Реши это (ЛП) - Калмз Мэри
– Все это гнусно и достойно сожаления, – заверила меня Даниэль. – Но нашего отца не обвиняют ни в одном преступлении, связанном с Ником, только в мошенничестве и жестоком обращении с животными.
Кто-то определенно пропустил сообщение.
– Ты уверена? – спросил я, стараясь не показаться ехидным, потому что ее безразличие к Нику скручивало мой желудок в узлы.
– Да, конечно, – огрызнулась она.
О Боже, ее ждало потрясение всей ее жизни.
– Но мы здесь не для того, чтобы говорить об этом; нам нужно поговорить с Ником о ферме и...
– Зачем?
– Что значит «зачем»?
– Если ваш отец не сможет владеть лошадьми, когда в конце концов выйдет на свободу, то какой смысл владеть конной фермой? Мне это кажется странным.
Бет жестом указала на мужчину.
– Мой муж, Алан, будет управлять конефермой, а мой отец будет молчаливым партнером.
В дверь постучали, и я не успел ничего ответить, как под аркой между кухней и гостиной появился еще один мужчина.
– Это мой муж, Джин, – сказала мне Даниэль, в то время как мужчина переступил порог, и я встал, когда он протянул мне руку.
– Юджин Бехтель, – сказал он мне. – А ты?
– Локрин Барнс, – ответил я, пожимая его руку.
– Очень приятно, – сказал он, прежде чем занять место в мягком кресле рядом с креслом, в котором сидел Алан.
– Ты говорила об Алане? – спросил я Даниэль.
– Да, он собирается взять на себя управление...
– Правда?
– Конечно, – огрызнулась она. – И если Ник расплатится с долгами, а право собственности на конеферму перейдет от нашего отца к Алану, то основные активы останутся нетронутыми, что будет лучше для всех.
– Что Ник получит от этого?
– Что ты имеешь в виду, что Ник получит от этого? Ты шутишь?
– Нет, пожалуйста, просвети меня.
– Ну, он получит возможность оставить всю эту жалкую главу позади. Если он не поможет нашему отцу, то его имя будет вымазано в грязи точно так же...
– Ник - пострадавшая сторона, – объяснил я ей. – Он не может быть втянут в грязь. В суде общественного мнения он - герой.
– Я не думаю, что это...
– Ты можешь проверить, – сказал я ей. – Поищи его в социальных сетях, в новостях, и ты увидишь.
Она покачала головой.
– Это не имеет значения. Если Ник не поможет, наш отец разорится, станет полным банкротом. Ему придется переехать к кому-то из нас, и мы все окажемся под ударом.
Это произойдет не раньше, чем через несколько лет, но, опять же, она явно не имела представления о том, какие обвинения предъявлены ее отцу.
– Все вы?
– Ну, да. Даже наши дети.
Но я прочитал все, что прислала ему адвокат Ника, ужасно способная и совершенно пугающая Мейвис Баррингтон, и знал, что с внуками Стерлинга Мэдисона в долгосрочной перспективе все будет в порядке. В краткосрочной перспективе все будет плохо, потому что они будут связаны с преступлениями своего деда, но дети живучи. А вот их родители - не очень.
– Насколько я понимаю, ваш отец создал трастовые фонды для ваших детей, доступ к которым они смогут получить, когда им исполнится двадцать один год.
– А как ты... Ник знает об этом? – спросила Бет, ее голос был нитевидным и тоненьким.
– Да, – ответил я ей. – У него, в отличие от вас всех, отличный адвокат.
Все четверо уставились на меня.
– Ник сказал мне, что, когда он пришел к вам за помощью, вы с Даниэль, – обратился я к Бет, повернувшись к ее сестре, а затем обратно, – не поверили ему.
– Конечно, нет, – прошипела Даниэль, переключая мое внимание с Бет на нее. – Кто вообще поверит в такую историю?
– Но когда вы сами увидели запись, – сказал я, искоса глядя на них, – и поняли, что это правда, почему бы тогда не связаться с ним?
– Он гей, – рявкнул Алан. – Ты забыл об этом? Ты хоть представляешь, что эта новость сделала с нашей семьей? Мы все узнали об этом сразу, когда появились те ужасные кадры, а они просто объявили об этом всему миру, как будто ничего не было.
