От магов древности до иллюзионистов наших дней - Вадимов-Маркелов Александр Алексеевич "АЛЛИ-ВАД"
Этими «чудесами» были отлично выполняемые манипуляции и иллюзии. Актерское мастерство Данте придавало своеобразие традиционным трюкам: «водяной симфонии» Тен-Иши, варианту «оживающего чучела» Гарри Келлара и другим известным номерам, особенно эффектам неожиданного исчезновения и появления ассистентов.
Большое впечатление производил придуманный Данте вариант старинного трюка «простреленный человек». Карандаш, предварительно отмеченный зрителями, иллюзионист обматывал лентой и заряжал им ружье. Перед картиной укрепляли мишень, а перед мишенью становилась ассистентка. Данте стрелял — и зрители видели, как карандаш с развертывающейся лентой проходил сквозь ассистентку, мишень и картину. Картину и мишень помощники подхватывали на руки, «прошитая» ассистентка шагала впереди, и Данте выводил все это шествие в зрительный зал.
Новинкой Данте был «загадочный домик». Ассистенты на виду у зрителей складывали из фанерных щитов крошечный домик. Но едва успевали положить на крышу последний щит, как двери пустого домика сами собой распахивались и оттуда выходили один за другим несколько человек, которые явно никак не могли в нем уместиться.
Немного спустя в Советский Союз прибыл другой популярный на Западе иллюзионист — индиец Линга-Синг (род. 1861). Он довольно посредственно показывал старые факирские трюки: «каталепсию на острие меча», «прошивал» иглой ассистентку, «сжигал» ее в ящике.
В 1935 году приезжали американцы «4 Риголетто», показывавшие манипуляции. Один из артистов исполнял трюк Гудини: брал в рот десять иголок и вынимал их нанизанными на нитку любого цвета по желанию зрителей.
Иностранные артисты, гастролировавшие в СССР в довоенные годы, оказали некоторое влияние на советское иллюзионное искусство. Наши артисты использовали их отдельные трюки, коренным образом изменив приемы их подачи и совершенно переосмыслив их.
Например, выступления «таинственного То-Рама» вызвали появление на советской эстраде Сен-Вербуда (С. Н. Дубров). Русский иллюзионист исполнял тот же репертуар, но в виде научно-популярных опытов с участием сотрудника Ленинградского физиологического института доктора Анохина. Газеты того времени отмечали: «Сен-Вербуд прост и понятен… „Ведь я не артист, — рассказывает он. — Я был рабочим Путиловского завода“… Сен-Вербуд проделывает опыты гораздо более сложные и интересные, чем То-Рама»[73].
Связать иллюзионное выступление с популяризацией научных знаний пытались несколько позднее и артисты цирка Бертроф (Берестецкий и Трофимов). Исполнители применяли новую для того времени радиотелефонную технику; один из партнеров с завязаными глазами угадывал, какую конфету выбрал зритель из коробки, которую проносил по рядам другой партнер. Бертроф предлагали зрителям разговаривать с любым телефонным абонентом в городе, пользуясь вместо телефонного аппарата ботинком, чернильницей и другими предметами.
Клео Доротти
В двадцатых годах перед зрителями предстало новое поколение советских иллюзионистов: Клео Доротти (Клавдия Григорьевна Карасик, род. 1900), Алли-Вад (Александр Алексеевич Вадимов-Маркелов, 1895–1967), Кио (Эмиль Теодорович Ренард-Кио, 1894–1965) и Марчес (Мартин Александрович Мюллер, 1894–1961). Эти артисты первыми из наших соотечественников вышли с иллюзионными трюками на цирковой манеж, они же заложили основы нового направления в иллюзионном искусстве, впоследствии получившего широкое развитие в нашей стране.
Клео Доротти, бывшая ассистентка Касфикиса, с 1929 года начала выступать в цирке самостоятельно. Она отказалась от специальной сцены и от палатки и первая смело вышла на манеж, лишенный каких бы то ни было особых приспособлений. Пришлось отказаться от привычной работы и изобретать совершенно новые технические приемы. Опыт оказался удачным.
