Александр Кузнецов - Наградная медаль. В 2-х томах. Том 1 (1701-1917)
На лицевой стороне медали своеобразный портрет императрицы, развёрнутый по традиции вправо. На оборотной — сложная композиция с изображением здания воспитательного дома и двух женских фигур: левая — во весь рост (с крестом на правом плече) олицетворяет Веру, которая увещевает коленопреклонённую деву, готовую навсегда расстаться со своим младенцем. На фронтоне здания виден вензель Екатерины II «ЕА»; вверху, под бортиком медали, по кругу надпись: «И ВЫ ЖИВИ БУДЕТЕ»; внизу, под обрезом, дата в две строки: «СЕНТЯБРЯ 1 ДНЯ 1763 ГОДА». Медали эти были предусмотрены для ношения на зелёной ленте.[143]
После открытия первого воспитательного дома в Москве И. И. Бецкой был назначен президентом Академии художеств в Петербурге и ему было поручено разработать целый комплекс преобразований в учебных заведениях, а также устроить ещё один воспитательный дом в Петербурге.
Согласно новому положению воспитанники этих домов получали большие привилегии: все они и будущие «…дети их и потомки навсегда остаются вольными и не под каким видом закабалены или сделаны крепостными быть не могут; если питомец женился на крепостной, то жена его делается свободной; если питомица выйдет за крепостного, то она лично всегда остаётся вольною». А ещё они имели полное право «…покупать себе дома, лавки, устраивать фабрики и заводы, вступать в купечество, заниматься всякими промыслами и вполне распоряжаться своим имуществом».[144]
Средства на содержание воспитательных домов государством не отпускались, но были установлены источники доходов, за счёт которых помимо «доброхотных подаяний» они могли существовать. Четвёртая часть доходов на содержание сиротских домов поступала от общественно-развлекательных заведений, которые контролировало государство.
Воспитательные дома получили полную самостоятельность и со временем сильно упрочили своё благосостояние. Большую роль в этом сыграла поддержка главной благотворительницы Марии Фёдоровны (жены Павла I), под её влиянием находились ведомства, в обязанности которых входило финансирование воспитательных домов.
В 1772 году на средства уральского заводчика Прокофия Демидова при Московском воспитательном доме было создано Коммерческое училище и для его воспитанников была учреждена (за отличные успехи) своя наградная медаль, штемпели для которой резал Тимофей Иванов. Позднее, при Павле I, это заведение перевели в Петербург.[145]
Деятельность воспитательных домов продолжала расширяться. Был издан новый указ о свободном приёме туда законнорожденных детей. Такое решение привело к огромному притоку подкидышей. Дома стали переполняться, кормилиц не хватало, теснота и духота в помещениях приводили к большой смертности воспитанников — из каждых четырёх принятых младенцев трое умирало. Тогда опекунский совет решил передавать часть детей на воспитание в деревенские семьи. Но и эта мера не помогла. Большая смертность в самих домах спала, но зато стала косить детей, отправленных в деревни. В этот период из 100 воспитанников до двадцатилетнего возраста выживало только 10–13 человек.[146] А вскоре обнаружилось, что в воспитательных домах находится до 50 процентов законнорожденных детей. Поэтому было решено вести приём младенцев по новой системе, имея дело с конкретной личностью, сдавшей младенца и предъявившей необходимые документы. В 1828 году из-за чрезвычайно большой смертности дальнейшая организация подобных воспитательных домов была запрещена. Ибо «с 1823 по 1827 год из 1572 младенцев умерло 1505, а из принятых в 1815 году 538 младенцев к 1816 году (за один год) не осталось в живых ни одного».[147]
Терялась надежда на создание в России недостававших «третьего чина и нового рода людей» — свободных выходцев из государственных воспитательных домов.
Позднее, во второй половине XIX века, в царствование императора Александра II дело по воспитанию младенцев в России несколько сдвинулось с мёртвой точки. Для вскармливания младенцев привлекали за определённую плату (наравне с приглашёнными кормилицами) их родных матерей. Вознаграждение они получали только по истечении года — когда ребёнок окрепнет. В таких условиях смертность младенцев резко снизилась: до 7 процентов, тогда как в группе с использованием кормилиц она была вдвое выше.
В это же время стали приниматься на воспитание и сироты старшего возраста, не достигшие тринадцати лет. В основном это были дети привилегированного сословия.
