Григорий Лапшин - Автостопом через Африку
«Билеты продавались до вчерашнего дня. Сегодня только в порту. Пароход отходит в 13 часов, езжай туда и покупай»
В 10 часов пошел гулять по городу, имея целью потратить в бедняцких кварталах оставшиеся египетские фунты. Еще в Каире я обменял деньги на пароход и на еду. Еще почти столько же мне подарили различные богатые арабы за последние два дня. Теперь же, нужно было потратить остатки этих средств, чтобы уехать в Судан с пустым кошельком.
Здесь нужно объяснить читателю, что попадание из Египта в Судан возможно ТОЛЬКО на пароходе с билетом. Сухопутная граница была официально закрыта для всех, а по слухам, даже заминирована. Конечно, невозможно закрыть тысячу с лишним километров Сахары, наверняка там ходят караваны контрабандистов. Но вот иностранцев не пускают южнее Асуана, это точно. Даже в египетский город Абу-Симбел дорога для иностранцев закрыта. Кроме парохода, другого сообщения по озеру Насер нет, это наши «спортивные» автостопщики Шарлаев и Шулов выяснили еще в прошлом году. Так что, все путешествующие через Африку люди, как песчинки в песочных часах, собирались раз в неделю на этом пароходе. Некоторые называли его «паром», что в принципе, на мой взгляд, неверно, ибо никакой транспорт въехать не него не может. Говорят, несколько лет назад, экспедицию на мотоциклах втащили на палубу по частям и за огромные деньги. Подобно прочим, и участники нашей экспедиции должны были встретиться на этом пароме в количестве трех человек. Другая тройка, переправилась в Судан еще неделю назад, и с ней мы встретимся лишь в Хартуме.
Пока же, я тратил египетские деньги на мороженное, сладкие пончики, хлеба и даже купил пару египетских трусов за 6-25. Мне помогало то, что я знал истинный уровень цен и умел торговаться по-арабски. Обычно, жадные египетские торговцы называли иностранцу цену в 5- 10 раз выше «нормальной».
Вот типичный случай «торговли по-египетски».
В маленьком магазинчике на арабской улице продают сок из сахарного тростника.
Мальчишка-подручный загружает в большую блестящую соковыжимальную машину стебли тростника, машина урчит и крутит колеса, снизу вываливаются отжатые стебли, в специальный контейнер стекает мутный белый сок с тростниковой мякотью. Торговец бросает в емкость лед, черпает оттуда кружку и продает за 25 египетских копеек. Это я знаю, что по 25. Но торговец видит перед собой белого мистера и загибает цену, в надежде облапошить туриста.
— Один стакан — три паунта. — Египетские фунты они почему-то упорно называют «паунты».
— Это не настоящая цена. — Я делаю вид что разворачиваюсь.
— Хорошо — один паунт, только для тебя.
— Это стоит 25 пиастров. Ты меня не обманешь.
— Нет, это стоит минимум 75.
— Всего хорошего. — Я уже прошел дальше по улице шагов десять, когда меня догоняет его мальчишка-подручный и теребит за штанину.
— Эй, мистер! Вернитесь, он согласен! — Возвращаюсь.
— Ну, что согласен на 25?
— Согласен на 50. Дешевле не бывает. — Торговец уже сам понял свою ошибку, но сдаваться не хочет и лишь улыбается в усы.
Тут, некстати для него, подбегает еще один пацан с улицы, кидает на поднос бумажку в 25 пиастров и берет стакан сока. Точно такую же бумажку я заранее держу в кулаке. Тут же хватаю малого со стаканом за руку, по хохот всей базарной толпы, я демонстрирую торговцу купюру на подносе и еще одну, такую же, у себя в кулаке. Бедный ребенок не придумывает ничего лучше чем пролепетать «двадцать пять» и победа наша!
В тот день, гуляя по задворкам Асуана, я в первый и единственный раз за все путешествие заблудился. Я помнил что трасса через сюрреалистические скалы выходила где-то из юговосточного угла города, но сколько я не забирал на восток, никакой магистрально дороги не нашел. Все попытки спросить что-либо со словами «дорога» и «порт» у местного населения оканчивались попытками посадить меня в маршрутку. Изрядно намаявшись по жаре, к 11-ти часам я согласился-таки на бесплатный подвоз неизвестно куда. Оказалось, что эта маршрутка имела конечным пунктом станцию железной дороги, где в 11–30 подошел пригородный поезд до порта. Таким образом, я все же успел познакомиться в последний день и с египетскими железными дорогами. Пассажиров в вагоне было не много, стекол не было совсем, сиденья и двери железные (дерево в Сахаре — предмет роскоши!), контролеров или проводников тоже не наблюдалось.
