Степан Гриньков - Вода. Рыба. Рыболовы.

Из 700 миллиметров атмосферных осадков, выпадающих в Калининградской области за год, на долю речного стока приходится 180–240 миллиметров, то есть коэффициент стока составляет около 30 процентов.

ТЕЧЕТ РЕКА ПРЕГОЛЯ

Тихая Преголя — река сугубо областная. Образуется она у города Черняховска от слияния Инструча, берущего свое начало на северо-востоке области, в Краснознаменском районе, и Анграпы с ее правым притоком Писсой. Питается в основном водами Мазурского поозерья. Их в Преголю, кроме Красной и Анграпы, несут также река Лава и впадающие в нее Бородинка и Путиловка, Мазурский канал. По величине Преголя — вторая река области. Будучи связанной через Дейму с Куршским и непосредственно — с Калининградским заливами, богата самой разнообразной рыбой. Здесь много хороших, удобных мест для рыбалки, красивых, поэтичных уголков для отдыха. Преголя течет от Черняховска с востока на запад по широкой долине. Длина реки — 123 километра.

Однажды мне пришлось проплыть на лодке из Калининграда в Гвардейск. В нижней части Преголи, там, где ее рукава образуют в пойме заболоченный, вытянутый десятка на полтора километров остров, на заросших камышом труднодоступных берегах никого не было видно. Но уже где-то за поселком Рыбным на всем пути, то справа, то слева, с берегов над водой свисали удочки, а в прохладной тени кустов сидели рыболовы, видимо, каждый на своем излюбленном месте.

Вот и мы с другом знаем на Преголе такой берег, который понравится хоть кому, не может не понравиться!

Придя однажды летом в канун выходного ко мне на работу, Сергей попросил лист бумаги и молча стал рисовать какую-то схему. Потом подал лист мне:

— Разберешь?

Внизу — участок извилистой дороги. В двух местах по обеим ее сторонам прямоугольники, под ними надписи: «Тумановка», «Пруды». Чуть повыше — косая линия железной дороги. Еще выше — обозначение какого-то забора, а за ним — плавно изгибающаяся лента реки.

— Ты бывал когда-нибудь в Тумановке?

— Нет, не приходилось…

— Тоже мне, рыболов! Это же всего в четырех километрах от Озерков по дороге на Гвардейск. И знаешь, какие места для рыбалки! Рядом протекает Преголя, она делает здесь две излучины. В долине еще есть три залива-озера. А главное — берега здесь высокие, сухие, река глубокая.

Берега сухие… Ну тогда все понятно. Мой друг — заядлый доночник. А для такого способа ловли хороший берег — далеко не последнее дело.

Место это действительно меня поразило. Представьте возвышенность, амфитеатром спускающуюся в широкую зеленую долину. Реки почти не видно, она лишь угадывается по дуговым очертаниям берега. Прямо за рекой, на холме, в зелени рыжеют черепичные крыши поселка. Спереди и справа задумчивые островки леса, замыкающие перспективу реки. Но влево она открыта далеко-далеко, едва ли не до самого Калининграда.

Перебравшись на правый берег, я увидел и на левом берегу не менее живописную панораму. За долиной местность полого тянется к высокому гребню, по которому то и дело бегут поезда, рассыпая вокруг торопливую скороговорку, мелькая ночью желтыми прямоугольниками окон.

Так было здесь хорошо, привольно, что некоторое время мы кроме Тумановки никаких других мест не признавали.

Переход от зимней рыбалки к весенней у нас в области бывает весьма непродолжительным. Да и год на год не приходится. Как-то я еще 7 апреля со льда ловил в Куршском заливе плотву. А случалось начинать на реке весеннюю рыбалку и в марте.

Унесет вода лед, войдет в берега, — и путь на Преголю открыт. Собственно, у Тумановки даже в сильное половодье река берега не заливает, она лишь отрезает к ним путь, прорываясь в прилегающую низину.

Конец марта. Ночью прошел теплый-теплый дождь, после которого ярко зазеленела травка. И дождь, и травка ударили по чутким струнам души рыболовов, позвали в дорогу. В первое же воскресенье мы спешим в Тумановку.

Тепло. Море ослепляющего света. Высокие редкие облака. Острая, пьянящая свежесть. В ложбинах еще поблескивает не успевшая сойти вода. С проселка стремительные потоки местами снесли на луг песок, обнажили настил из хвороста. Река почти вровень с самыми высокими берегами. Вода глинисто-мутная, стремительная.

