Пётр Вайль - Русская кухня в изгнании
Мы видели свой литературно-кулинарный долг в том, чтобы привить нашей растерянной эмиграции добрые чувства к хорошей кухне. Мы хотели смягчить горечь изгнания сладостью шарлотки.
Каждое блюдо, предложенное читателю, мы предварительно опробовали на себе и своих близких. С чувством исполненного долга мы прощаемся, повторяя вслед за Венедиктом Ерофеевым: «Жизнь дается человеку один раз, и прожить ее надо так, чтобы не ошибиться в рецептах».
Поделившись с читателем всем, что знали и умели сами, мы надеемся, что теперь он пойдет к вершинам кулинарной мудрости без нашей помощи. Там, наверху, еще блещут неописуемыми достоинствами подовые пироги с рыжиками, холодцы, курники, гурьевская каша, божественная фаршированная рыба и многое такое, что и не снилось нашим мудрецам. И может быть, однажды мы еще встретимся с нашим читателем за столом, уставленным этими яствами.
А пока произнесем тост за скромного труженика кастрюли, за мыслителя поварешки, за первооткрывателя съестных горизонтов. Выпьем за людей, понимающих толк в еде, за тех, кто превращает физиологическую потребность в высокое искусство. Поднимем бокалы! Но, чтобы в них плескалась не тривиальная водка, позвольте поделиться последним рецептом. Итак — праздничный пунш.
Возьмите нарядную супницу и положите на дно любые сухофрукты. Годятся сушеные бананы, ананасы, яблоки, абрикосы, но не изюм, раздражающий своими мелкими размерами. Теперь влейте в супницу стакан хорошего коньяка (а есть ли коньяк лучше армянского?) и стакан недешевого рома.
Отдельно следует сварить глинтвейн. То есть довести до кипения полтора литра любого красного сухого вина, смешав его с двумя стаканами очень крепкого чая. Добавьте полстакана сахара (можно больше), 3–4 гвоздички, пол-ложки корицы, по щепотке ванили и мускатного ореха, горошину-другую душистого перца. Глинтвейн надо снять с огня, не дав ему закипеть, и перелить в супницу.
Теперь начинается самая красочная сцена в ритуале приготовления пунша. Накройте супницу какой-нибудь решеткой (например, металлическим дуршлагом). Высыпьте на решетку полфунта рафинада, облейте его ромом, выключите свет и подожгите. Пока сахар горит синим пламенем и стекает в пунш, можно петь песни или просто лелеять в себе праздничное настроение.
Готовый пунш половником разливается по чашкам, причем в каждую кладется немного сухофруктов.
Вот теперь мы можем со спокойной совестью закончить наш тост — за гурманов, чревоугодников и обжор. За процветание русской кухни в изгнании!
Примечания
1
Ага, щас. Прошло двадцать два года, дорогие авторы, с тех пор, как вы это писали. Цена на московских базарах несколько изменились. — Прим. ред.
2
Ну, в смысле, теперь уже пожапрошлого. — Прим. ред.
3
Имеется в виду, не ел Янош Кадор, пока был жив. Язва у него была тогда же. — Прим. ред.
4
У нас тут они называются «Макдональдсы», а «Бургер-Кингов» тут вообще нет. — Прим. ред.
