Ирина Потанина - Одесская кухня
Вера Васильевна Холодная
Внезапность кончины юной «королевы кино» совпала с неожиданной эвакуацией французского экспедиционного корпуса и необъяснимо легкого прихода в Одессу большевиков. Это породило слухи об отравлении. Говорили, что большое влияние гениальной актрисы на Фрейденберга и откровенно большевистские взгляды были причиной отхода французов, за который, подсыпав яд, Вере Холодной отомстила деникинская разведка. Ходили слухи также, что, отказавшись быть агентом большевиков, актриса, тем не менее, узнала много нежелательных подробностей, и чекисты сами отравили ее. Многие припомнили и то, с какой легкостью допускала звезда к себе посторонних: и случай с горничной, и то, что эпидемия «испанки» уже почти полгода, как ушла из Одессы...
Споры ведутся по сей день, вскрываются новые документы, находятся новые свидетели. Ясно одно: кто бы ни подал смертельную чашу - будь то судьба, пославшая болезнь, или злоумышленник любой политической ориентации, - он однозначно лишил мир одной из самых прекрасных и удивительных киноактрис, которая много лет могла еще радовать зрителей. За четыре года работы в кино Вера снялась в 50 фильмах, и ни один из них не провалился в прокате. За 25 лет жизни, несмотря на статус «звезды», не заслужила ни одного негативного отзыва от людей, которые знали ее лично.
Конечно, открытки не передают в полной мере силы ее обаяния. И даже кадры, запечатлевшие знаменитые «бездонные серые глаза с поволокой», никогда при этом не донесут до нас бесконечной естественности и удивительного шарма, излучаемого актрисой. Тем не менее, слава ее не меркнет от времени, и даже современный зритель, никогда не интересовавшийся историей немого кино, испытывает трепет от магического словосочетания «Вера Холодная».
В обожающей мистику Одессе несколько лет уже существует поверье, будто душа Веры Холодной покровительствует начинающим актерам и приносит удачу каждому, кто в день смерти актрисы (16 февраля) возложит цветы к ее памятнику, поставленному на небезызвестной площади Веры Холодной.
В обожающей мистику Одессе несколько лет уже существует поверье, будто душа Веры Холодной покровительствует начинающим актерам и приносит удачу каждому, кто в день смерти актрисы (16 февраля) возложит цветы к ее памятнику, поставленному на небезызвестной площади Веры Холодной. Не ясно, в этом ли секрет успеха одесситов на современных телеэкранах, известно лишь, что ни разу еще в означенный день памятник не остался без цветов.
Но перейдем же от пищи духовной к популярным одесским пристрастиям. Встречайте - «Баклажанная закуска с сыром». Подавать холодной!
Вам понадобится:
5 баклажанов
2 помидора
400 г тертого сыра
100 г майонеза
100 мл растительного масла
1 столовая ложка соли
черный перец - по вкусу
4 зубчика чеснока
зелень - несколько веточек
Приготовление:
Для начала порежем баклажаны тонкими кружочками и замочим в хорошо посоленной воде. Оставим просаливаться на полчаса, а сами займемся соусом: измельченный чеснок смешаем с майонезом. Помидоры тоже порежем кружочками и присыплем каждый кусочек перцем и солью. Измельчим зелень. Отбросив баклажаны на дуршлаг, через время обсушим их бумажным полотенцем, а затем обжарим на раскаленном масле с обеих сторон (по 2 минуты с каждой стороны). В последний момент присыплем каждый кусочек большим количеством сыра и подождем, пока он не превратится в тягучую массу. Пока сыр еще мягкий, выложим баклажаны на блюдо и накроем каждый кусочек помидором «присыпкой вниз». Подождав, пока сыр хорошенько застынет, украсим каждый кусочек чесночно-майонезным соусом и зеленью. Закуска готова!
