Кристофер Николь - Рыцарь золотого веера
А где Хидеери? Его уже не было на внешних укреплениях. Уилл заметил, как принц вошёл в ворота главной цитадели, всего в нескольких футах под ним. На бегу содрав шлем, он отшвырнул его в сторону. В жесте его сквозило крайнее отвращение. К себе? К своим советникам? Норихаза бежал за ним, Харунага остался руководить обороной. А рядом с Хидеери бежала женщина. Едогими послала одну из своих фрейлин узнать, почему до сих пор Андзина Миуру не привели на казнь. Фрейлина, должно быть, обнаружила мёртвых стражников и двух служанок и поспешила сообщить принцу о побеге англичанина. Может быть, именно это известие повлияло на решение Хидеери. Или отсутствие этого известия? Андзин Миура. Талисман Токугавы, приносящий ему удачу.
Они побежали к двери башни. Уилл оторвался от окна, кинулся к выходу.
– Запомни то, что я сказал тебе, мальчик, – крикнул он и затворил за собой дверь.
Снизу донёсся топот. Уилл набрал полную грудь воздуха, выбросил вперёд правую ногу, держа меч у живота, остриём к противнику. Как медленно бьётся его сердце! Как долго он ждал этой минуты!
Хидеери выскочил на площадку и в ужасе уставился на него.
– В сторону, мой господин принц, – приказал Уилл. – Или вы умрёте в эту секунду.
– Норихаза! – взвыл Хидеери, падая на четвереньки и отползая вправо. Женщина, следовавшая за ним, завизжала и нырнула обратно, вниз.
Норихаза вылетел на площадку, брови его нахмурились.
– Клянусь Буддой, – прошептал он, – этого не может быть.
– Обнажайте свой меч, мой господин, – сказал Уилл. – Я слишком долго ждал этого случая. Сожалею только, что мои тюремщики украли вашу кокотану вместе с остальными моими вещами.
– Непременно, – отозвался Норихаза. Меч, казалось, сам выпрыгнул из ножен ему в руки, и ножны полетели в сторону. Хидеери кое-как поднялся на ноги и бочком пробирался вдоль стены к лестнице, не сводя глаз с готовых к бою мужчин.
– Отправляйтесь к госпоже матери, мой господин, – велел Норихаза.
– И вы тоже идите со мной, – умолял принц. – Без вас мы пропали.
Норихаза улыбнулся:
– Я не покину вас, мой господин Хидеери.
Его меч мелькнул вперёд, и сталь с лёгким звоном наткнулась на сталь. Но даймио всё время заходил слева, вынуждая Уилла тоже отходить влево – так было в том саду в Сибе.
Уилл шагнул в центр комнаты, описывая мечом большие восьмёрки. Норихаза подался назад, стукнулся рукой о стену, нахмурился, снова поднимая оружие. Хидеери ждал у подножия следующей лестницы.
– А ты кое-чему научился, Андзин Миура, – заметил Норихаза.
– Кое-чему, – подтвердил Уилл. – Моим учителем был Симадзу но-Тадатуне.
Норихаза медленно кивнул:
– Хороший клинок, Андзин Миура. Но недостаточно. – Он снова осторожно двинулся вперёд, держа меч, к удивлению Уилла, только правой рукой, рукоятью у живота. Острие лезвия, выставленного к противнику, покачивалось из стороны в сторону. Уилл ударил, чтобы отбить его в сторону, но Норихаза мгновенно отдёрнул меч, перехватил двумя руками и изо всей силы нанёс удар по широкой дуге слева направо. Снова секущий удар в живот, как тогда, десять лет назад. Но Уилл ждал его. Он крутнулся на пальцах, выставив лезвие вертикально, и парировал удар. Замах был почти пушечной силы, но Уилл удержал равновесие и в свою очередь снизу вверх ткнул даймиов грудь. Кончик клинка распорол кожу под нагрудным панцирем. Норихаза отскочил назад и снова врезался в стену. Теперь он задыхался.
– Норихаза! – взвизгнул Хидеери. А сверху раздался женский голос.
– Мой господин принц? Что вы здесь делаете? Враг у ворот, мой господин. Мой господин? – Её голос поднялся до крика, когда она увидела, что происходит за спиной принца.
Меч Норихазы снова поднялся. Но теперь он двигался ещё медленнее, а на лбу даймио выступили капли пота. Он уступал в силе, в скорости. А вдобавок, понял он, противник по крайней мере не уступает ему в искусстве владения мечом. Воздух с шипением вырывачся из его ноздрей. Теперь он выжидал. Все его надежды теперь были на то, чтобы не пропустить удар.
Уилл, выставив клинок, так же медленно и сосредоточенно двигался вперёд, следя за движениями противника. В любую сторону. Это не имело значения. Тадатуне не зря провёл столько часов, обучая его обратному удару. Ну, сейчас, подумал он. Сейчас всё будет кончено. А со смертью Норихазы башня будет в моих руках. Хидеери – не боец. Башня, и принцессы, и Пинто Магдалина – все будут моими пленниками.