Разматываем снасти: Сергей свои донки, я удочки. Другу не нужно долго мудрить — насадил червяков, бултыхнул свои тяжеленные грузила подальше в реку — и готово. А мне, чтобы сильное течение не поднимало насадку, пришлось переоснащать удочки. Кроме обычных легких грузиков, в 30 сантиметрах от них я подвесил на поводке тяжелое плоское грузило, которое и удерживало насадку на глубине — она свободно ходила у дна, влекомая силой струи. Но течение дугой натягивало леску, поплавок зарывался в воду. Леску пришлось удерживать кончиком удилища, придав ему нужный угол рогульками.

Через какое-то время кончик удочки сильно задергался. Такое, оказалось, вытворяла крупная, толстая плотва. Вслед за первой клюнула еще одна.

Рыболовы, удившие поблизости, сбежались поглядеть на мой улов, — ни у кого не клюет, а тут… Что, как, на что? Пожалуйста, смотрите, пробуйте ловить так же.

Поймал я еще подлещика и окуня. Немного, конечно, но совсем неплохо для начала. А у Сергея ничегошеньки, если не считать ерша и плотвички, которых он выпустил обратно в реку. Имеет ли это какое-нибудь объяснение? Думаю, что имеет. В большую воду рыба держится у берега, здесь ей не приходится преодолевать столь сильное течение, как посредине реки. Да и больше здесь вероятности найти пищу — вымытых водой червячков, личинок.

После потепления наступило резкое похолодание, как это нередко бывает у нас в области. Температура упала до минус четырех. Земля снова замерзла. Повалил снег. Разыгралась метель. Все это несколько остудило наш пыл. Но как вернулось тепло, мы опять были на Преголе. На этот раз добрались до ее берега не без труда. После таяния обильно выпавшего снега река вздулась, переполнила близлежащие озера и устремилась оттуда в ложбины. По проселочной дороге нам пришлось идти, подняв голенища резиновых сапог.

Остановились на хорошо знакомых нам местах, но не спешили снимать рюкзаки, разматывать удочки. У наших ног плескалась, бурлила мутная вода — что можно в ней поймать? Потихоньку настроили снасти. Справа от меня вдоль берега выстроились четыре палочки, с которых свисают удлиненные рогульки. От них в воду протянулись лески с подвешенными колокольчиками. Это донки моего друга.

Подобная «стационарная» рыбалка меня не особенно прельщает: ну что, в самом деле, тут хорошего — сидеть, как привязанному, у этих палочек и ждать, пока рыба случайно наткнется на твою насадку? Если я ловлю поплавочной удочкой, то хотя бы приблизительно знаю, на что рассчитывать. А тут поди угадай, кто попадется — плотва или лещ, угорь или окунь, щука или налим?

А поклевки?! Вся соль, вся прелесть рыбалки, можно сказать, в том, чтобы сделать подсечку именно в тот момент, когда рыба берет насадку, — ты настороженно, с предельным вниманием ждешь этого момента, ждешь, когда поплавок шевельнется хотя бы чуть-чуть. А тут о «чуть-чуть» не может быть и речи. Хоть и заметишь поклевку, но пока добежишь, чтобы сделать подсечку, рыба может уйти.

Так считаю я. А вот для Сергея нет лучшего способа, чем ловля на донную удочку.

— Мое дело — предложить рыбе насадку. Если она захочет, то заглотит ее как следует. А чтобы я дрожал над поплавком — ни за что! И знаешь, как приятно услышать: дзинь, дзинь, дзинь…

И что же? Нашлась в тот день рыба, которая выступила серьезным аргументом в нашем споре на стороне моего друга. То был… прожора-налим. Он так усердно заглатывал выползков и так свирепо раскачивал колокольчики, что тревожиться особенно не приходилось. Одну мою донку, когда я зазевался, налим даже протащил вдоль берега.

— Ну, а я что тебе говорил! — торжествовал Сергей. — Когда рыба берет на донку — берет она что надо…

В моем улове оказались еще и два рака, которые, как прищепками, ухватились своими клешнями за леску одной из донок.

Сергей, увидев их, сказал:

— Коль раки пошли, быть теплу.

И правда, день к вечеру распогодился, засверкало солнце, и даже стало душновато.

Так мы узнали, какая рыба клюет в мутной весенней воде. С этого дня я чуть было не стал заядлым доночником.

Уже пора спешить на автобус, а я все сматываю лески своих донок на рогульки.

— Ну что ты там все копаешься?.. — подгоняет меня друг.

Процедуры с донками: смотать лески, отцепить грузила, упрятать крючки, снять колокольчики, — действительно занимают уйму времени. К концу рыбалки у меня ныли от боли пальцы — так стиралась на них кожа лесками от этого разматывания, сматывания и забрасывания донок.

— Куда годится такая снасть, которая доставляет рыболову одни мучения да к тому же отнимает у него столько времени? — ворчу я. Но я знаю, что настоящий поклонник донной удочки в общем-то не испытывает этих неудобств.