Григорий Лапшин - Автостопом через Африку
Антон уже предупредил, что посольство РФ и других стран в Габороне, никаких полезных свойств не имеют и кроме музея смотреть в городе нечего.
Вывезли на магистральную дорогу под табличку «Francistown-424km». Здесь уже не пустыня Калахари — деревни и поселки идут чередой, машин между ними много, нигде больше десяти минут не голосую. Некоторые водители угощают фруктами, бутербродами, на одной заправке купил половину жареной курицы за сумму, эквивалентную 30-ти рублям.
В 150-ти километрах от Франсиса взял грузовик типа нашей «ГАЗели».
— Где тебя высадить в городе? — Спрашивает водитель, когда мы въезжаем на темные улицы.
— Ну, я бы хотел где-нибудь переночевать. А уже утром осмотреть город. — Осторожно намекаю ему на вписку.
— А где ты будешь ночевать? — Не понимает намека водитель. Удивительно, вроде целый час рассказывал ему о том, где и как я путешествую, а он даже не догадывается меня в гости пригласить.
— Я бы хотел принять душ. Можешь ты мне помочь? У тебя дома есть душ?
— Хорошо, я завезу тебя домой, а потом отвезу в гостиницу.
— Я не пользуюсь гостиницами, я ночую в гостях у местных жителях или в палатке. — Намекаю ему почти открытым текстом.
Но, видимо, он даже в мыслях не может предположить, что белый человек будет ночевать в его доме. Слишком близко влияние ЮАР и годы апартеида.
От самой Танзании это был первый случай, когда я попал в дом к местному жителю.
Устройство его очень похоже на наш дом, где-нибудь в деревне краснодарского края — веранда, гостиная, кухня, санузел, спальни. Только приусадебный участок поменьше и яблони под окнами пожиже. Удивленная жена молча кивнула на мое «добрый вечер» и ушла на кухню.
Детям достались русские монетки как сувениры.
На комоде, в почерневших от времени рамках, стояли фотографии родственников. Над креслом висела большая и красивая фотография водителя в военной форме. Оказывается, он отставной офицер.
Перебои с электричеством в африканских городах — привычное дело. Поэтому мыться пришлось при свете свечи. Попили на веранде чай, поговорили «за жизнь», посмотрели мои фотографии … но предложения остаться на ночь так и не последовало.
— А что у вас в городе есть интересного посмотреть?
— Да ничего нет. Рабочий городок, живут, в основном, шахтеры. Белые вообще здесь редко появляются.
— Может быть есть музей? Красивый парк? Водопады?
— Нет. Туристам у нас смотреть нечего, они едут на север, в национальные парки.
— Ну что ж, значит и я поеду дальше на север.
— Куда тебя отвезти на ночь?
— Ну, если не затруднит, то на выезд из города, в сторону поселка Nata.
— Хорошо, залезай в машину, поехали.
Довез до заправки на выезде из города и попрощались.
Вышел за выездной пост полиции, отошел от трассы на полсотни метров и поставил палатку между колючими кустами.
Утром позавтракал, стрельнув кипятка у полицейских. Вскоре подсел в кабину к молодой девушке, едущей в город Maun. Нам по пути почти 500 километров.
— Ты правда из России?
— Да. А ты знаешь где это?
— Конечно! Я даже завидую тебе — можешь каждую зиму на лыжах кататься!
— ?! Откуда тебе знать, что такое «кататься на лыжах»?
— У меня есть друг в Канаде. Он прислал мне приглашение, и в прошлом году я ездила к нему в гости. Мы катались там, на лыжах, и мне очень понравилось…
— А как тебе понравилась жизнь в Канаде? Где лучше жить там, или здесь, в Ботсване?
— Трудно сказать. Там, конечно все очень интересно, все по-другому… Но уезжать насовсем я бы не хотела.
В городе Ната ее поджидала на заправке подруга и мне пришлось пересесть в кузов. Но езда в открытом кузове пикапа — привычное уже дело. Не меньше половины Африки я проехал именно в таких кузовах. Хотя солнышко припекает, зато обдувает ветром, а моя брезентовая шляпа защищает от солнечных ожогов. И вид из низкого кузова замечательный — можно облокотившись спиной на рюкзак фотографировать окрестности. К сожалению, пейзажи Ботсваны не радовали разнообразием — все такие же бесконечные колючие заросли Калахари.