Краем глаза он заметил, что принц пошевелился. Хидеери медленно вытаскивал свой большой меч. Невероятно, но он собирался нарушить кодекс бусидо. На долю секунды Уилл отвлёкся, чтобы встретить новую опасность, и Норихаза бросился на него. Уилл едва успел взмахнуть слева направо мечом, чтобы парировать удар. Инерция собственного замаха увлекла его вперёд и вбок. Как близко, оказывается, он был от ступенек. Зависнув намгновение над пропастью, он в отчаянии взглянул вниз.
Меч великого Оды Нобунаги вылетел из его руки, и он кувырком покатился с лестницы, увлекаемый собственным весом. Он грохнулся на следующую площадку, попытался подняться на ноги, снова потерял равновесие и покатился дальше вниз, пролетел метра три и обрушился на каменный пол первого этажа. Ему казалось, что этот мир кувыркается мимо него, и он не терял сознания до окончательного приземления, но и тогда лишь на несколько секунд.
Он услышал вдали голоса, они приближались. Крики. Вопли. Громогласные угрозы и проклятия. – Я опозорен, мой господин принц, – упрекнул хозяина Норихаза. – Не было никакой нужды.
– Я бы не стал вмешиваться, – ответил Хидеери. – Вы должны поверить мне. Я только собирался защитить себя в случае вашей смерти.
– Но вы ожидали, что я умру, – проворчал Норихаза про себя.
– Его голову, – кричала Едогими, её голос был до странности резким, звенящим от истерики. – Мы бросим им его голову!
– Так вы что, тоже верите в этот предрассудок? – воскликнула её сестра. – Смотрите, моя госпожа, смотрите. Ворота снесены. Теперь ничто больше не остановит Токугаву. И башня горит!
Потому что едкий дым по колодцу лестничных маршей поднимался, клубясь, откуда-то снизу, из кухонь и темниц, лежавших под землёй. Он лез в ноздри, в глаза, нашёптывая разуму о скорой гибели от своего обычного спутника – огня.
А их шаги уже слышались все ближе. А он остался безоружным. В отчаянии он покатился в сторону, заметил каменное кольцо колодца, поднялся на колени. Он бросил своё тело вперёд. Слишком далеко. Какое-то мгновение он висел над бездонной пропастью, пока не ощутил под руками железные ступеньки приставной лестницы. Но пальцы соскользнули с гладкого металла опоры, и он застыл, прижимаясь всем телом к вертикальной стене, ловя воздух ртом, всхлипывая от пережитого. Потому что теперь умирать ему было совсем ни к чему. А победа сегодня за Иеясу. Величайший день в истории Японии.
Шаги и голоса, теперь уже высоко над головой.
– Исчез, – взвыла Едогими. – Исчез! Он просто призрак. Злой дух. Исчез!
– Но он упал сюда всего секунду назад, – возразил Норихаза. – Мой господин принц, он должен быть где-то здесь.
Магдалина тоже там? Конечно. Куда бы ни пошла Едогими, её горничная следовала тенью за ней. Что же ещё было между ними? Как странно, зная, что чувствовал к нему Иеясу, он никогда даже не подумал, что похожие отношения могут быть между Магдалиной и Едогими. Но сейчас она молчала. Из всех только Асаи Дзекоин, казалось, реально воспринимала ситуацию.
– Башня горит! – закричала она. – А вы стоите и спорите о том, куда девался этот человек! Но что они предпримут? Куда бросятся бежать? Едогими, привязанная к псу. Пёс маячил все ближе. Кто был там, наверху. Слишком многих ему хотелось спасти.
Дым наполнял пещеру колодца, он уже почти задыхался. Но и они начали задыхаться. А их голоса потонули в криках ненависти и гнева, возмездия и злобы, доносившихся от внутренних ворот, в завывании сигнальных рожков и глухих хлопках арке-бузных выстрелов. Ад спустился сегодня на Осаку.
А замок горел. По крайней мере, эта башня. Память снова вернула его к реальности, и он рванулся вверх. Его пальцы цеплялись за железные ступени, и, стремясь глотнуть свежего воздуха, он вылетел из жерла колодца, словно ядро из пушки. Огромный холл был пуст, и такие же пустынные лестницы вели наверх. Он побежал по ступенькам, а красный жар, поднимающийся из подземелья, гнал его вперёд и вперёд. На одной из площадок он нашёл свой меч, подобрал его.
Он взлетел ещё на один пролёт, пробежал по коридору, распахнул двери своих апартаментов.
– Филипп! Филипп! – позвал он. Но здесь никого не было. В нетерпении он расшвыривал циновки, перевернул вазы с цветами, все ещё стоявшие строго симметрично в каждом углу комнаты. Мальчик исчез вместе со своими картинками. Наверное, он почувствовал запах пожара и убежал. Наверное, так оно и было, и ещё, наверное, он подумал, что его отец погиб.
