Дэвид Лоуренс - Женщины в любви
Они быстро спустились вниз. Им казалось, что они ужасно шумят. Он шел за ней, а она, завернувшаяся в свое ярко-зеленое одеяние, шла впереди, освещая дорогу.
Она страшно боялась, что разбудит кого-нибудь из родных. Ему же было все равно. Ему было безразлично, узнает ли кто-нибудь об их связи. И она ненавидела его за это. Человек обязан быть осторожным. Нужно беречь себя.
Она прошла на кухню, аккуратную и чистую, какой служанка ее и оставила. Он взглянул на часы – двадцать минут шестого. Затем сел на стул и начал натягивать сапоги. Она ждала, наблюдая за каждым его движением. Ей хотелось, чтобы все скорее закончилось, для нее все это было огромным потрясением.
Он поднялся – она сняла засов с задней двери и выглянула наружу. Там все еще была холодная, сырая ночь – заря еще не вступила в свои права – и луна все еще висела в сумрачном небе. Она радовалась, что ей не нужно было дальше выходить.
– Ну тогда до свидания, – пробормотал он.
– Я провожу тебя до ворот, – сказала она.
И она вновь торопливо пошла впереди, освещая ему дорогу. У ворот она вновь остановилась, а он встал перед ней.
– До свидания, – прошептала она.
Он ласково поцеловал ее и пошел прочь.
Ей было мучительно слышать звук его твердых шагов, удаляющихся по дороге. О, какой же бесчувственной была эта твердая походка!
Она закрыла ворота и быстро и бесшумно прокралась обратно в постель. Когда она добралась до своей комнаты, когда дверь позади нее закрылась и она оказалась в безопасности, она облегченно вздохнула, груз свалился с ее плеч. Она свернулась калачиком в выемке, которую раньше заполняло его тело, все еще хранившей его тепло. И взволнованная, утомленная, но в то же время удовлетворенная, она вскоре погрузилась в глубокий, тяжелый сон.
Джеральд быстро шел в сыром сумраке приближавшегося рассвета. Он никого не встретил на своем пути. В его голове царил сладостный покой, все мысли куда-то исчезли, его разум походил на стоячий пруд, тело же было теплым и насытившимся, полным соков. Он быстро шел в Шортландс, обретя блаженную цельность.
Глава XXV
Жениться или не жениться?
Брангвены готовились уехать из Бельдовера. Отцу необходимо было постоянно находиться в городе. Биркин выправил разрешение на брак, но Урсула продолжала откладывать свадьбу. Она никак не могла выбрать определенную дату – она все еще колебалась. Шла третья неделя месяца, который она обязалась отработать в школе. Скоро должно было наступить Рождество.
Джеральд ждал, когда поженятся Урсула и Биркин. Он ожидал этого брака с таким чувством, будто вместе с ним что-то должно произойти и в его судьбе.
– Может, стоит организовать две свадьбы? – спросил он однажды Биркина.
– А кто будет второй парой? – поинтересовался Биркин.
– Гудрун и я, – сказал Джеральд с дерзким блеском в глазах.
Изумленный Биркин пристально посмотрел на него.
– Ты это серьезно – или же просто шутишь? – спросил он.
– Серьезнее некуда. Хорошо? Возьмете нас с Гудрун себе в пару?
– Конечно, без всякого сомнения, – ответил Биркин. – Не знал, что вы забрели в такие дали.
– В какие такие дали? – спросил Джеральд, посмотрев на собеседника, и рассмеялся. – Ну да, в каких далях мы только не бывали!
– Осталось поставить это на широкую общественную платформу и задаться высокой моральной целью, – сказал Биркин.
– Что-то вроде этого – вот тебе и дали, и ширина, и высота, – улыбаясь, ответил Джеральд.
– Хорошо, – сказал Биркин, – ничего не скажешь, шаг достойный подражания.
Джеральд пристально посмотрел на него.
– А где энтузиазм? – спросил он. – Мне казалось, тебе чертовски нравится идея жениться.
Биркин пожал плечами.
– С таким же успехом можно сказать, что мне чертовски нравятся человеческие носы. Носы бывают разные – курносые и красные…
Джеральд рассмеялся.
– И браки тоже бывают различные – курносые и красные? – сказал он.
– Точно так.
– Как по-твоему, если я женюсь, мой брак будет курносым? – двусмысленно поинтересовался Джеральд, склонив голову набок.
Биркин коротко рассмеялся.
– Откуда мне знать, каким он будет! – сказал он. – Не надо озадачивать меня моими же сравнениями!
Джеральд некоторое время подумал.
– Знаешь, мне бы очень хотелось узнать твое мнение, – сказал он.
