Кристофер Николь - Рыцарь золотого веера
– Они обратили в бегство Иеясу? – ужаснулся Уилл.
– Нет, конечно. Этого они сделать не смогли. И всё же они разбили Токугаву, Уилл. Говорят, там полегло огромное количество солдат. Но крепость сильна, как и прежде.
– Кто это сделал?
– Генерал по имени Сенада. При поддержке братьев Оно и Исиды Норихазы.
Уилл кивнул.
– А кто командовал нашими орудиями?
– Этого я не знаю. Некоторые говорят, что сам принц. Но это была неожиданная вылазка гарнизона, поэтому не оставалось времени организовать все как следует.
Уилл встал, пригнув голову, чтобы не задеть потолочные балки каюты, облокотился о носовой иллюминатор и устремил взгляд на сверкающие солнечными бликами воды залива. Поражение, но что оно означало? Иеясу хвастался, что не проиграл ни одной из своих восьмидесяти восьми битв. Было ли это концом того, что тщательно планировалось столько лет, столько времени подбирался нужный момент, нужные обстоятельства… Токугава, сегунат, царствование, на которое поставил свою карьеру Иеясу, преемственность – всему этому конец при первой неудаче. Потому что Тоетоми в это время действовали решительнее, опередив Иеясу с его политикой подкупа и предательства. Теперь подкуп и предательство вполне могут послужить противной стороне.
Или потому, что Тоетоми были всё-таки более сильной стороной? Может быть, стороной, избранной богами, чтобы править Японией. Асаи Едогими. Как странно, что эта женщина, которую он видел всего два раза, оказывает такое влияние на события. Но она довлела над всей Японией, не покидая твердыни своего замка. А кроме того, что это значит – увидеть? Разве не может человек увидеть за несколько минут больше, чем за всю остальную жизнь, если он знает, куда смотреть?
Или поражение пришло потому, что Иеясу был вынужден начать осаду без своего штурмана? Но это лишь тщеславие.
Он обернулся.
– Ричард, – попросил он, – найди мне коня, пожалуйста.
– Но корабль…
– Мельхиор отведёт корабль в Миуру. Ты ведь не раз плавал в этих водах, старина?
– Да, Уилл, не раз, – согласился Мельхиор. – Но тебя ведь не было почти год. Тебя даже мысленно похоронили уже. Я навещал Сикибу несколько недель назад – она очень расстроена твоим долгим отсутствием.
– Значит, скажи ей, что я жив и здоров и сгораю от нетерпения вновь заключить её в свои объятия.
– Но твой долг призывает тебя к Осаке.
– Больше, чем долг, Мельхиор. Это было бы слишком простым объяснением.
Тогда каково же объяснение? Норихаза и кровь Кейко? Магдалина и любовь, которую она ему дала? Едогими во всём блеске своего величайшего триумфа? Или Иеясу, впервые побеждённый? Он не мог точно сказать. Он знал только, что для него в не меньшей степени, чем для любого из Токугава или любого из Тоетоми, жизнь была невозможна, пока не решится вопрос с Осакой.
Он ехал дорогой, тянущейся вдоль побережья, на север от Хиросимы, всё время оставляя покрытые снегом горы по левую сторону. На уровне моря воздух был сырой и холодный, но всё же ещё не подмораживало. Он ехал один, пользуясь своей властью адмирала принца для смены лошадей на каждой почтовой станции, целыми днями не покидая седла и останавливаясь только на ночь. И даже теперь, когда власти Токугавы был брошен вызов, он чувствовал себя в полной безопасности – столь крепка была железная рука дисциплины в управляемой Иеясу стране.
На холмах, господствующих над Осакой, он остановил взмыленного коня и бросил взгляд вниз – на город, на крепость. Как гордо развевались на ветру флаги и вымпелы, и на каждом – масса золотых тыкв, каждая из которых означала победу, одержанную Хидеери. Но и как огромна осаждающая армия – куда бы он ни посмотрел, везде их знамёна, шалаши и палатки простирались до самого горизонта, и равнина за городом выглядела одним необъятным лагерем.
Он был на другом берегу реки, и ему придётся пробираться на север, к броду. Он хлестнул коня, но по мере приближения к воде приходилось ехать всё медленнее, потому что здесь тоже стояли лагерем отряды, укрывшись за деревянными надолбами. Самураи толпились на стенах, наблюдая за ним с подозрением. Тут и там раздалось несколько сигналов тревоги, и даже одна стрела просвистела над ним. Однако вскоре его узнали, приветствуя радостными возгласами. Да и он тоже узнал развевающиеся вокруг вымпелы – крест, вписанный в круг, герб Сацумы.
Группа всадников отделилась от ворот лагеря, и мгновение спустя они уже окружили его.
– Андзин Миура! – воскликнул Тадатуне. Рядом с ним был его брат Таматане и другие родичи. Поверх лат они надели меха и, как всегда, увешаны оружием. – Мы слыхали, что ты погиб.
