Новая семья: Гостевой брак, лоскутная семья и другие форматы отношений в современном мире - Светлана Кольчик
На длинную дистанцию
Ciao cara, come stai?[19]
На протяжении почти трех с половиной лет на кухне моей холостяцкой однушки в Новых Черемушках в Москве каждый вечер раздавался звонок. Происходило это примерно в 11 часов вечера. В Италии в это время было 9. Удобнейшего для международных звонков WhatsApp еще не было: мой жених звонил по старинке на городской телефон.
Мы познакомились при довольно драматических обстоятельствах. Доломиты, высота более 3000 м, ноль видимости и набирающая силу снежная буря. Подъемники закрыты, начинают сгущаться сумерки, и я, в промокшем горнолыжном костюме, дрожа от холода, в панике оглядываюсь по сторонам. В тумане замечаю единственную фигуру и на ломаном итальянском умоляю помочь спуститься. Мне повезло. Итальянец, хоть и был родом из Тосканы, знал в Кортина д'Ампеццо каждый камень. Мы спустились невредимыми. Номер телефона он у меня не взял (это стереотип, что итальянцы непременно плейбои). Но от судьбы не убежишь: на следующий день мы случайно встретились на другой горе.
Влюбилась я стремительно, заговорила на итальянском еще быстрее. Но съезжаться мы не спешили. Я не решалась менять динамичную Москву конца нулевых на прекрасную, но сонную, застрявшую в Средневековье Сиену. Виделись мы раз в месяц — на неделю, иногда на две: Париж, Лондон, Нью-Йорк, Майами, Стокгольм, Петербург. У нас был творческий тандем: это была эпоха расцвета глянцевых изданий, и я почти нон-стоп летала по миру, делая для журнала Marie Claire международные репортажи. Он работал фотографом. Каждая встреча в новом городе — взрыв эмоций и впечатлений.
Но в его 400-летнем фермерском доме в долине Кьянти сосуществовать нам было намного сложнее, чем в отелях. Мы ссорились из-за бытовых мелочей. Я «не тем ножом» резала хлеб, рискуя повредить его длинный антикварный стол из дуба, наподобие тех, что были в средневековых монастырях, не проникалась идеей проводить добрую половину выходных за возделыванием огорода и в принципе никак не могла привыкнуть к семейной жизни в глуши, даром что это была Тоскана.
Мой ragazzo[20] — достаточно типичный итальянец — выращивал в своем саду редкие сортовые ирисы, розы и маргаритки, лаванду, мяту, клубнику, хурму, сливы, баклажаны, восемь сортов помидоров, тыквы размером с пони и прочие экологически чистые культуры; варил пять видов варенья; собирал и мариновал оливки; сушил травы для специй и рассыпал их по баночкам; безупречно гладил рубашки и складывал выстиранные и высушенные трусы вчетверо. К глажке, стирке, готовке и прочим бытовым делам он меня не допускал — не доверял. Его ризотто с белыми грибами и паста с боттаргой[21] были бесподобны. Но я была не готова бросить ни работу мечты, ни нашу необременительную джетсеттерскую дольче вита.
Если бы не биологические часы, которые в мои 32 года с каждым днем тикали все громче, и не мои тогдашние достаточно консервативные представления о семье и браке, я допускаю, что мы бы до сих пор могли быть вместе. Не исключено, впрочем, что существовать нам бы удавалось лишь на достаточно безопасном расстоянии друг от друга, встречаясь пару раз в неделю или даже в месяц и потом снова разбегаясь по своим зонам комфорта.
Мой бывший, кстати, в итоге все-таки женился. Уже девять лет он счастливо практикует… гостевой брак. Правда, теперь живет с супругой не на две страны, а всего лишь на два соседних города — Сиену и Флоренцию.
Работая над этой книгой, мысленно я несколько раз возвращалась в мой итальянский период. Возможно, тогда мы не смогли как следует, по-взрослому, договориться о том, чего на самом деле хотели и какой формат отношений мог бы устроить обоих.
Другой русско-итальянской паре — моим старым знакомым Марине и Массимилиано — компромисс найти удалось. Жить на две страны они решили сразу, когда поняли, что хотят быть вместе. И именно расстояние, как они оба считают, позволяет их браку не тонуть уже 20 лет.
Жить на две страны они решили сразу. И именно расстояние позволяет их браку не тонуть уже 20 лет.
20 лет подряд Массимилиано, двухметровый, чрезвычайно разговорчивый и обожающий спорить юрист из Эмилии-Романьи, каждый месяц уезжает на две недели из Москвы в Болонью — поесть маминых тортеллини, отдохнуть от мегаполиса и семьи, встретиться с итальянскими клиентами (супруги — партнеры в международной юридической фирме). Последние годы он часто берет с собой старшую дочь-подростка, которая собирается делать карьеру в профессиональном теннисе: в Италии у нее свой тренер. Летает Массимилиано с пустым чемоданом, ведь обратно в Москву он обычно привозит в промышленных объемах пасту, соусы, колбасы, сыры, вино и даже хлеб. А рубашки, свитеры и прочую одежду уже много лет покупает в двойном экземпляре — для московской и итальянской квартир.
Отношения этой пары дали трещину, когда в пандемию весной 2020 года они на четыре с половиной месяца застряли в Москве под одной крышей. «В локдаун нам было очень тяжело, — признается Марина, брюнетка с голубыми глазами, похожая на итальянку. — Если бы границы не открыли, не знаю, чем бы это все кончилось. Я не испытываю потребности, чтобы муж был все время со мной, — продолжает она. — И не понимаю, как может годами сохраняться влечение, если вы семь дней в неделю вместе. У меня половина жизни вообще не связана с мужем: есть свои увлечения, друзья. Мне нравится иметь личное время и в некотором смысле свободу. И то, что финансово я ни от кого не завишу, конечно, играет роль».
Слушая Марину, я вспоминаю идеи английского философа и автора нескольких бестселлеров Алена де Боттона, у которого в Лондоне я пару раз брала интервью. В своей книге «Как больше думать о сексе»[22] он пишет о том, как сложно бывает переключаться с рутины на эротику, если с партнером делишь быт.
«Мы не можем ожидать от себя, что будем продолжать заниматься любовью с той же интенсивностью в одних и тех же стенах. Захлебываясь в череде рутинных дел, мы теряем из виду другое, сексуальное измерение партнера — ту часть в ней или в нем,
