Кристофер Николь - Рыцарь золотого веера
Марло запер дверь:
– А теперь давайте начнём наш банкет. Раздевайся, Мэг. И ты, Уилл. Ночь тёплая. О, не волнуйтесь, – поспешил успокоить он, заметив написанное на их лицах удивление, – я от вас не отстану. – Его шпага грохнула об пол. Мэг рассмеялась и, вырвавшись от Уилла, принялась лихорадочно расстёгивать корсаж. Чтобы не остаться в одиночестве, Уилл снял камзол, бросил его на пол, стянул рубашку. И вот все трое стоят, совсем нагие, – странный контраст: Мэг оказалась полнее, чем выглядела поначалу, и к тому же старше, с большими обвисшими грудями, выпуклым животом и широкими бёдрами. Марло же выглядел ещё тоньше и младше, чем казался; узкие плечи, выступающие рёбра, тонкие ноги… На фоне этой худобы его инструмент казался вдвое больше обычного размера. Подпрыгивая на месте, он поддерживал его рукой.
– Закалённый в боях, Уилл, – проговорил он. – О, это самый настоящий дьявол. Он не торопится, дорогая Мэг. Ну, просто пуританин! Иди, примемся за него вдвоём. Уилл вскинул руки, защищаясь от них, и от резкого движения его стул какое-то мгновение балансировал на задних ножках, прежде чем свалиться с грохотом назад. Казалось, содрогнулось всё здание. Задыхаясь от смеха, Мэг навалилась на Уилла сверху. Только Марло внезапно посерьёзнел, встал на колени и приложил ухо к полу, прислушиваясь.
– Тс-с-с, – зашипел он, – подождите.
Снизу в пол застучали палкой. «Прекратите шум, мастер Марло», – прорычал голос снизу.
– Конечно, конечно, мастер Кроу, – отозвался Марло. – Это я свалился с кровати.
– Вы один там? – потребовал ответа хозяин. – Я не потерплю продажных женщин в своём доме.
– Я тут с другом, – признался Марло. – Он морской капитан. Скажи что-нибудь, Уилл!
Уилл сел и потёр затылок. Мэг тоже поднялась и, обняв его сзади, за шею, начала дразнить, касаясь спины твёрдыми сосками.
– Доброй ночи вам, мастер Кроу, – отозвался он.
– Потише, сэр, потише. Люди спят. Марло прижал палец к губам:
– Мы должны быть осторожней. Жаль будет, если придётся продолжить наше празднество на улице. Оставь его, милая Мэг. Это было только начало. Разлей вино и нарежь хлеб. Вставай, Уилл, и принимайся за еду. Но сначала мы выпьем за нашу прекрасную компанию. – Он сел, держа стакан в руке. – Придётся тебе пить из моего, Мэг. Итак, Уилл. Джиллингем, говоришь? Сельская школа, конечно. А какой университет потом?
Уилл медленно поднялся, взял другой стул. Он впервые садился за стол нагишом. Мэг резала хлеб на тарелке, Марло уже держал в руке кусок сыра. Уилл сомневался, что сможет что-нибудь проглотить. Он был слишком поглощён своей наготой, этими грудями, двигавшимися в дюйме от его лица, удивительно возбуждающим запахом немытого тела.
– Не было никакого университета, Кит, – выдавил он. – Меня отдали в ученики мастеру Диггинсу, когда мне было двенадцать.
– Корабельщик в двенадцать лет? – Марло отхлебнул вина. – А я тратил время впустую, занимаясь никому не нужным образованием. И всё же я больший невежда, чем ты… Ты не пьёшь. Уилл осторожно отхлебнул. Он впервые пробовал вино и не был вполне уверен, понравилось ли ему. Мэг выхватила у него стакан и толкнула его с хохотом по столу, вино брызнуло из уголков её рта и растеклось по обнажённым плечам. Сыр, которым она закусывала, противно поскрипывал на её зубах.
– Только в делах, связанных с морем и кораблями, – отметил Уилл.
– Этого достаточно для большинства людей. Ты, вероятно, даже знаешь немного по-гречески. Мой греческий далёк от совершенства. Но в математике, астрономии и даже, кажется, в самом знании мира ты по крайней мере равен мне. Потратив впустую годы своей жизни, без всякой награды – даже в перспективе её не видно, – я обнаруживаю, что уступаю новоиспечённому морскому капитану.
Мэг снова наполнила стаканы. Она села на край стола, выставив пухлое белое бедро, другую ногу поставила на колено Марло. Она сидела лицом к Уиллу, постоянно улыбаясь и позволяя бёдрам всё время как бы невзначай слегка раздвигаться. Уилла охватило страстное желание стиснуть обеими руками эти бедра, раздвинуть их как можно шире и зарыться лицом в кудрявую поросль тёмных волос. Околдован. Он отхлебнул сразу полстакана.
– Наградой тебе будет бессмертие твоих стихов, – сказал он. – Самому не верилось – он сидит здесь, голый, а напротив сидят такие же голые мужчина и женщина, и они все вместе обсуждают столь тривиальные вещи. Наверняка он спит и сейчас его разбудят, встряхнув за плечо, Том и Тим Шоттен.