– Теперь вы можете убедиться в обратном собственными глазами, – ответил Уилл. – А я слышал, что вы проиграли битву.
Тадатуне рассмеялся.
– Только не Сацума, Уилл. Уж ты-то должен знать. Но основная армия – да. И всё это может быть лишь временной неудачей. Мы ждём приказа принца возобновить наступление.
– Да, – сказал Уилл. – Я должен поспешить к нему, Тадатуне, узнать, какие приказы ждут меня.
– Я провожу тебя до моста. – Жестом Тадатуне отослал братьев. Теперь его лицо было серьёзно. – То, что ты здесь, Уилл, может оказаться очень кстати. Но я прошу тебя – поторопи принца с принятием решений. Мои братья начинают сомневаться, на той ли стороне они сражаются в этом конфликте. И мой отец, и мой дядя. Ты ведь помнишь – при Секигахаре мы бились на стороне Тоетоми.
– Вряд ли я это забуду, – ответил Уилл. Тадатуне натянул поводья.
– Частью условий примирения между моими сородичами и родом Токугава было то, что мы поклялись в случае нужды выступить под знаком золотого веера. Мы чтим нашу клятву, Уилл, и мы не были разбиты в том сражении. Этот западный берег реки удерживали Тоетоми, но мы сбросили их в воду. Их головы были навалены кучами величиной с коня по всей окрестности. Мы-то одержали победу. А теперь к нам приходят люди от принца Хидеери и спрашивают, почему мы сражаемся за Токугаву, когда Тоетоми в случае победы удвоили бы наши земли. Передай это принцу, Уилл.
– Будь спокоен, – согласился Уилл. – Но сначала скажи мне, что ты сам думаешь об этом.
Тадатуне заколебался.
– Буду с тобой откровенен, Уилл, потому что я выражу общее мнение наших людей. Мы хотим, чтобы этот конфликт закончился. Больше ничего. Победа – тех или этих. Зима – не время для войны. Что же касается меня, то я всё-таки склоняюсь к Токугаве, потому что это твоя сторона, Уилл. А Исида Норихаза всё ещё жив.
– Да, – отозвался Уилл. – Мне постоянно напоминают о моём долге. – Он протянул руку. – Я сделаю так, что мы победим, Симадзу но-Тадатуне.
Хатамото заколебался, потом сжал ладонь Уилла.
– Это будет великий день, Андзин Миура, когда мы бок о бок вступим в Осакский замок. Благослови тебя Господь.
– И тебя, – отозвался Уилл, пришпоривая коня.
Уже вечерело, когда он пересёк мост и въехал в лагерь Токугавы. Здесь он тоже увидел оборонительные бревенчатые частоколы, выросшие в паре миль от крепости. Хотя солнце клонилось к горизонту, ему стало интересно, заметили ли его со сторожевых башен Осаки, услышали ли приветственные возгласы, которыми его встречали из лагерей Мори и Асано, разбитых к северу от города. Шум они подняли изрядный.
– Стой, – окликнул стражник. – Кто там едет?
– Андзин Миура. – Андзин Миура? – Деревянные ворота распахнулись, к нему приблизился офицер, недоверчиво вглядываясь в его лицо. – Андзин Миура! Слава Богу.
– С принцем всё в порядке?
– Да, Андзин Миура. И будет ещё лучше, когда он услышит о твоём появлении. Мы думали, что ты мёртв.
– Тогда пропусти меня, парень. – Уилл слез с коня и направился к воротам. – Да позаботься о лошади, она совсем загнана.
Офицер поспешил за ним.
– Андзин Миура идёт! Трубите в рог!
Звук сигнального рога прорезал тишину лагеря, его подхватили на следующем посту. Воины выбегали из палаток, собирались в толпу, глазея на Уилла.
– Андзин Миура идёт! – звучало как победная песнь. – Андзин Миура идёт!
Они кланялись ему – и стражники, и зрители. Уилл остановился у ворот, ведущих в личный лагерь принца, и поклонился в ответ. Андзин Миура идёт. Но куда?
Он пересёк мостик, под которым виднелись два хранителя: чудовище с открытой пастью, символизирующее начало всего сущего, и гигант с плотно сжатыми губами, означающий конец всего земного, и столкнулся с Косукэ но-Сукэ.
– Андзин Миура? – Не поверил своим глазам тот. – Неужели это ты? Но в прошлом году пришла весть о кораблекрушении…
– Мы выбросились на берег, Сукэ, чтобы заделать течи. Мне просто требовалось время. Поверь, я не призрак.
– Не призрак, Уилл. – Сукэ подбежал к нему и схватил друга за руки. – Принц улыбнётся наконец. Давно уже не было улыбки на его лице.
– И за это время многое произошло, – произнёс Уилл.
– Действительно, многое. И большая часть из случившегося очень печальна.
