говорит о любви?» Выходило так, что страсть в браке совсем нежелательна, от нее скорее бегут, чем ее ищут, а вот верность, наоборот, востребована чрезвычайно сильно. Безумная любовь отвергается, любовные отношения ограничиваются нежностью, осознанным взаимным участием.
Я согласна с этими молодыми людьми, потому что они понимают верность не как вечную и неизменную верность физическую. Они имели в виду, что страсть — это что-то вроде тяжелой болезни, сильного бронхита, опьянения, и если она направлена на третьего человека, то это не воспринимается как нарушение верности. Брак остается — с охлаждением или без.
Когда молодым влюбленным парам, начинающим совместную жизнь, задавали вопрос, чего же они ждут друг от друга, они лаконично отвечали: «Нам хорошо вместе».
Не произошла ли полная подмена ценностей? Физический комфорт — разве его можно ставить вровень с любовными чувствами?
Думаю, молодые люди возвращаются к этической концепции брака, всегда распространенной во Франции: женитьба надолго, страсть преходяща. Брак по страстной любви возник в прошлом веке как реакция на браки по расчету, принудительные браки, о нем мечтали, но страсть проходит... В браке всегда есть и страсть, и этические ценности, но эта двойственность имеет тенденцию к разрешению на уровне взаимного уважения в ответственности, которую признают обе стороны. Что не исключает неверности на несколько недель ради побочной страсти.
Не кажется ли вам, что это слишком сильный конформизм?
Нет, я не вижу в такой жизни излишней «привязки» к дому — все честно, откровенно, без околичностей, и не исключено возникновение страсти, приключений, временных связей. Можно переспать с кем-то двадцать раз, но оставить отношения на этом уровне. Сейчас, когда есть пилюли, такие эпизодические связи не грозят появлением ребенка. Но когда люди поженились, это странно, если они не хотят ребенка. Мужчина может быть настоящим двоеженцем: у него есть дети от жены, которую он любит, а потом возникает страсть, которая превращается в уважение к партнерше, и он хочет ребенка от этой, другой, женщины, и она тоже. Появляется незаконнорожденный ребенок; но, поскольку нынешние законы это дозволяют, этот мужчина может продолжать нести за него ответственность как за свое потомство, и после его смерти ребенок как бы становится законным. И в этом есть смысл, потому что детям нельзя запретить рождаться. Закон сейчас тоже изменился: внебрачный ребенок имеет право на наследство, ребенок, рожденный в гражданском браке, тоже имеет право на наследство. Меня радует, что молодежь понимает: супружество — это не страсть, это совсем другое.
Но любовь не может ограничиваться только соучастием...
Слово «соучастие» отдает виновностью. Как будто соучастие в чем-то недостойном. В понимании современной молодежи это слово имеет совсем другой смысл: они имеют в виду прежде всего товарищество, а потом уже сексуальную гармонию. Сюда входит и постель, но не только постель. В XIX же веке не женились на своей партнерше по постели. У скольких мужчин были любовницы, которых они физически желали, но не любили. И сколько жен угрожали разводом своим мужьям, если те не оставят любовницу... Маленькая подружка, с которой даже не проводят выходные. Именно законные супруги, которые не принимали подобного положения, вынуждали своих супругов прятать, как некий государственный секрет, эти не слишком серьезные связи... Даже если связь мужа ничего не меняет в обычной жизни — у жен есть все, что нужно, у детей есть все, что нужно, отец заботится о них, — достаточно письма или телефонного звонка, раскрывающего существование любовницы, чтобы жена требовала немедленного разрыва: «Она или я».
Если молодые люди довольны своими отношениями товарищей-любовников, не лишают ли они себя возможности ответить на настоящие порывы?
Но почему? Они всегда могут найти предмет страсти на стороне.
Но не направлена ли их позиция на самих себя, не есть ли это нарциссизм вдвоем?
Возможно. Но они не всегда будут вдвоем, потому что у них будут дети...
Приведу в пример человека, которого я хорошо знаю: он развелся с первой женой, от которой у него было двое сыновей, сейчас уже взрослых. (Один из них женат, сам отец семейства.) Случайно я узнала, что мужчина этот развелся вторично. В течение пяти лет мы с мужем видели его со второй женой, и я думала, что эта кокетливая молодая женщина — его любовница, она очень отличалась от его первой жены, умной женщины, которая вырастила его детей и которую он, совершенно очевидно, уважал. Однажды после второго развода я пригласила его поужинать. Он сказал, что не женится на своей новой подруге, с которой живет уже три года. Я спросила: «Почему ты развелся со своей первой женой, которую мы с Борисом знали?» — «В общем из-за ерунды, когда я вижу ее, мы бываем очень рады друг другу, но мы не получаем удовольствия друг с другом... Ей больше нравится с одним типом, моложе меня, с ее ровесником. И потом, я встретил женщину, с которой мне хорошо. Это прекрасно, и мы здорово подходим друг другу. Она свободна». — «Ты говоришь „свободна"... Она тебе изменяет?» — «Нет, у нее нет причин мне изменять, я тоже свободен, и я ей не изменяю. Сегодня я ужинаю с тобой — и прекрасно, она совершенно не ревнует к тебе, она сейчас где-то в горах, очень довольна и просила по телефону передать привет моей подруге Франсуазе...» — «Скажи тогда, мужем которой из этих трех женщин ты себя чувствуешь?» — «Знаешь, — ответил он, — при всех вариантах думаю, что закончу свои дни с первой женой». — «Почему?» — «Потому что, кроме удовольствия и разных пустяков, лучшим товарищем мне была моя первая жена; уже сейчас я бываю так счастлив, когда у нас семейные праздники и мы выступаем как дедушка и бабушка для наших внуков». Я привела этот пример, потому что он прекрасно показывает ценность товарищеских отношений между мужчиной и женщиной в рамках свободной жизни.