– Ха, – фыркнул Марло. – Бессмертие. На кой оно будет нужно мне или даже тем червям, которые пообедают останками моего инструмента? Даже если оно и придёт, что само по себе маловероятно. Ты не слышал этих джентльменов, воображающих, будто они разбираются в литературе, когда они разбирали мои произведения. Даже не их, а просто мои способности. А твоё имя, Уилл, встанет в один ряд с именами Дрейка, Фроби-шера, Хокинса…
– Никогда.
– Что?! А корабль, на котором ты уходишь через неделю? Разве ты не идёшь сражаться с испанцами? Я слышал, сам Дрейк снаряжает экспедицию. Норрис будет командовать войсками. – Я плыву не с Дрейком. – Уилл поднял свой стакан. – Я не плыву ни с кем из них.
– Ага, вот тайна, которую я почувствовал с самого начала, дорогой Уилл. Временами твоё поведение не лучше моего. Говорят, моё не доведёт меня до хорошего. Твоё приведёт к тому, что тебя забросают на улице камнями, если узнают о твоих речах. Ты не собираешься воевать с испанцами?
– Я отплываю с голландской экспедицией, снаряжаемой одной торговой компанией из Амстердама. Мы собираемся двигаться на север и постараемся достичь островов пряностей, идя на восток вдоль северного побережья Европы и Азии.
Марло вскочил так неожиданно, что Мэг чуть не свалилась со стола, едва успев ухватиться за него.
– С голландцами, а не с англичанами? Скажи мне, почему так?
– Причина очень простая. Я штурман. Я знаю о море больше, чем сам Фрэнсис Дрейк. Я мог бы вычислить курс корабля, идущего на край света и обратно, используя при этом только свою голову и вот эти десять пальцев. Но я не могу командовать, Кит. Я не благородного происхождения.
Как легко было говорить все это в такой компании! Как легко слова складывались в предложения, выражая всё, что наболело у него на душе!
– Ты часом не бастард? – заметил Марло. – А что, голландцы дадут тебе командовать кораблём?
– Вряд ли. Но это дело национальности, а не знатности или богатства. В их флоте нет ни одного джентльмена, по английским представлениям.
Марло задумчиво кивнул.
– Я думал, что ты простой моряк с некоторыми зачатками образования. Теперь я начинаю понимать, что ты к тому же настоящий мужчина. С опасными взглядами, кстати. Но привлекательными. И у тебя есть честолюбие. Скажи же, что у тебя есть честолюбие, Уилл!
– Да, у меня есть честолюбие, – ответил Уилл. – Для дела. Ты понимаешь, Кит?
– О да, это я могу понять. Я тоже так думаю. Но разве сражаться с испанцами – это не дело?
– Каждый болван, мало-мальски способный прокладывать по карте курс, может поколотить испанцев и отобрать у них золото. – Не спорю. – Марло встал, широко расставив ноги, поднял бутылку над головой и принялся ловить ртом вино. – Том Кэн-диш, конечно же, не рядовой болван. Соберись-ка с силами, Мэг. Я чувствую, ко мне идёт желание. Смотри, как он встаёт! Клянусь, вино пошло мне на пользу. Давай договоримся, Уилл: разреши мне первому забраться на Мэг. Кстати, я более к этому готов.
– Пожалуйста, – согласился Уилл. – Я посижу здесь и выпью ещё вина.
– Посидишь там? – вскричал Марло. – Посидишь там?! Но это же совсем неинтересно. Мы должны вдвоём за неё приняться. Так что я начну с более подходящего для этого отверстия, а тебе достанется её рот. Вернее, пусть ты достанешься её рту.
– Да, мне тоже так больше нравится, – заявила Мэг, и не успел Уилл сообразить, что к чему, как она раздвинула его ноги и встала на колени между ними.
Неописуемым рывком он отшвырнул своё тело назад, успев только подхватить стул в дюйме от пола. Мэг упала лицом вниз.
– Проклятый мошенник! – запричитала она. – Я разбила себе губу.
– Уилл? – Марло поставил пустую бутылку на стол.
– Никогда губы женщины не прикоснутся к моему члену, – заявил Уилл. – Это неприлично.
– Неприлично? – Марло был искренне изумлён. – Но, дорогой Уилл, предположим, что акт любви совершается обычным путём, – как может что-то, связанное с ним, быть неприличным?
– И грешно к тому же, – сказал, задыхаясь, Уилл.
– Опять же, Уилл, любовь доступных женщин грешна сама по себе, как утверждают некоторые плохо осведомлённые люди. По сравнению с ней все остальные грехи – ничто.
– Грешно, – продолжал настаивать на своём Уилл, сидя на краю кровати. – Это мера нашей низменности как мужчин. Нет необходимости доводить дело до конца. Плотская любовь предназначена для продолжения рода после женитьбы. Люди похотливы и ищут удовольствий там, где их не должно быть, так же как многие ищут удовольствия в драках и убийстве других людей – а сражение и убийство должны считаться гнусной необходимостью. Но завершить преступление… Вот ты, Кит, приставив шпагу к горлу противника и зная, что ты должен убить его, – разве ты сначала, ради удовольствия, отрежешь ему нос и уши?
