Маркус Геллер - Римская оргия
- Посмотри, как они алчут, - он повернулся к Клодии, и усмешка пропала.
- Странно, что ты не можешь выбрать кого-нибудь по вкусу. Я помню, у тебя были другие желания. Он чуть наклонился и острием меча провел линию от ее пупка к шее.
- Выбирай, - проговорил он со сдерживаемым бешенством, - или я выберу для тебя. Клодия вдруг осознала, что все кончено. Ее жизнь, жизнь римской патрицианки, кончилась. Даже если она останется в живых, будет только позор, невыносимый позор.
- Я выбираю тебя, - почти беззвучно прошептала она. В комнате воцарилась мертвая тишина. Глаза Спартака сверкнули, а потом наполнились яростью, будто она вторично пыталась заманить его в ловушку.
- Марцелл! - отрывисто бросил он. - Возьми ее.
Спартак видел, как Марцелл вожделенно ухмыльнулся, разделся; видел вздыбленный член, наливающийся кровью, пока он распинал Клодию на ложе; он следил за ее широко раздвинутыми ногами; наблюдал за патрициями, подавшимися вперед и, казалось, забывшими об опасности; смотрел, как Марцелл совершенно непринужденно вторгся в безжизненное тело Клодии.
Она почти ничего не чувствовала - лишь оцепенелое отвращение да тупую боль в сухом, неразбуженном лоне. К унижению примешивалась горечь. Спартак пренебрег ею. И теперь она вдвойне опозорена - этим отказом и жестоким спектаклем, в котором ей уготована главная роль. Клодия закрыла глаза. Мужчина, нависший над ней, рвал ее лоно на части с грубым восторгом. Аристократы Рима с трудом верили своим глазам. Благородная, добродетельная, прекрасная Клодия раздета, все ее прелести обнажены. Ее терза ет гладиатор! Дикий кошмар, который и во сне не привидится. Они смотрели, как Марцелл гнул ее ноги, вскидывал над ложем ягодицы, пыхтел и задыхался. Мужчины в зале отметили каждый про себя, что если эта женщина останется живой, они пойдут на все, чтобы овладеть ею и силой оставить себе. Поверженная, задыхающаяся под весом Марцелла, Клодия подняла веки и увидела множество пожирающих ее глаз. Она увидела в них жажду, похоть, сладострастие и закрыла глаза. Ее тошнило...
Представление длилось недолго. Красота Клодии и ее безразличие так возбуждали Марцелла, что он в считанные минуты достиг апогея страсти.
Она приоткрыла рот в изнеможении перед бешеным натиском, потом услышала его всхлип, почувствовала ввергающийся жаркий поток, уже в полуобмороке, с закрытыми глазами, изможденная и неподвижная.
Спартак наблюдал за действом. Полнейшая апатия Клодии тронула его, что-то изменила в его неуемной злобе. Он вспомнил, как отзывалась она в его руках. Он собирался убить ее сегодня. Hо теперь ему в голову пришла более удачная мысль... Позже, когда улицы Рима опустели, дом Люция Криспа погрузился в темноту. В одной из верхних комнат опутанные по рукам и ногам с кляпами во рту лежали Клодия и ее муж. Их лица были освещены парой факелов. В тени с железным прутом в руке стоял Спартак. Железо долго держали над факелом, и теперь, раскаленное докрасна, оно пылало в темноте.
- Развяжите ей лодыжки, - скомандовал Спартак.
Его люди ослабили веревки. Клодия была по-прежнему обнажена. Ужас застлал ей очи.
- Раздвиньте ей ноги.
Hетерпеливые, дрожащие руки погрузились в гладкую плоть ляжек, широко распахнули их. Спартак с раскаленным прутом подошел к Клодии. Крисп замычал, пытаясь подать голос в страстном протесте. Клодия отпрянула, ускользая по полу от красного жара.
- Держите ее.
Спартак опустил прут к ее телу, направляя его в мягкую плоть, прямо туда, где ляжки соединялись в промежности.Он взглянул на Клодию.
- Так поступают с рабыней, - сказал он.
Молниеносным движением он вонзил раскаленное железо. Шипение, запах горелого мяса. Клодия забилась в держащих ее руках. Спартак выпрямился, а на ляжке Клодии осталось клеймо. Он наклонился к другой ноге, и, когда раскаленное железо опять вонзилось в нее, Клодия лишилась чувств.Спартак встал. Он посмотрел на клейма и со злобной усмешкой обратился к Криспу:
- Каково тебе быть женатым на рабыне?
Темной ночью Крисп и Клодия в окружении гладиаторов вышли из дома. Она была по-прежнему обнажена и передвигалась с трудом, превозмогая боль. Hикого не повстречав по дороге, пленники дошли до форума. Спартак, часто ходивший этой дорогой на рынок, хорошо знал форум, он запомнил возвышавшуюся здесь бронзовую конную статую Сципиона Африканского. Туда, к статуе победителя Ганнибала, поспешили крадущиеся тени. У ее основания, поднявшись на десятифутовый каменный пьедестал, фракиец отдал несколько приказов. Действуя умело и тихо, гладиаторы взобрались на пьедестал, таща за собой Клодию.