Поселки встречаются редко, в национальных парках навстречу попадаются автобусы с белыми туристами. Слоны и зебры уже не вызывают такого восторга как раньше — привык. Пора домой — за переменой впечатлений и осмысливанием увиденного.
В жаркий пыльный полдень высадился в центре города Маун. Круг по Ботсване почти замкнулся, решил здесь повернуть на север и въехать обратно в Намибию через другой переход, в северо-восточной части ее.
В окрестностях Мауна находится уникальная Okavango Delta. Река Кубанго, текущая с ангольских гор, здесь разветвляется на множество рукавов и исчезает в заболоченной жаркой долине. В этих болотах создали большой национальный парк с бегемотами, крокодилами, туристскими кемпингами и другой экзотикой. Но все это доступно только на вертолете или специальной лодке, так что без сотен долларов здесь задерживаться нет смысла.
Я купил только хлеба и фанты, и поехал дальше, сначала на юг, огибая дельту, а потом повернул на север, по совсем глухой дороге в самую дальнюю провинцию страны.
«Поехал» — это я, конечно, преувеличил. Девушка предупредила, что на этой дороге машин не бывает помногу часов, но есть автобусы. На выезде из города я простоял почти четыре часа, прежде чем подъехал грузовик с рабочими-электриками, которые ехали всего на 25 километров устанавливать столбы для ЛЭП.
К счастью, медленный грузовик стала догонять кузовная «тойота» с колесами в кузове. Я замахал ей из грузовика, а рабочие закричали водителю на своем ботсванийском языке. Машина ехала в нужный мне приграничный город Shakawe, по пути подбирая денежных автостопщиков.
Но водитель правильно понял сущность «вольного» путешествия и денег с меня не просил.
Заехали в деревню Gumare — до ближайшего жилья 300 километров, надо заправиться. Там я вылез из кузова, размять кости. Вокруг бегали радостные полуголые дети, а под баобабом сидели разряженные тетушки и вязали рукоделие. Надо заметить, что у ботсванийских тетушек не только нарядные яркие платья, но и очень оригинальные головные уборы, похожие на
треуголку из рулона ткани. Когда я фотографировал детей, все были в восторге, а как только навел аппарат на тетушек, те сделали суровые лица и энергично запротестовали.
В восьмом часу вечера приехали в Шакаве. Водитель не только не просил денег, но и, неожиданно, предложил вписку. Оказалось, что он работает там по контракту, и живет в «гостевом доме» с еще несколькими молодыми рабочими. Показали душ, выделили комнату и велели отдыхать, пока готовиться ужин. Комната была прохладная, но на голых каменных стенах сидели малярийные комары. Поскольку профилактических таблеток я не пил уже давно, то ночевать решил все же в своей палатке — так безопаснее (от малярии).
На ужин появилась местная пролетарская еда, называемая «ишима» — кукурузная мука, сваренная в пресной воде, подавалась она к столу в виде белого пудинга. Едят ее руками, заворачивая в пластилиновую массу тушеные овощи, и обмакивая щепоть в соусе. Специально для меня заварили чай без молока.
Сидя за картой и дневником я подвел итог: за три дня проехал не меньше 2460-ти километров. Из них последние 600 километров — в открытом кузове. Обгорели открытые участки рук и, все-таки, довольно сильно обветрилась кожа на лице. Ботсвана оказалась скучноватой в плане природных красот, но зато с отличными дорогами и сравнительно гостеприимными жителями.
Завтра возвращаюсь в «родную» Намибию и буду заниматься улетанием домой. Непохоже, что Ангола все же даст нам вожделенные визы, а на ЮАР и подавно уже надежд нет. В Зимбабве и Мозамбике начался сезон дождей — до марта там тоже делать нечего.
Глава 43-я
К дому, в Намибию. — Национальный Парк «Этоша».
— Дожди в северной Намибии. — Страны и визы. — Последние дни в Африке.
— Прощание с Намибией. — Перелет.
29-го января, после завтрака, вчерашний водитель подвез 15 км до границы с Намибией.
Пограничники удивились:
— Тоже из России?
— Да, а что?
— Да что-то зачастили русские с рюкзаками. На прошлой неделе уже один проходил, бородатый такой.
— Ах, это мой друг у вас был.
— Догоняешь его?
— Нет, просто путешествую по Африке.
Намибийцы посмотрели выездной штамп трехдневной давности и снова удивились:
— 26-го выезжал, а теперь уже обратно?
— Я посмотрел Ботсвану и теперь обратно, в Уолфиш-Бей.
