Диана Морьентес - Билет на солнце, или Сказка о потерянном времени
— Да, я понимаю, — кивал он. — У меня только к тридцати годам появилось достаточно терпения, чтобы заводить маленького ребенка. Так что я даже одобряю это решение. Это взрослое, взвешенное решение, но…
* * *Некоторое время «Хартбиты» занимались прямо в актовом зале по вечерам (как в старое доброе время), но вскоре стали думать, где бы им арендовать пустующий склад или гараж для репетиций. Несмотря на привычный и подходящий сценический антураж, неуютно было в просторном помещении и хотелось чего-то более личного, «своего». Клим сразу стал полноценным участником группы, хотя и не пел пока ничего, а просто учился у Наташи вокалу. Он очень обрадовался, когда она впервые позвонила ему и предложила приходить на репетиции по вечерам — Наташе даже показалось, что он обычный искренний мальчик, а не непримиримый бунтарь.
Вскоре ребята со своими инструментами передислоцировались в кабинет ОБЖ — в отремонтированный склад на улице справа от школы. Максим Викторович сам предложил им репетировать там, если, конечно, «Андрюха Михалыч» будет не против, потому что здание школы замыкают после последней тренировки каратистов, и сторож не обязан ждать, пока «Хартбиты» вдоволь нарезвятся. Андрюха дал «добро» и запасной комплект ключей.
Этот склад устроил всех. Несмотря на наличие обычных школьных парт и стульев, которые были настойчиво потеснены «Хартбитами» в сторону школьной доски, изнутри кабинет напоминал уютный кинотеатр с натягиваемым на доску экраном и звуком 5.1. Тут как раз были сплошные темные стены, скрывающие от посетителей текущее время суток, и можно было просто исчезнуть из реальности, растворившись в музыке.
Конечно, паинькой Клим был только в первой паре встреч. Едва освоился, как принялся регулярно харкать на пол, баловать присутствующих отрыжкой, грубить в ответ на простые вопросы и откровенно почесывать яйца, когда ему вздумается. Утонченная Ольга брезгливо отворачивалась, Игорь пытался делать замечания, Миленка хихикала: «Он же еще ребенок!», а Наташа предупреждала, что придется Климу как-то обуздывать свои привычки, ведь на выступлениях так вести себя будет недопустимо. Ее предупреждения пролетали мимо парня. Оля с Игорем просили Наташу поставить ему жесткие рамки, но она пространно объясняла, что требованиями или запретами ничего не добьешься, потому что этот мальчик — лидер. Наташа так и ждала, когда участники группы взбунтуются и просто выгонят Клима против ее воли. Этот пацан был для всей группы огромной проблемой… до тех пор, пока не начинал петь.
Петь ему нравилось. Он отключался, становясь кем-то другим — чувственным воином с шершавой судьбой. Наташа подкинула ему пару своих грубоватых стихов, и Климу они так понравились, что группа быстро сделала из них песни, лишь бы хоть чем-то занять это дикое, неуправляемое существо.
Тет-а-тет она спросила у него однажды о его семье. Он отмахнулся. Отец бухает, бьет мать, мать тоже бухает, водит мужиков, зарабатывая своим телом, отец снова бьет мать, но пропивает ее же деньги… Сыну на карманные расходы периодически дают, он копит, потом тратит на одежду. Раньше воровал в магазинах одежду и еду, а у покупателей — кошельки, воровал сотовые телефоны и продавал их потом, но теперь перестал, сам не может объяснить, почему, ведь пойман не был ни разу.
— Ты куришь? — уточнила Наташа тогда нелогично.
— Бросил. Я брейк танцевал на улицах, потом одышка замучила — бросил и курить, и танцевать.
То ли Наташа интуитивно чувствовала, что он хороший, то ли она просто была легкомысленно-беспечна, но ее не пугали ни воровское прошлое парня, ни его неблагополучная семья. Ее очень тронула одна фраза, прозвучавшая мимоходом сквозь потоки вульгарной и местами нецензурной речи. «Я все время пытаюсь что-то кому-то доказать, но мне не верят».
Сегодня Клим пришел раньше остальных: Наташа назначила ему репетицию за два часа до «Хартбитов», и сейчас они в спокойной обстановке обменивались дежурными «какделами», чтобы настроиться на подходящий лад. Длинный узкий кабинет был поделен на две зоны — Андрюхину большую и Хартбитовскую «галёрку», и проходя от входной двери, точно так же менялось восприятие: от школьного интерьера до клубного. В полном одиночестве в своем дальнем уголке Наташа, стоя на одном из школьных стульев, как раз развешивала темно-синюю шторку над барабанами Ольги, чтобы можно было, уходя, просто задергивать занавес, а не накрывать инструменты тряпками, пряча их от досужих учеников. Клим небрежно грохнул входной дверью, поздоровался, прошел через весь кабинет, быстро зацепил куртку на вешалке и уселся на одну из парт последнего ряда. Наташа закончила привязывать шторку к гвоздику, вбитому в деревянный стеллаж, и слезла на пол.