Хорошая иллюзионистка старой школы, Клео Доротти, в отличие от Касфикиса, у которого она заимствовала репертуар, обладала Приятной манерой подачи. В одном из ее иллюзионов на манеж выносили большую пустую вазу и наполняли ее водой до краев, после чего из этой вазы выходили ассистентки — буквально выходили сухими из воды. Девушка, посаженная в закупоренную бочку, попадала в другую закрытую бочку, отделенную от первой железной решеткой. Сложные трюки такого рода артистка выполняла очень чисто, без «осечки».
Алли-Вад
В 1931 году на цирковой манеж, покрытый обычным ковром, вышел и Алли-Вад. Ему пришлось продолжить поиски решения задач, впервые вставших перед его предшественницей. Цирковой манеж требует игры с крупными, броскими предметами, которые нужно откуда-то доставать и куда-то прятать. Но это затруднение удалось преодолеть. Вся аппаратура была на ножках или в руках ассистентов. Алли-Вад, как и многие иллюзионисты того времени, вначале выступал в чалме. Когда он в таком виде появлялся перед зрителями, ведущий предупреждал, что «индийский артист не говорит ни слова по-русски».
— Совершенно верно, — подтверждал иллюзионист на чистейшем русском языке и, смеясь, снимал чалму. — Я действительно не говорю ни слова по-русски.
И дальше, до конца представления, разговаривал со зрителями на родном языке, обратив в шутку свой экзотический псевдоним.
Алли-Вад снимал перчатки, свертывал их в комок — и они превращались в живого голубя. Он снимал с плеч накидку и встряхивал ее, чтобы зрители убедились, что в ней ничего не спрятано. После этого из накидки появлялась большая стеклянная ваза с водой, в которой плавали золотые рыбки. Иллюзионист снова встряхивал накидку — и на этот раз доставал сосуд, из которого полыхало пламя. Сосуд накрывали крышкой, чтобы погасить пламя, а когда его снова открывали, оттуда появлялся огромный букет.
В одном из иллюзионов Алли-Вада на манеж выносили золоченый саркофаг и устанавливали на пьедестале. Крышка открывалась, и ассистентка в пышном белом платье входила в саркофаг. Крышка захлопывалась, но из щели оставался торчать «нечаянно» защемленный край платья ассистентки. Саркофаг поднимали под купол цирка, и тут иллюзионист с ужасом замечал торчащий край платья.
— Стойте, платье прищемили! — кричал он. Саркофаг раскрывался в воздухе — он был пуст.
— Где же вы? — изумленно спрашивал Алли-Вад.
— Я здесь, — отвечала ассистентка, выходя из зрительного зала.
«Как 14-я дивизия в рай шла»
В 1932 году на сцене Московского мюзик-холла режиссер В. Н. Каверин поставил пьесу Демьяна Бедного «Как 14-я дивизия в рай шла». По ходу спектакля сатана приглашает бога посмотреть «адский мюзик-холл» с участием «чудотворца Алли-Вада», где был использован этот же трюк: бог Саваоф залезал в сундук, чтобы проверить, нет ли в нем каких-нибудь хитрых приспособлений, и, конечно, исчезал. В свите архангелов начиналась паника: бога нет!..
В программе Алли-Вада были и трюки, основанные на манипуляции: фокусы с картами, шариками и платками. Он исполнял и комические игровые сценки. Иллюзионист сидел на садовой скамейке, ассистентка везла мимо него маленькую детскую колясочку и уходила, прося присмотреть за ребенком. Ребенок плакал, иллюзионист вынимал его из коляски и укладывал на скамейку. В это время из коляски снова слышался плач. Иллюзионист наклонялся и, к своему удивлению, вынимал оттуда второго младенца, потом третьего, четвертого… Всего в крошечной колясочке оказывалось полдюжины младенцев, между которыми иллюзионист беспомощно метался, пока не возвращалась мать.
В те же годы вышли на манеж Марчес и София Мар, сперва заменявшая иллюзиониста во время его болезни, а после его смерти продолжавшая исполнять ту же программу. Первоначально Марчес был ассистентом Кефало во время его гастролей по Советскому Союзу, а спустя некоторое время стал сам исполнять тот же репертуар. Марчес оказался хорошим манипулятором, и номер «китайские кольца» в его исполнении неизменно встречал теплый прием у зрителей.