– По поводу твоего брака или брака вообще? Зачем тебе мое мнение? У меня вообще нет никакого мнения. Законный брак меня вообще не интересует. Он нужен только для удобства.
Джеральд все еще не сводил с него пристального взгляда.
– А по-моему, это нечто большее, – серьезно сказал он. – Какой бы скучной ни казалась человеку брачная мораль, однако вступление в этот самый брак кажется любому чем-то важным, некой конечной истиной…
– Ты считаешь, что поход к регистратору с женщиной есть некая конечная истина?
– Если ты с ней же и возвращаешься, то да, – сказал Джеральд. – По-моему, это неотвратимый шаг.
– Да, согласен, – ответил Биркин.
– Неважно, как ты относишься к законному браку, вступление в брак – это конечная цель для каждого человека.
– Где-то, скорее всего, это именно так, – согласился Биркин.
– Значит, весь вопрос в том, стоит ли жениться или нет, – продолжал Джеральд.
Приятно удивленный Биркин пристально смотрел на него.
– Ты просто настоящий лорд Бэкон[65], Джеральд, – сказал он. – Ты отстаиваешь свое мнение прямо как настоящий адвокат – или как Гамлет с его «быть или не быть». На твоем месте я бы не женился: но тебе лучше спросить Гудрун, а не меня. Ты же не на мне собрался жениться, так ведь?
Джеральд не обратил внимания на последнюю фразу.
– Да, – размышлял он, – нужно трезво над этим поразмыслить. Это очень важно. Пора сделать шаг либо в одну, либо в другую сторону. Брак – это одна из двух сторон.
– А вторая? – быстро спросил Биркин.
Джеральд взглянул на него пылким, многозначительным взглядом, который другой мужчина не смог разгадать.
– Не могу сказать, – ответил он. – Если бы я знал…
Он неловко переступил с ноги на ноги и оборвал себя на полуслове.
– Ты имеешь в виду, если бы была альтернатива? – спросил Биркин. – А поскольку таковая тебе не известна, брак – это pis aller[66].
Джеральд взглянул на Биркина тем же пламенным, напряженным взглядом.
– Да, я чувствую, что брак – это pis aller, – признался он.
– В таком случае, не женись, – сказал Биркин. – Я скажу тебе, – продолжал он, – то же, что и раньше – брак в старом смысле мне крайне противен. Egoisme a deux[67] не имеет с этим ничего общего. Это напоминает мне безмолвную охоту, на которую выходят парами: весь мир состоит из пар, каждая пара сидит в своем доме и оберегает собственные интересы, варится в своем маленьком закрытом мирке – это самое отвратительное, что породил этот мир.
– Вполне согласен, – сказал Джеральд. – В этом есть что-то низменное. Но как я уже говорил, альтернативы-то нет.
– Нужно избегать этого инстинкта гнездования. Это даже никакой и не инстинкт, а просто трусливая привычка. Человек не должен создавать себе гнездо.
– Я полностью согласен, – сказал Джеральд. – Но иного нам не дано.
– Значит, придется его найти. Я верю в вечный союз между мужчиной и женщиной. Постоянно менять партнеров очень утомительно. Однако и постоянная связь мужчины и женщины это вовсе не последняя данность.
– Действительно, – согласился Джеральд.
– На самом деле, – сказал Биркин, – напряженность, жажда власти, неполноценность, – все это плоды идеи о том, что связь между мужчиной и женщиной самая высшая и единственно возможная.
– Да, я с тобой согласен, – сказал Джеральд.
– Нужно свергнуть идеал «брак по любви» с его пьедестала. Нам нужно что-то более широкое. Я верю в идеальные отношения между мужчиной и мужчиной, они только будут дополнять брак.
– Не думаю, что эти отношения будут такими же, как брак, – сказал Джеральд.
– Не такими же, а равноценными по важности, равноценно созидательными, равноценно священными, если угодно.
– Понимаю, – сказал Джеральд, – ты веришь, что так оно и есть. Только, понимаешь ли, я-то так не чувствую.
Он положил руку на локоть Биркина с некой неодобрительной теплотой. И торжествующе улыбнулся.
Он был готов приговорить себя. Брак был для него приговором. Он был готов осудить себя на брак, превратиться в узника, осужденного долбить шахты в преисподней, не видящего солнца, но живущего ужасной потусторонней жизнью. Он был готов принять это. Брак для него был подобен печати, поставленной под приговором. Он был готов позволить запереть себя в преисподней, словно проклятая душа, обреченная на вечные скитания. Но ни с одной другой душой он не смог бы выстроить чистых отношений. Он просто не мог. Брак не связал бы его с Гудрун. Джеральд связал бы себя с устоявшимся миром, он принял бы заведенный порядок, а после этого погрузился бы в иной мир, где и началась бы его жизнь. Так он и поступит.
