Tasha 911 - Дверь скрипит, если…
Дотащив арбуз до кухни, ты его тщательно вымыл и достал самый большой из своих ножей.
— Приятного аппетита, Гарри.
Вкусно, сладко. Сок бежал ручейками по подбородку. Ты ловил его сложенной лодочкой ладонью, смеялся и вылизывал пальцы, словно никогда не ел ничего вкуснее и тебе ни разу не было наедине с собой так весело. Только порция была рассчитана явно не на одного, и хотелось по привычке, которая появилась, пока ты жил в Норе, немедленно позвать к столу друзей, чтобы те тоже отплевывались коричневыми семечками и хвалили, как умело ты выбрал арбуз. Только не от кого было требовать комплиментов. Мисс Джонс друзей не нажила, а все приятели Гарри Поттера остались в другом мире. Они влюблялись, веселились, ходили на интересную работу и занимались своими важными колдовскими делами. Счастливцы, живущие в том теле, которое было назначено им природой, жизнью, выбранной самостоятельно.
Раздраженно поглаживая себя по переполненному животу, ты понял, что уже ненавидишь этот чертов вкусный арбуз. Не желаешь видеть его в своем холодильнике в качестве доказательства вынужденного одиночества. Подняв оставшуюся половину, ты уже держал ее над мусорным ведром, когда мальчик из чулана, который все еще жил в твоем подсознании, укоризненно напомнил, что вкусной еды не бывает много. Она всегда может поднять настроение кому-то еще.
— Черт с ним.
Ты вернул арбуз на тарелку и взялся за нож. Хотел принести свои извинения? Сделать что-то хорошее? Когда слова невозможны, есть сладкие арбузы.
Нарезав толстые дольки, ты уложил их на тарелку. Решения своей участи они дождались только к вечеру, и все это время ты бегал к глазку, едва заслышав шаги в коридоре. Повезло только на пятый раз. Увидев, как отшатнулся Снейп от распахнувшейся перед его носом двери, ты испытал странное удовольствие.
— Постойте тут минуту. — Почти вприпрыжку ты побежал на кухню и вернулся с тарелкой. — Вот. В благодарность за помощь и суп. Мне одной много.
Он смотрел на тарелку так, словно на ней лежали останки расчлененных младенцев. В панике и с некоторым ужасом.
— Спасибо, но…
— Не стоит благодарности, — затараторил ты. — Это ничего не значит, мне просто жаль его выкидывать, и … — Ноша показалась неоправданно тяжелой. Ты попытался сунуть ее ему в руки, но Снейп отшатнулся. Какого черта ты так обиделся? — Ну как хотите.
Ты снова хлопнул перед его носом дверью. Это уже становилось привычкой. Стараясь не давать воли своему бешенству, пошел на кухню. Выкинул содержимое тарелки в мусорное ведро и как раз собирался побиться головой об стену, проклиная собственную глупость, когда в дверь позвонили.
— Пошел к черту, — буркнул ты себе под нос. Снейп совету не последовал. Через пять минут у тебя начала раскалываться голова от трели звонка, и ты вынужден был вернуться в коридор.
— Ну что теперь? — Ты выглянул в щель приоткрытой двери только одним глазом. — Извините за навязчивость, это больше не повторится.
— У меня аллергия на арбузы, — кисло признался Снейп. — Даже если капля сока попадет на кожу рук, они мгновенно начинают чесаться. — Его передернуло от отвращения. Видимо, воспоминания об арбузных муках он бережно хранил в своей памяти.
Тебе стало немного стыдно. Почему все твои благие намеренья касательно этого человека так быстро оборачивались беспричинной злостью?
— Извините.
Он кивнул.
— Ничего. Между малознакомыми людьми такие казусы случаются.
Сколько лет ты его знаешь? Десять. И, тем не менее, информация, которую ты накопил за эти годы, так противоречива, что мисс Джонс мало чем отличается от Гарри Поттера. Она ведь тоже может сказать, что перед ней не самый счастливый человек в мире. Скорее, совершенно несчастный, способный обрадоваться случайным словам начинающей алкоголички.
— Я запомню. Никаких арбузов.
Он кивнул.
— Хорошо. — Пару секунд Снейп размышлял о чем-то, а потом открыл портфель и достал яркий листок. — Вот. — Ты бегло прочел объявление о том, что в группу, в которой занимался Снейп, необходимо привести человека, перед которым хочешь за что-то извиниться. — Я сначала думал обратиться к старушке с первого этажа. Грузчики, перевозившие мое имущество, поцарапали ей дверь. Но если вы свободны в пятницу… Не на этой неделе, а на будущей.
