Вильям Дэвис - Пшеничные килограммы. Как углеводы разрушают тело и мозг

Глава 2

Современная «пшеница»

Он настолько хорош, насколько хорошим бывает хлеб.

Пшеница интегрирована в рацион питания современного человека сильнее, чем любой другой продукт (даже сахар, жиры и соль уступают ей!), и произошло это достаточно давно. Мы просто не представляем себе жизнь без пшеницы. Разве можно представить себе яичницу без тостов, обед без сандвичей, пиво без чипсов, пикник без хот-догов, сырный соус без крекеров, хумус без питы, яблочный пирог без хрустящей корочки?

Эволюция самого популярного злака

Однажды я решил измерить длину ряда с хлебом в супермаркете, расположенном возле моего дома. Она составила 20 метров! 20 метров хлеба: белого, из цельной пшеницы, с семью злаками, ржаного, подового, итальянского, французского, хлебных палочек, булочек с изюмом и маком, овсяного, бородинского, хлеба из льняной муки, булочек для гамбургеров и хот-догов и прочих мучных изделий. И все это без учета местной пекарни и дополнительных 15 метров всевозможных хлебобулочных изделий «ручной работы».

Помимо этого в магазине обнаружился целый ряд, заполненный сорока или около того различными марками крекеров и печенья и двадцатью семью различными марками соленых крендельков! В отделе выпечки можно было найти панировочные сухарики и сухари для супа, а в молочном ряду – десятки полуфабрикатов булочек, рогаликов и другой мучной продукции. Хлопьями для завтрака можно заполнить прилавки небольшого магазина – они занимали целый ряд.

Огромный ряд был отведен макаронным изделиям: спагетти, рожки, гнезда, вермишель, макароны из цельной пшеницы, зеленые макароны со шпинатом, красные макароны с помидорами, яичная лапша, кускус – выбор более чем огромен.

А что насчет замороженных продуктов? В морозильной камере можно найти сотни видов замороженной лапши, макарон и других содержащих пшеницу гарниров, которые идеально подойдут к вашему мясному рулету или сочному ростбифу.

На самом деле, за исключением хозяйственного отдела, вы вряд ли найдете хотя бы один ряд полок, на котором не побывала пшеница. Разве можно винить американцев в том, что они подсели на пшеницу? Она ведь практически везде.

Пшеница – это сельскохозяйственная культура, завоевавшая огромную популярность. По площади посевов она уступает разве что кукурузе. Так почему же я считаю, что это растение, выращиваемое многими поколениями людей, совсем не полезно для нас?

Начнем с того, что это уже не тот злак, который выращивали наши предки. Благодаря деятельности ученых-агрономов за последние пятьдесят лет пшеница изменила свой облик до неузнаваемости. Различные сорта скрещивали между собой для получения гибридов и подвергали генетической интрогрессии, чтобы они стали более устойчивыми к неблагоприятным условиям окружающей среды, таким как засуха, и патогенам, таким как грибок. Однако в первую очередь генетические изменения были направлены на увеличение урожайности. Средняя урожайность современной североамериканской фермы более чем в десять раз превосходит этот же показатель несколько веков тому назад. Подобный рост урожайности потребовал радикальных изменений генетического кода и внешнего вида пшеницы – из роскошных «янтарных волн на полях» она превратилась в жесткие «карликовые» колосья, вырастающие не более чем на 20 см от земли. Подобные радикальные изменения генома, как вы вскоре убедитесь, не прошли бесследно. Развитие генетики, произошедшее за последние пятьдесят лет, позволило значительно ускорить естественный процесс эволюции привычных нам злаков.

Результаты селекции

«Хлеб наш насущный даждь нам днесь». Во «Второзаконии (пятая книга Ветхого Завета, завершающая Пятикнижие) Моисей описывает Землю обетованную как «земли пшеницы, ржи и виноградников». Хлеб является неотъемлемой частью религиозного ритуала. Евреи отмечают иудейскую Пасху (Песах) – праздник в честь исхода израильтян из Египта – с пресной мацой. Христиане едят хлебные облатки, символизирующие тело Христово. Пресные лепешки наан считаются у мусульман священными, их необходимо хранить в вертикальном положении и нельзя выбрасывать на глазах у других людей. В Библии хлеб выступает в роли символа обильного урожая, периода изобилия, свободы от голода, даже спасения души.