В 12–00 приехали прямо в порт. Возле будки-кассы встретил Сергея Лекая и Олега Сенова.
Они напрасно прождали меня вчера возле «старого» почтового офиса и заночевали в тех самых скалах, которыми я восхищался на закате. Сегодня утром они уже успели искупаться в водохранилище (озере Насер) несмотря на крики всех окрестных полицейских, что «очень опасно! Крокодилы!», но, такого монстра путешествий, как Сергея, даже черти побоятся трогать.
В будке мне продали на 88 фунтов три бумажки: 1. Билет на пароход. 2. Квитанцию об уплате выездного сбора 3. Талон на питание во время плавания. При этом мы поочередно попытались разрушить этот комплект с целью экономии, но удача не улыбнулась нам.
Когда нам уже поставили выездные штампы в паспорт, Лекай обнаружил у себя еще не потраченные египетские деньги и побежал в магазин за хлебом. Мы же, вдвоем, пошли на пароход занимать места. Неожиданно, у входа на пристань обнаружились еще двое египетских полицейских, которые пытались содрать с нас еще два фунта «непонятно на что». Поскольку и билеты и паспорта у нас были в руках, мы просто послали их подальше, объяснив на трех языках что египетских денег у нас нет ни пиастра.
На пароходе полицейские преследовать нас не стали — слишком много народу и багажа. В салоне, на палубе, и во всех прочих местах высились горы ящиков с фруктами и товарами.
Такое впечатление что Судан вообще ничего не производил — даже помидоры и огурцы ввозились из Египта этим вот единственным в неделю «пассажирским паромом». Едва мы заняли места, как появляется Сергей Лекай с кучей хлебов, и в сопровождении тупого полицейского. Диалог следующий:
— Где ты ходишь? Мы тебе место заняли возле кондиционера, а тут народ все напирает!
— У меня отобрали паспорт!
— ????!!
— Они требуют у меня еще два фунта, а я как раз на последние булок купил, вот, держите.
— Зачем ты отдал им свой паспорт?!
— Я выхожу на пристань, а офицер полиции и говорит «Дай мне твой паспорт». Я решил что еще одна проверка. А он его убирает в металлический ящик стола и говорит: «Два фунта».
Я объяснял что денег нет, но он послал со мной вот этого придурка, чтобы я спросил денег у вас.
— Но у нас их тоже нет. Мы же ему сказали!
— Но они же тупые. Не верят мне, вот мы и пришли еще раз спросить.
Заявив солдату на четырех знакомых нам языках фразу «денег нет», мы отправили Лекая обратно на берег за паспортом, а сами поставили на наши места три рюкзака, решив, в случае чего, задержать отплытие. Полицейский скандал из-за двух фунтов (меньше одного доллара), тем временем, разгорался, и Сергей оказался в кабинете начальника полиции порта. Желание полицейских получить деньги было так же велико, как и нежелание русского путешественника расставаться с паспортом. В итоге, начальник полиции достал два фунта из собственного кошелька, передал в руки своему подчиненному, а тот отдал Сергею паспорт. Последний пассажир взбежал на борт, все вскричали хвалу Аллаху, и только мы втроем на нескольких языках крикнули проклятия в адрес египетской полиции.
Но теперь пароход отходит в Судан — саму замечательную страну мира — ура!
Озеро Насер образовалось при непосредственном участии СССР, в результате строительства Асуанской ГЭС. Можно было бы ожидать, что его назовут «озеро Брежнева», но египтяне назвали его все же именем своего тогдашнего правителя. Мощность электростанции чудовищна — самая мощная в Африке, она снабжает энергией все города и оазисы Египта, а так же, подозреваю, что часть ее продают в Иорданию, а возможно и в Ливию. О том какая огромная энергия удерживается бетонной плотиной в узком горном ущелье, понимаешь только тогда, когда посмотришь на Великий Нил в его среднем течении, между Хартумом и ВадиХалфой. Одновременно озеро является самым безжизненным из всех рукотворных водохранилищ. Рыбы в нем с каждым годом все меньше, ибо глина и плодородный ил с верховьев супер-реки не смываются ежегодными паводками в долину, а оседает на дно в суданской части озера. На всем почти 700-от километровом протяжении длинного и узкого водоема по берегам нет ни одного кустика, деревца или травинки. Да и откуда им взяться, если кругом камни и пески самой большой пустыни мира?
При наполнении озера, вся плодородная долина выше Асуана ушла под воду, и жизнь по берегам исчезла — скалы и песок уходят под воду, не оставляя ни клочка земли для земледелия.