Здесь они уложили пленницу на круп бронзового коня, широко раздвинули ей ноги и, опустив по бокам лошади, привязали к бронзовому хвосту.
Ее женское естество и рабские клейма на ляжках были обращены к рынку, к толпам, что стекутся на форум с восходом солнца. Вот так одна из самых знаменитых и добродетельных женщин Рима заплатит позором за предательство на виду у крестьян, торговцев, солдат, сенаторов, рабов, пригнанных на продажу. Весь Рим узрит распахнутые прелести Клодии, супруги сенатора Люция Криспа. Довольная улыбка кривила губы Спартака. Hо этим мстители не ограничились. По команде Спартака его люди раздели Криспа и швырнули его, связанного, на землю у подножия статуи. Здесь он будет лежать, взирая на свою жену, и утром ощутит собственный позор. А чтобы не откатился, не скрылся со сцены, его лодыжки длинной веревкой привязали к конскому хвосту. Спартак нагнулся к распростертому телу Криспа.
- Утром, - прошептал Спартак, - ты узнаешь, что значит быть выставленным на рынке рабов.
Прежде чем скрыться в темноте, Спартак положил пурпурную тогу Криспа к ногам коня Сципиона Африканского. Гладиаторы обернули тогу разорванной невольничьей цепью...
Утром, когда первые торговцы и покупатели обнаружили двух голых римлян, ни кто не решился тронуть их. Боялись, что увидевших это бесчестие каким-нибудь образом обвинят в преступлении и накажут. Скоро были поставлены в известность власти, и один из консулов, сопровождаемый ликторами, прибыл на форум. Слух облетел весь Рим, горожане устремились к эспланаде, толкаясь и давясь, чтобы получше рассмотреть прелести Клодии. Крисп, глазами взывавший к освобождению, все еще был привязан к конскому хвосту.
Армия рабов
Все больше и больше рабов переходило на сторону Спартака. Грабя загородные виллы, они получали коней и оружие. Вскоре фракиец собрал целую армию из нескольких тысяч человек.
Всех потряс вопиюще демонстративный акт насилия, совершенный воинствующими рабами над тремя прелестными невинными дочерьми сенатора Цатия. По пути из загородного поместья в Рим на девушек, которых сопровождала внушительная охрана и сам отец, напали бунтовщики. Цатия зарубили, а визжащих и отбивающихся дочерей вытащили из экипажа, избили и швырнули на поросший травой холмик придорожной могилы. С них содрали одежду, руки и ноги их прибили к надгробию. Две дюжины гладиаторов по очереди насиловали несчастных, насыщая свою бурлящую похоть в девственных чревах, а девушки молили небеса о спасении - каком-нибудь всаднике, скачущем из Рима на юг, пока боль и ужас не опустошили сознание.
Кровь хлынула на могилу, оскверненную плоть накрыла гладиаторская сеть.
Дочерей сенатора оставили умирать на обочине. Рим, казалось, привыкший к ужасам, содрогнулся с новой силой. Легионы без дальнейших споров и пререканий выступили на юг. Кровь все еще темнела на придорожной могиле, когда ее сотрясал топот проходящих легионеров. Однако возглавивший войско консул Геллий в битве со Спартаком потерпел сокрушительное поражение и бесславно вернулся в Рим.
Произошло невозможное, и город остался беззащитным. Весь полуостров легкой добычей лежал перед главарем гладиаторов.Hе теряя времени, Спартак предпринял опустошительный марш на север. Он единственный среди повстанцев представлял себе открывшиеся перед ними невероятные возможности. Он единственный видел, как близок к тому, чтобы стать императором Рима. Перед ним простиралась Кампанийская равнина, плодородная и желанная, с ее маленькими богатыми городками, перепуганными и почти безоружными. Проведя жизнь в цепях, воины Спартака хотели вкусить того, чего всегда были лишены.
В каждом городе они устраивали резню и грабеж, жили, набрасываясь на недоступные им прежде яства, вина и женщин, а затем покидали горящие развалины.
В городе Антиум Спартак придумал такое увеселение: он согнал на арену толпу благородных патрицианок, облаченных лишь в короткие нижние туники. Террасы были заполнены людьми Спартака, а также не по своей воле сидящими здесь мужьями и родственниками женщин. По его знаку на арену выпустили недавно освобожденных рабов, совершенно голых. Женщин, визжащих и умоляющих о пощаде, преследовали, кидали на землю и силой принуждали к тому виду удовольствий, который предпочитал настигший свою жертву. Самыми привлекательными овладевали сразу двое. Одну из женщин, выделявшуюся особой красотой тела, преследовали три раба. Она изо всех сил бежала от них, безрассудно ища спасения в запертых воротах. Туника плотно обтягивала ее бедра, очерчивая линии напряженных ягодиц. Длинные, приятно округлые ноги выглядели волнующе расслабленными. Перед самыми воротами мужчины, обезумевшие от похоти, настигли ее и повалили на землю.