Кофейня по-одесски
«Дружной, отважной, мощной волной, полные надежд и патриотизма, все мы храбро драпали от большевиков, - писала в книге воспоминаний умница-остроумница Надежда Тэффи. - Мы - с концертами, в Одессу». В 1919 году, на момент встречи обе они - и Надежда Александровна, и Одесса -пребывали в весьма не свойственном для себя состоянии. Находившаяся на пике славы журналистка-эссеистка-переводчица, о которой сам Николай II говорил, что признает из современных писателей «Тэффи, ее одну», в честь которой выпускали одноименные духи и конфеты, а за право публиковать произведения дрались самые обеспеченные издатели, оказалась вдруг растерянной беженкой, вынужденной бояться в пути даже собственной охраны, успокаиваясь мыслями о том, что в конечном счете все равно, кто ограбит - охрана или какие-нибудь нападающие. Привыкшая к некоторой медлительности, холеной лености и южной спонтанности, Одесса тоже изменилась: вынуждена была в одночасье принять пол-России, помогать гостям вести привычную им светскую жизнь и, в то же время, строить четкие планы по поводу всевозможного дальнейшего развития событий. Обе - и Одесса, и писательница - спасались чувством юмора, помогая попутно всем окружающим не впасть в панику и уныние. Избранные отрывки из книги Тэффи «Ностальгия» смело можно прописывать в качестве антидепрессантов людям, попавшим в самые тяжелые обстоятельства.
Избранные отрывки из книги Тэффи «Ностальгия» смело можно прописывать в качестве антидепрессантов людям, попавшим в самые тяжелые обстоятельства.
«В Одессу приехали ночью. Приятный сюрприз: нас заперли в вокзале и раньше утра выпустить не соглашались. Что поделаешь! Сложили вещи на полу, сели сверху и, право, чувствовали себя очень уютно. Никто в нас не стрелял, никто не обыскивал - чего еще человеку нужно?», или: «Правил Одессой в то время молодой сероглазый губернатор Гришин-Алмазов, о котором никто в точности ничего не знал. Как случилось, что он оказался губернатором, кажется, он и сам не понимал. Так, маленький Наполеон, у которого "судьба оказалась значительнее его личности"». Или: «Возвращаясь домой вечерами, мы собирались в группы. Бандиты останавливали извозчиков, выпрягали лошадей и уводили их к себе в катакомбы. Но - удивишь ли нас этими страхами? Театры, клубы, рестораны всю ночь были полны. Назывались легендарные цифры проигрышей...»
Одесский быт очень веселил беженцев. «Не город, а анекдот!» - сказала Тэффи, когда в ответ на жалобу о взятках, требуемых местными полицейскими, покровительствующий Надежде Александровне губернатор с улыбкой ответил: «Ну что ж? Эти деньги идут исключительно на благотворительность!»
Меткий глаз Тэффи обожал одесских хроникеров. Она записывала перлы журналистов в специальный блокнот, с помощью которого еще долгое время поддерживала хорошее настроение среди друзей и читателей:
«Балерина танцевала великолепно, чего нельзя сказать о декорациях».
Надежда Александровна Тэффи
«Артист чудесно исполнил «Элегию» Эрнста, и скрипка его рыдала, хотя он был в простом пиджаке».
«На пристань приехал пароход». «В понедельник вечером дочь коммерсанта Рая Липшиц сломала свою ногу под велосипедом»...
На глазах у Тэффи город все наполнялся. Новые беженцы прибывали сотнями. Все твердили, что власть большевиков вот-вот рухнет, что можно и не распаковывать чемоданы, но сами все же распаковывали, что было красноречивее любых слов.
Пропуски на въезд в Одессу легче всего выдавали артистам. Люди изощрялись, как могли: «Поистине талантлив русский
народ! Толпами двинулись на юг оперные и драматические труппы... Приехала опереточная труппа, состоящая исключительно из «благородных отцов». Приехала балетная труппа, набранная сплошь из институтских начальниц и старых нянюшек... Труппа из четырех актеров и одиннадцати суфлеров с трудом, но все же доказала пролетариям, что суфлер - главный человек в искусстве...»
А атмосфера все накалялась. Слухи о подходящей к городу войне полнили улицы. «Ауспиции тревожны!» - стало самой распространенной фразой города. С каждым днем становилось яснее, что нужно будет двигаться дальше. Но куда? Приехав в Одессу как артистка, привезенная импресарио и разрекламированная, к моменту отхода французских войск из порта Тэффи уже выполнила все обязательства по контракту и теперь совершенно не знала, как устраиваться дальше. Все знакомые бежали в Константинополь. Делали они это, правда, весьма импозантно:
«- Безобразие! Жду три часа. Все парикмахерские битком набиты... Вы уже завились?- налетает на меня одна дама буквально в момент общего бегства.
- Нет, - отвечаю растерянно.
- О чем же вы думаете? Ведь большевики наступают, надо бежать! Что же вы, так нечесаная и побежите? Зинаида Петровна вот молодец: «Я, говорит, еще вчера поняла, что положение тревожно, и сейчас же сделала маникюр и ондюлясион». Сегодня все парикмахерские битком набиты. Ну, я бегу...»