— Я хочу сегодня попробовать подстроить твой голос под этнику, — призналась она Климу. — Как ты на это смотришь?
— Это что, русские народные песни, что ли? — скривился парень. — Не хочу.
— Нет, не русские народные. Просто у тебя такой необычный тембр… Я прям так и слышу твой голос в сопровождении шаманских барабанов! Я скачала дома подходящую мелодию, могу включить, послушаешь. Там как будто индейцы ритуал проводят.
Она вытащила из заднего кармана узких джинсов элегантную флешку.
— Индейцы, ритуалы… — Клим красноречиво закатил глаза. — Не хочу. Давай рок.
— Хорошо, будем тренировать рок-вокал, — вздохнув, согласилась девушка, проходя за синтезатор. Она умеет играть стандартные распевки и кое-что собственного сочинения. Не желая все же отказываться от своей идеи, продолжила: — На будущее имей в виду, что у твоего голоса возможности гораздо шире просто рока! Не ограничивай себя. Ты можешь больше.
Она наиграла «лесенку» от «до» до «си» и обратно, но Клим тут же замотал головой:
— Подожди, я пока не хочу. Давай минут через десять.
Наташе пришлось приложить уйму усилий, чтобы подавить в себе желание прочитать этому безответственному лодырю нотацию. Взяв себя в руки, она твердой поступью выбралась из музыкальной зоны, подошла к нему сбоку и сказала:
— Значит, в следующий раз я отведу тебе времени на десять минут меньше.
— А ты вообще секси, — буркнул Клим, недоверчиво выглядывая из-за плеча.
Этот неказистый комплимент заставил Наташу улыбнуться.
— Спасибо, — ответила она терпеливо.
— Одеваешься, правда, как монашка, — продолжал он уже наглее, — но все равно заметно, что ты слаба на передок.
Наташа оторопела. Вульгарные выражения она простила сразу — это его обычный стиль общения. Но что-то другое было очень обидным. Она вообще не сразу смогла оценить, что впечатлило ее больше: то, что она одевается, как монашка, или то, что всю эту фразу говорит ей шестнадцатилетний мальчишка. Нет, определилась: все-таки, «монашка» запала в душу. Она, действительно, в школу одевается скромнее, чем на прогулку, но это выражается только в количестве застегнутых пуговиц. А так одежда вся в обтяжку!
Девушка обиженно отвернулась и сказала, демонстрируя негодование:
— Я не собираюсь обсуждать с тобой ни свой внешний вид, ни свои сексуальные потребности, так что сосредоточься на работе.
— Да ладно тебе! Я уже давно не девственник! — похвастался мальчишка.
— Мне от этой информации не жарко, не холодно.
— Хочешь, сделаю жарко?
У Наташи ни одной мысли не успело промелькнуть — крепкие руки схватили ее под мышками и, повернув к себе лицом, мигом усадили на парту. Тощий юноша оказался нелогично сильным. Тут же резко дернув ее за бедра к краю стола, пацан уверенно забрался между ног — Наташа потеряла равновесие и рухнула спиной на стол, больно ударившись лопатками и затылком. Но боль тут же отошла на второй план, потому что было СТРАШНО. Она со своим крохотным ростом и весом сопротивлялась, как котенок, играющий лапками с мячиком. Стараясь оттолкнуть пацана ладонями и коленками, силясь скрыть свое волнение и беспомощность, она грубо съязвила:
— Придурок, ты так даже джинсы с меня снять не сможешь!
— Тогда я тебе в рот засуну! — огрызнулся он.
Клим тут же дернул ее за плечи, поставил на пол и, властно обхватив за шею, невзирая на сопротивление, потянул вниз.
…Это движение показалось ей знакомым. В девятом классе Саня учил ее защищаться от Мироновой и ее банды. «…а если ты стоишь, а они подошли и взяли тебя за плечо или за шею, делай так…» Наташа тут же вцепилась Климу в запястье и нажала локтем на середину его руки. Пацан дернулся, и Наташа резко завернула руку ему за спину. Тут память как прорвало, и девушка подцепила согнувшегося парня под ключицу своим тонким пальчиком. «Это болевая точка, вот тут (Саня пытался показать на себе, но было неудобно, а на Наташе тогда — постеснялся). Надо со спины хватать, так правильнее. Это из айкидо. Вреда здоровью ты не причинишь, но противник будет обездвижен». Костлявый Клим стоял, согнувшись в три погибели, а Наташа боялась его отпустить, держа одной дрожащей рукой запястье у него за спиной, а другой — ключицу. Он и не вырывался, словно боялся шелохнуться. Саня всего-то трем приемам ее тогда научил, и это — два из них… Повезло!