Разве хлеб не всему голова? Разве мы не встречаем гостей «хлебом и солью»? «Отобрать последний кусок хлеба» разве не означает лишить человека всего? Хлеб стал практически универсальным компонентом рациона питания по всему миру: лепешки чапати в Индии, цуреки в Греции, пита на Ближнем Востоке, глазированные пончики в США.

Заявление о том, что такой важный продукт, глубоко укоренившийся в человеческой культуре, может нам навредить, не может не настораживать, так как оно в корне противоречит сложившемуся веками представлению о пшенице и хлебе. Однако современный хлеб слабо напоминает буханки, которые выходили из печей наших предков. Подобно тому, как современное «Каберне Совиньон» серьезно отличается от производимого в IV в. до н. э. грузинскими виноделами напитка, которые зарывали винные бочки в специальных подземных хранилищах, точно так же до неузнаваемости изменился и привычный всем хлеб. Люди питаются хлебом и другими мучными изделиями на протяжении многих столетий, однако выращиваемая нашими предками пшеница очень сильно отличается от того злака, который попадает на тарелку нашим современникам. То растение, урожай которого собирали древние люди, из одного сорта за все эти годы дало более двадцати пяти тысяч разновидностей, практически каждая из которых появилась благодаря активному участию человека.

На закате плейстоцена, порядка 8500 лет до нашей эры, за тысячелетия до того, как первые христиане, евреи или мусульмане ходили по земле, до появления Греческой, Египетской или Римской империй, натуфийцы вели свою полукочевую жизнь на просторах Плодородного Полумесяца (территория современных Сирии, Иордании, Ливана, Израиля и Ирака), собирая, в дополнение к добытой на охоте живности, различные местные растения. Среди них был и древний предок современной пшеницы – полба – растущая свободно на просторных полях. На гарнир к мясу газелей, кабанов, дичи и горных козлов у них были дикие злаки и фрукты. Во время раскопок древнего поселения Тель-Абу-Хурейра, расположенного на территории современной центральной Сирии, были обнаружены доказательства умелого использования полукочевниками серпа и ступки для сбора злаков и приготовления из них муки, а также амбары для хранения зерна. Остатки собранной пшеницы были также найдены археологами в Тель-Асваде, Иерихоне, Нахал-Хемаре, Навали-Кори и других местах. Пшеницу перемалывали, а затем делали из нее кашу. С современным дрожжевым хлебом люди познакомятся только спустя несколько тысяч лет.

Натуфийцы собирали дикую полбу и, возможно, специально сохраняли зерна, чтобы при наступлении следующего сезона посеять их на месте новой стоянки. Эта полба, в конечном счете, стала важнейшей составляющей рациона питания натуфийцев, снизив их потребность в охоте и собирательстве. Переход от собирательства злаков к их выращиванию стал важнейшей переменой, так как этот фактор серьезно изменил маршруты будущих миграций, а также послужил толчком к развитию орудий труда, языка и культуры. Это было зарождение сельского хозяйства, образа жизни, требующего более или менее долгосрочного пребывания на одной и той же территории, поворотный момент в истории развития человеческой цивилизации. Выращивание злаков и других продуктов питания обеспечило людей запасами продовольствия, положив тем самым начало разделению труда: появились руководящие должности, специалисты в различных областях и другие замысловатые признаки появления культуры (в то время как отсутствие сельского хозяйства, напротив, остановило развитие культуры на уровне жизни в неолите).

На протяжении большей части последних десяти тысяч лет, в течение которых пшеница занимала важнейшее место в пещерах, хижинах и глиняных избах, а также на столе у человека, злак, который изначально представлял собой обычную дикую полбу, затем превратился в эммер (пшеница двузернянка), а следом и в культивированную мягкую пшеницу (Triticum aestivum), изменялся постепенно и понемногу. Пшеница в семнадцатом веке была той же самой, что и пшеница в восемнадцатом, и не сильно отличалась от пшеницы девятнадцатого века и первой половины двадцатого. Если бы вы прокатились на своей повозке по деревням любого из этих периодов, то непременно бы увидели одну и ту же картину: огромные поля, засеянные метровыми «янтарными волнами колосьев», раскачивающимися на ветру. Попытки селекции пшеницы человеком, дававшие результаты с переменным успехом, из года в год понемногу меняли этот злак, порой удачно, однако чаще всего – нет, и даже наблюдательному глазу сложно было бы отличить пшеницу с полей начала двадцатого века от ее предшественниц, используемых в предыдущие столетия.