Я кивнул, не чувствуя необходимости поправлять их и объяснять, что Ник был бисексуалом.
– Все узнали об этом и заговорили об этом. Вся наша семья и друзья - это было повсюду. Представь, что мы все чувствовали, как нас предали, как нам было стыдно, и из всех нас бедный Стерлинг, ты даже представить себе не можешь, что он не из тех людей, которые никогда... для него это просто невозможно...
– Он запаниковал, – Даниэль заменил своего шурина. – В тот день в сарае он узнал, что его единственный сын - гей, и он был не в своем уме. Он впал в ярость, и то, что произошло, просто... произошло.
Но я видел запись, ну, часть записи, и этого было достаточно, чтобы понять, что никакого приступа неконтролируемого гнева не было. Он велел мужчинам заставить его сына истекать кровью, и он был спокоен и точен, когда отдавал приказ, поэтому его обвиняют в умышленном преступлении на почве ненависти.
– Ваш брат сказал мне, что ваш отец ежедневно избивал его после смерти вашей матери, и когда он рассказал вам, вы не поверили ему и в этом.
– Ты не понимаешь, – ответила Бет, почти умоляя меня. – Ник все время лгал, обо всем, а папа никогда не трогал ни Дани, ни меня, так что...
– Вы ему не поверили, – заключил я, вставая, чтобы пройтись, чувствуя, как по коже разливается жар от нарастающего гнева. Через секунду я бы задохнулся.
– Послушай, – начал Даниэль. – Я думаю, мы просто пойдем туда, где Ник...
– Вам нужно связаться со своим адвокатом, потому что, как я полагаю, он, или она, или они понятия не имеют, что вы думаете, будто Алан может управлять конефермой. Говорю вам прямо сейчас, он не может. В судебном запрете, который подал адвокат Ника, четко сказано, что никто из тех, кто имеет хоть какое-то отношение к твоему дерьмовому папаше, никогда не сможет управлять этой чертовой лошадиной фермой!
Я был в ярости и выкрикнул последнее, звук отразился от стен.
– Убирайтесь к чертовой матери и не возвращайтесь!
– Кто ты...
Я зарычал и выскочил из комнаты, вышел через парадную дверь и обогнул дом, проходя мимо места, где были накрыты столы с едой, вдыхая через нос и надеясь, что Алан выйдет из дома и нападет на меня, чтобы я мог выбить из него все дерьмо. Я надеялся, что тот, кому достанется лошадиная ферма, сровняет ее с землей и начнет все с нуля. Или, что не менее хорошо, они могли бы просто запретить всем членам семьи отца Ника когда-либо снова ступать на эту территорию.
Им всем очень повезло, что мой пистолет все еще был заперт, а не лежал в наплечной кобуре, бедре или лодыжке.
– Лок!
Повернувшись, я увидел Деза и, когда он подошел, поднял руку, предупреждая, чтобы он держался подальше.
– Что случилось? – спросил он, остановившись, но не отходя от меня, скрестив руки и наблюдая за мной.
Я покачал головой, направился к нему, почти дошел до него, а потом повернулся, снова и снова, но это не помогло, гнев ничуть не рассеялся.
– Хочешь, я схожу за лопатой, и мы похороним того, кого ты хочешь убить?
– Это очень продуманное предложение, – прорычал я.
– Пойдем, возьмем тебе... пива или... Джи?
Я проверил, что так заворожило Дэза, и обнаружил, что Джин, пришедший из дома, стоит на лужайке, застыв, и смотрит на Дэза, словно увидел привидение.
Когда я повернулся, чтобы посмотреть на Дэза, он тоже стоял на траве.
– Хах, – сказал я, потому что всякий раз, когда ты думал, что мир велик, оказывалось, что это не так. На самом деле он был очень маленьким, а люди, которые, как вы думали, никогда не могли существовать на одной орбите, всегда были гораздо ближе, чем вы себе представляли.
Тогда меня осенило: причина, по которой Юджин, или Джин, как называла его жена, или Джи, как называл его любовник Дез, не поддержал Алана в его рассуждениях о том, что гей - это плохо, заключалась в том, что он не был огромным гребаным лицемером. Он был просто обманщиком.
– Что ты делаешь? – закричала Даниэль на мужа, проносясь мимо него, снимая обувь, но затем резко остановилась, приковав взгляд к Дэзу. – Ди?