Ты покачал головой.
— Наверное, ваш психотерапевт вкладывал в это что-то глобальное. Вам нужно попросить кого-нибудь из друзей.
Снейп взглянул на тебя почти зло.
— Все, перед кем я действительно виноват, мертвы. — Ну да, а если и найдутся друзья — то они из другого мира. Им не объяснишь, почему разбираешься с судом из-за избиения маггла. Даже ты не слишком понимал, что движет Снейпом. Возможно, это твой шанс разобраться? Ты не успел все обдумать, а профессор уже тянул руку за бумажкой. — Верните.
Ты поспешно покачал головой.
— Я схожу.
Он нахмурился.
— Тогда встретимся через десять дней, я зайду за вами в восемь.
Ты кивнул.
— Хорошо.
И только закрыв дверь, понял, что со свойственным тебе гриффиндорским любопытством только что ввязался в авантюру, которую твой здравый смысл в лице Гермионы Грейнджер назвал бы сомнительной. Меньше всего тебе хотелось обсуждать со Снейпом то, что произошло между вами, но именно это, наверное, и предполагала встреча, на которую ты согласился пойти. Похоже, от идиотизма может спасти только скорый переезд. Ну, или скорый поезд, если броситься ему под колеса.
Подойдя к компьютеру, ты убедился, что никаких новых обнадеживающих сообщений от «С книгой по жизни» не было, и сам полез на сайты риэлторских агентств просматривать экономичные варианты. В средствах ты был ограничен исключительно собственным упрямством. У тебя в запасе имелась довольно приличная сумма денег, которые ты забрал из банка накануне случая, перевернувшего твою жизнь, с намереньем привести в порядок дом на площади Гриммо. Джинни оканчивала школу, и ты подумал, что вам было бы неплохо съехать от ее родителей и начать жить вместе. Вот только заняться этим не успел. Слишком много всего произошло. Когда после размолвки с Джинни ты стал подыскивать себе жилье, Гермиона уговаривала не экономить на собственных удобствах. Предлагала оформить на ее имя доверенность для посещения твоего сейфа. Вот только тебе пришлось бы лично прийти в Гринготтс и подписать бумаги. В том виде, в котором ты пребывал, и будучи не в состоянии даже с помощью оборотного зелья стать самим собой. Конечно, Кингсли написал бы соответствующие письмо управляющему и потребовал все скрывать, но ты до тошноты и истерики, которую закатил подруге, не хотел, чтобы кто-то видел тебя таким. Необходимость объясняться убивала. А если бы произошла утечка информации? Газеты сожрали уже столько твоих нервных клеток, что ты не мог дать им окончательно себя растерзать, поэтому упрямо решил ограничиться уже имеющимися средствами. Джордж Уизли, чувствуя свою вину за происходящее, готов был отдавать хоть всю выручку из восстановленной лавки приколов на твои нужды. Ты сказал «не нужно». Ненавидеть Джорджа не получалось. Нет, были минуты, когда хотелось его убить, но… Неважно. Когда ты порвал с Джинни, ну, или она с тобой, это как посмотреть, отношения с семьей Уизли у тебя сделались сложными.
Умом ты понимал, что эти люди ни в чем не виноваты. Они тоже это знали, но смотреть в глаза друг другу вам стало тяжело. Джордж был исключением, однако ты не хотел, чтобы он разорился или перестал поддерживать родителей ради того, чтобы ты жил в собственном доме и заедал свое раздражение не арбузами, а икрой и шампанским. Черт с ними, со всеми Уизли.
Кроме Рона с его способностью сказать Джорджу в глаза: «Ты мудак, который своими экспериментами однажды кого-нибудь убьет», а Джинни заявить, что она не умеет нести ответственность за свои чувства. После этого он тоже громко хлопнул дверями. Даже ушел из лавки приколов, устроившись в аврорат на твое прежнее место. Вы попытались жить вместе в этой квартире, потому что он хотел тебе помочь, но только раздражали друг друга из-за постоянно возникавшей неловкости. Наверное, основная причина, по которой ты так радовался тому, что Рон, наконец, свалил, сняв себе комнату в Косом переулке, была в том, что он был совершенно безоговорочно счастлив в своей любви, а ты совсем несчастен. Горечь и веселье плохо уживаются. Ты так им завидовал! Глупо. Вместо того чтобы радоваться за других, ты жалел себя.
