Кристина Лорен - Прекрасный подонок
— Не забудьте заказать еще одни, — прошипел я, а затем протолкнул язык прямо ей в рот.
Когда я сунул внутрь два пальца, мисс Миллс испустила низкий стон. Она была еще мокрее, чем прошлым вечером, если это вообще возможно. Да, похоже, у нас проблемы. Я начал сильно двигать двумя пальцами, в то время как мой большой палец энергично массировал ее клитор. Охнув, она оторвалась от моих губ и прохрипела:
— Вынимай член. Мне нужно почувствовать тебя внутри. Сейчас же.
Я прищурился, стараясь не показать, какой эффект произвели на меня ее слова.
— Скажите «пожалуйста», мисс Миллс.
— Сейчас же, — нетерпеливо повторила она.
— Решила покомандовать?
Она наградила меня таким взглядом, что у мужика поплоше сразу бы все упало. Я невольно расхохотался. Миллс могла постоять за себя.
— Хорошо, что я нынче так щедр.
Быстро расстегнув ремень и брюки, я приподнял ее и грубо в нее вошел. Боже, это было чудесно. Лучше всего на свете. Это объясняло, почему я не мог выкинуть чертову практиканточку из головы.
И тут тихий голосок шепнул, что мне, возможно, всегда будет мало.
— Черт, — пробормотал я.
Мисс Миллс задохнулась, и я ощутил, как ее горячая плоть плотно обхватывает мой член. Прерывисто дыша, женщина впилась зубами мне в плечо сквозь ткань пиджака и обвила меня ногами. Я начал быстро и резко двигаться, прижимая ее к стене. В любую секунду кто-нибудь мог выйти на лестницу и увидеть, как я трахаю свою сотрудницу, но мне было абсолютно наплевать. Мне надо было избавиться от нее, вывести из организма, как выводят яд.
Подняв голову с моего плеча, она куснула меня за шею, а затем сжала зубками нижнюю губу.
— Почти, — прорычала она и сильней сжала ноги, проталкивая меня глубже. — Я уже почти…
Отлично.
Зарывшись лицом в ее шею и волосы, чтобы приглушить стон, я сжал руками ее ягодицы и внезапно и сильно кончил в нее. Вытащив член, чтобы она не могла и дальше тереться об него, я опустил ее на дрожащие ноги. Она уставилась на меня словно пораженная громом. Лестничный пролет заполнился свинцовым молчанием.
— Ты серьезно? — шумно выдохнув, спросила она и откинула голову.
Ее затылок с тупым стуком ударился о стену.
— Благодарю, это было незабываемо, — хмыкнул я и потянулся вниз за спущенными штанами.
— Ты чертов ублюдок.
— Ты это уже говорила, — промурлыкал я, глядя вниз и застегивая молнию на ширинке.
Когда я вновь поднял глаза, она уже поправила платье, но все еще выглядела изрядно помятой. Какой-то части меня очень хотелось протянуть руку, приласкать ее и позволить кончить. Но куда большая часть наслаждалась сердитым разочарованием, горевшим в ее взгляде.
— Как говорится, каков привет, таков и ответ.
— Жаль, что ты так паршиво это делаешь, — невозмутимо ответила мисс Миллс.
Развернувшись, она продолжила спускаться, но вдруг резко остановилась и обернулась ко мне:
— Хорошо, я на таблетках. Спасибо, что спросил, урод.
Проводив ее взглядом, я злобно зарычал и направился обратно в свой кабинет. Там, презрительно фыркнув, я плюхнулся в кресло и взъерошил руками волосы, а затем вытащил из кармана ее разорванные трусики. Несколько секунд я смотрел на белую шелковую ткань, растянутую между пальцами, а затем открыл ящик стола и швырнул эту пару к той, что лежала там с прошлой ночи.
3
Как я ухитрилась спуститься по лестнице, не свернув себе шею, понятия не имею. Я выбежала оттуда, словно за мной черти гнались, оставив мистера Райана в одиночестве на площадке: с отвисшей челюстью, в расхристанной одежде и с волосами, растрепанными так, словно его изнасиловали.
Промчавшись мимо кафе на четырнадцатом и прыжком преодолев последние ступеньки — что было нелегко в туфлях, — я распахнула железную дверь и, задыхаясь, привалилась к стене.
Что сейчас произошло? Неужели я действительно только что трахалась со своим боссом на лестнице? Я всхлипнула, поднеся ладони ко рту. Я что, и вправду приказала ему отыметь меня? О боже. Да что со мной такое?
Оглушенная, я оторвалась от стены и проковыляла по лестнице вверх к ближайшему туалету. Быстро пригнувшись, проверила кабинки, убедилась, что они пусты, после чего повернула ручку замка на входной двери и встала перед зеркалом. То, что в нем отразилось, заставило меня содрогнуться. Выглядела я как загнанная лошадь после скачек.