К 1 января 1881 года в Петербургском доме насчитывалось уже более 33,5 тысяч воспитанников, из которых 31 тысяча находились на воспитании в деревенских семьях.
Воспитательный дом имел в округе около 100 школ, где учились его воспитанники. Кроме этого, при самом доме имелась учительская семинария и женское училище, готовившее к поступлению в фельдшерские и другие заведения своих питомцев. А 1 марта 1880 года для награждения отличившихся воспитателей сиротских домов были учреждены золотые и серебряные медали (диаметром 50 и 28 мм) на муаровой зелёной ленте.[148]
За золотые медали, жалуемые высшей администрации, взималось «…тридцать рублей в пользу увечных воинов». А «…за серебряные медали деньги не вносились».[149]
В 80-х годах нужда заставила открыть в провинциях новые пристанища для брошенных детей. Организовывались они в основном на частные благотворительные средства. Так, в Иркутске на свои деньги учредил дом некий Вазанов, в Вологде — купец Колесников, в Харькове открыли воспитательный дом на средства, выделенные земской и городской управами, и т. д..[150]
Медали кадетских корпусов.1764 г
Ещё в 1731 году по предложению генерал-прокурора Сената Павла Ягужинского, бывшего сподвижника Петра I, последовал именной указ Анны Иоанновны от 29 июля об учреждении первого в России кадетского корпуса. В нём императрица давала предписание Сенату о его организации и о том, что «…дядя наш Пётр Великий… неусыпными своими трудами воинское дело в… совершенное состояние привёл… (оно и) поныне ещё в настоящем добром порядке содержится, однакож, дабы такое славное и государству зело потребное наивяше в искусстве производилось, весьма нужно, дабы шляхетство от малых лет к тому в теории обучены, а потом и в практику годны были; того ради указали мы: учредить корпус Кадетов, состоящий из 200 человек… детей, от тринадцати до семнадцати лет… и на содержание того корпуса… определяем сумму 30.000 рублей, и повелеваем нашему Сенату по сему учинить учреждение, каким порядком содержать и обучать, також и штат… и к тому способный дом приискать, и нам о всём том немедленно донесть».[151]
Это привилегированное учебное заведение закрытого типа было основано год спустя после выхода указа. Оно готовило к военной и гражданской службе исключительно дворянских детей и имело официальное название «Корпус Кадет». Размещалось оно в здании бывшего Меншиковского дворца с прилегающей к нему территорией «…в окружности более двух с половиной вёрст»,[152] с находившимися в то время на ней несколькими каменными флигелями, деревянными постройками и евангельской церковью. Главным директором его был назначен генерал-фельдмаршал Бурхард Кристоф Миних «…в знак особого благоволения императрицы Анны Иоанновны».[153] Являясь в то же время президентом Государственной военной коллегии, он проявил по отношению к кадетскому корпусу большую заботу, вникал во все учебные и хозяйственные дела, знал наперёчет всех своих питомцев и был истинным хозяином вверенного ему учебного заведения.[154]
В соответствии с установленными правилами воспитанникам выдавалось казённое обмундирование: суконный тёмно-зелёный кафтан с красным отложным воротником и такими же обшлагами, штаны (лосиные) кремового цвета и тупоносые башмаки; лёгкий летний мундир и камзол из плотного холста; парадный мундир, украшенный золотым шитьём, и повседневная одежда: сюртук, камзол и штаны. Ко всему этому ещё прилагалась треугольная шляпа с узким золотым позументом, епанча (плащ), пять белых полотняных рубашек, два галстука, три пары белых штиблет из холстины, две пары чулок, три ленты для подвязывания волос в косицу и прочая мелочь.[155]
Согласно уставу в Корпусе был заведён строгий распорядок дня. Подъём (без четверти пять) сопровождался барабанной дробью. После совершения утреннего туалета кадеты шли на молитву и к 5.30 должны были быть готовы к завтраку. Занятия в классах начинались в 6.00, после четырёх уроков — в 10.00 на плацу или в манеже выполнялись военные упражнения. Обед начинался ровно в полдень, затем два часа отводились классным занятиям, а последующие два — снова экзерцициям. Ужин был в 7.30, в 9.00 барабаны били отбой, после чего всякое хождение запрещалось.
