Подружимся с едой, или Наставления всем, кто ест. Записки не только о кулинарии - Галина Сергеевна Райхерт
Редких своих гостей кормил чем-нибудь вкусным собственного приготовления; делился рецептом своей любимой лимонной водки (которой сам не пил больше чем 30–40 г).
Образ вздорного, скупого, мнительного старикашки сменяется вдруг этаким «лукавым сказочником» («Экспресс-газета», 11.11.2003). Ну да. Веселый гном. Оле-Лукойе.
Его чаще описывают с оттенком пренебрежения: маленький, тщедушный, полуседой-полулысый, шустрый… Он сам знал об этом и говорил, что на улице он – дед. Никто не замечает, все толкают. А ведь он обладал внешностью библейского персонажа. Его взгляд даже за стеклами очков, даже на фотоснимках – не просто умный и проницательный, а пронзительный.
Будто два разных человека перед нами, или один облик проглядывает через другой?
Может быть, действительно сказались возрастные изменения?
Но специалисты не дадут соврать: такие изменения сопровождаются деградацией личности с прочими грустными вещами. Перед нами же человек высокой работоспособности, с активной мыслительной деятельностью и великолепной памятью.
Как бывает, истина не посередине – она стоит себе в стороне.
* * *
Не будем о двух обликах, или лицах, потому что от них явственно тянет диагнозом. Тем самым, психиатрическим. Их в недавние еще годы раздавали не без выбора, зато наотмашь, как затрещины. С диагнозом не светили ни учеба, ни работа. Куда еще тебе? Иди вон коробочки клей!
Можно предположить, что диагноз какое-то время (скажем, после издания в 1968 году книги о чае) по пятам ходил за нашим героем. Но не встретились. Повезло.
Как ни балансируй, но соскользнуть к некоему медицинскому термину придется, поскольку термин этот поможет что-то понять в жизни и гибели Похлебкина.
Аутизмом чаще запугивают родителей: дескать, ребенок ваш не говорит, в развитии отстает, поведения антисоциального… Все не столь однозначно, если речь идет о людях взрослых – адаптированных, социализированных аутистах. Сейчас специалисты склоняются к тому, что аутизм – не болезнь, а особый склад личности. Это взгляд, направленный внутрь себя; замкнутый, углубленный в себя характер, независимость, закрытость от внешнего воздействия и событий…
Таких людей считают отшельниками, анахоретами. Повышенная чувствительность, даже ранимость вполне уживаются в них с бесчувственностью.
Личности такого склада нередко уходили (и уходят) в монастырь, «в пустыню», принимают обет молчания и т. д.
Они погружаются в себя очень глубоко, но, подобно ныряльщикам, вынуждены возвращаться в обычную среду, чтобы не потерять окончательно связь с внешним миром. Поэтому эти люди способны общаться живо, непосредственно, даже с легкостью. Но потребности в истинном общении у них нет, и окружающие это интуитивно чувствуют. А самые близкие люди, как ни прискорбно, нередко проникаются ненавистью, не умея понять и простить черствости, равнодушия и, как им кажется, нелюбви…
В обществе еще не научились с пониманием относиться к аутистам и обычно обвиняют их в тяжелом характере, неуживчивости, авторитарности, что и сами аутисты принимают как должное.
Такие люди порой вызывают щемящее чувство – как сироты. Но в сиротстве этом они и пребывают с достоинством, и упиваются своим сиротством!
Подобно тому как природа компенсирует слепоту тонким слухом и повышенной тактильной чувствительностью, так душевные слепота и глухота, свойственные аутистам, компенсируются иными незаурядными способностями. Для многих именно творчество становится основной реальностью. При этом огромная потребность души в развитии, в духовном росте; при этом редкая целеустремленность, развитая интуиция (В. В. Похлебкин предчувствовал, что его убьют, и говорил об этом), и четкое мышление, и память, и способности к языкам (В. В. Похлебкин знал семь языков).
Свои энциклопедические знания он приобретал и использовал, классифицируя и добросовестно распределяя их «по полочкам». Его дотошность, скрупулезность, терпение, упорство, редкое трудолюбие и трудоспособность, вероятно, могли восприниматься и как излишний педантизм и занудство. Но «сшибать верхушки» было ему несвойственно.
Глубоко чужды таким людям мимикрия и приспособленчество. Похлебкин не считал возможным тратить на это силы и – главное! – время. И на общение тоже жалко было времени, потому что столько надо сделать! Пятнадцать рукописей, которые найдены после его смерти, может быть, даже не все его наследие…
Самодостаточный, с иной системой ценностей и жестким характером, Похлебкин вызывал у окружающих неопределенное, необъяснимое, но вполне внятное раздражение. А сам ощущал кожей, всем существом враждебность внешнего мира. Это присуще людям такого склада. Становится понятным, почему Похлебкин постоянно носил с собой в качестве оружия отвертку (!). Основная и первичная причина скрывалась именно в его повышенной тревожности, а не в том, что он знал о реально существующей опасности.
Тот факт, что он пытался вооружаться, вызывает у многих одобрение и понимание, у некоторых – недоумение. На самом деле у Похлебкина была лихая фронтовая юность, и, по некоторым признакам, эти годы представлялись ему лучшими. Отсюда его выражения: «сходил на разведку», «разведал…». Отсюда потребность иметь при себе оружие, чтобы, по его словам, «постоять за себя». Видимо, во всей своей непростой жизни он так и ощущал себя – разведчиком.
Дальше – больше.
Аутистические личности любой степени адаптированности хотят только одного: чтобы их оставили в покое и не мешали заниматься любимым делом. Вильям Васильевич не пускал никого в дом не потому, что хранил несметные сокровища. То есть сокровища-то (те же книги!) дороги были ему не своей материальной ценностью. Но как улитка может впустить кого-то в свою раковину? Что такое улитка без раковины? Простой слизняк, да еще и беззащитный. Это чувствуют все аутисты и оберегают свое жилище, защищая свой такой уязвимый внутренний мир.
Отсюда сломанные бачки и краны, ну и прочее разрозненное хозяйство, – но и никаких электриков-сантехников. Правда, есть даже выражение такое: «творческий беспорядок». Не любят творческие личности впускать кого-то в свои берлоги. Кстати, беспорядок – тоже вид организации пространства, и в любом – на чужой взгляд! – хаосе хозяева легко находят нужное…
Вильяму Васильевичу достаточно безразлична была окружающая обстановка, поскольку ему требовался минимум бытовых удобств, а беспорядка он мог не замечать. Так что стариковской запущенности, проистекающей от слабости и беспомощности физической и душевной, здесь не было, поскольку он сохранял энергию и бодрость («живчик» – как о нем отзывались). Известно, что неуемная страсть к порядку, погоня за пылинками – другая крайность! – скрывает обычно душевную пустоту и неудовлетворенность жизнью…
Немногие были способны понимать и уважать эту сторону его жизни! Но Галина С, знакомая, раньше всех почувствовала неладное, ходила в милицию, оттуда в ЖЭК (куда, собственно, и послали в милиции, а в итоге получилось, что просто послали). Однако писать заявление и настаивать на вскрытии квартиры не решилась: «Август не простит».
* * *
Самоуглубленные личности тяготеют к символике,