Прическа превратилась в ночной кошмар. Тщательно уложенные кудри рассыпались массой диких завитков. Очевидно, мистеру Райану нравится, когда волосы у меня распущены. Следовало это запомнить.
Так, погодите. Что? Откуда взялась эта идея? Ни за что не стану это запоминать! Треснув кулаком по раковине, я придвинулась ближе, чтобы исследовать нанесенный ущерб.
Губы у меня распухли, макияж размазался; платье растянулось и висело на мне, как на вешалке, и вдобавок я опять лишилась трусиков.
Сукин. Ты. Сын. Это была уже вторая пара. И вообще, что он с ними делал?
— О боже! — в панике выдохнула я.
Он ведь не оставил их валяться скомканными в конференц-зале? Наверное, он подобрал их и выкинул? Надо спросить его, чтобы быть уверенной. Но нет. Пусть не надеется, что я хотя бы упомяну это… это… но что «это»?
Тряхнув головой, я потерла лицо руками. Боже, как все запуталось! Когда я пришла в офис утром, у меня был план. Я собиралась войти, швырнуть чек моему боссу в смазливую рожу и сказать, чтобы он подавился. Но потом оказалось, что он выглядит так чертовски сексуально в своем темно-сером костюмчике «Прада», с растрепанной шевелюрой, сигналящей, как неоновая вывеска, «трахни меня»… и в голове у меня все перепуталось. Какой стыд. Что, черт побери, в нем такого, отчего мои мозги растекаются киселем, а трусики мгновенно становятся мокрыми?
Скверно. Очень скверно. Как при встрече с ним не представлять его голым? Ладно, не голым. Технически говоря, я еще не видела его совершенно раздетым, но и то, что я видела, вызывало во мне сладкую дрожь.
О нет. Я только что сказала «еще»?
Я могла бы уволиться. Подумав с минуту, я поняла, что это скверная идея. Мне нравилась моя работа, и пусть мистер Райан и был самым отъявленным подонком на свете, я как-то продержалась девять месяцев. И — не считая последних двадцати четырех часов — я вполне его раскусила и управлялась с ним лучше, чем кто-либо другой. Кроме того, как ни противно было это признать, мне нравилось смотреть, как он работает. Его сволочизм заключался в том, что, во-первых, в нем не было ни капли терпения, и, во-вторых, он был чокнутым перфекционистом. От других он требовал таких же высоких стандартов и не давал никому ни малейших поблажек.
К сожалению, мне нравилось, когда от меня ожидали еще лучших результатов, больших усилий и требовали, чтобы я сделала все возможное для выполнения заданий — даже несмотря на то, что я не всегда одобряла методы мистера Райана. В мире маркетинга он был настоящим гением, как и вся его семья.
И в этом заключался второй подвох. Его семья. Мой отец остался дома, в Северной Дакоте, и когда я начала работать здесь секретаршей во время учебы в колледже, Эллиотт Райан был ко мне очень добр. Как и все остальные. Брат Беннетта, Генри, был еще одним исполнительным директором и милейшим человеком на свете. Я любила их всех, так что увольнение исключалось.
А самой большой проблемой была моя стипендия. Комитет по вручению стипендий «Джей Ти Миллер» требовал отчет о практике по специальности до получения степени, и основной упор я собиралась сделать на свою дипломную работу. Вот почему я осталась в «РМГ». Беннетт Райан предложил мне вести проект Пападакиса — составить маркетинговый план для этого мультимиллионера, торгующего земельными участками. И я делала куда более серьезную работу, чем та, которой занимались мои однокурсники. Четырех месяцев явно не хватит, чтобы начать все заново на какой-нибудь фирме и продемонстрировать значимые результаты… или хватит?
Нет. Я ни в коем случае не могла уйти из «Райан Медиа».
Решив это, я поняла, что мне необходим план действий. Надо держаться в рамках профессиональной этики и сделать все возможное, чтобы между мной и мистером Райаном больше никогда ничего не было. Пусть это и останется самым безумным и страстным сексом в моей жизни… даже тот раз, когда он не дал мне кончить.
Козел.
Я была сильной, независимой женщиной. Я стремилась строить карьеру и вкалывала как проклятая, чтобы добиться теперешнего положения. Похоть не может управлять моим телом и разумом. Просто надо помнить, какой он придурок. Наглый, упрямый и озабоченный придурок, считающий всех вокруг идиотами.
Улыбнувшись своему отражению в зеркале, я перебрала последние воспоминания о мистере Беннетте Райане.
«Благодарю вас за то, что принесли мне спитой кофе, мисс Миллс, но если бы мне хотелось хлебнуть грязи, я бы набрал ее себе утром из лужи в саду».
