Кресли Коул - Профессионал
Хоть на его шее и вздулись вены, а мышцы била дрожь.
Хоть я и ощущала, как внутри меня с каждым ударом его сердца пульсирует член.
Хриплым скрежещущим голосом он просто произнёс:
— Moya.
В тот момент я была полностью его. Была соединена с ним, пронзена им — и от этого не было спасения. Я словно танцевала у жерла вулкана, который вот-вот взорвётся — или стояла у подножья готовой обрушиться плотины.
— Moya. — Он чуть отвёл бёдра, затем качнул ими вперёд. Боль утихла, и вместо неё появилось предчувствие чего-то необыкновенного…
Он повторил это движение.
Веки отяжелели, и меня охватило любопытство. Восторг. Наполненность. Связь. От следующего рассчитанного толчка я выдохнула:
— О, Боже.
— Тебе нравится, зверёк.
Ещё как.
- Я и не подозревала. — Руки разжали мёртвую хватку на плечах и заскользили по его скульптурной спине.
— Моя женщина стала такой влажной. — Очередное движение бёдер заставило меня вонзить ногти в его крепкую задницу.
Когда я начала двигаться с ним в унисон, он выдавил:
— Хочешь большего?
— Да, боже, да!
Он приподнял меня, обвив спину рукой.
— Держись за меня. Обхвати ногами.
Когда я подчинилась, властная рука подхватила меня под зад, помогая скользнуть вдоль гладкого члена. Он проник в меня под новым углом, и мои глаза округлились. Мимолётная боль; нарастающее наслаждение.
— Сдавайся, Наталья.
И, вскрикнув, я сдалась. Сегодня я принадлежала ему безоговорочно.
Он не сводил с меня взгляда золотых глаз, погружаясь внутрь, в моё тело, его член становился ещё толще. Мои соски скользнули по мускулистой груди, и я крепче обхватила его руками.
Он был во мне; я хотела, чтобы он был повсюду.
Это порочное татуированное тело трудилось над моим, контролируя и одновременно наращивая моё наслаждение. Спиной я чувствовала гладкий мрамор уцелевшей стены. Я скользила вверх-вниз по ней и по его пульсирующему члену.
Я уже летела навстречу оргазму, когда услышала призрачный шёпот:
— Твоя горячая влажная хватка… вызовет мою сперму раньше, чем я буду готов.
Он тоже был близко? Даже в такой позе я стала подаваться ему навстречу, насаживаясь на член, потираясь о него разбухшим клитором.
Он стиснул зубы:
— Стой, milaya. Или я кончу.
Я зашла слишком далеко, чтобы остановиться; как и он. Ноги вокруг его талии сжались ещё крепче так, чтобы я могла двигаться быстрее и жёстче. Вода собиралась во впадинках между нашими телами, и тут же разбрызгивалась от лихорадочных толчков.
Он растопырил пальцы на моей попке, угрожающе прохрипев:
— Я сказал… стой. — Пальцы впились в мои округлости, чтобы удержать на месте, но эта хватка лишь сильнее меня завела.
Не помня себя, я стонала:
— О, Боже, Боже!
— Тогда моли меня, зверёк. Готов вечно слушать этот звук.
Я так и сделала, пока моя мольба не сменилась криками, когда я подобралась ещё ближе.
— Севастьян!
— Хочу увидеть, как сильно кончит моя женщина, — отозвался он. — Выдави из меня моё семя.
При этих словах я достигла пика, сжав внутренними мышцами всю его длину. Севастьян зарычал и прекратил движение; я знала, он чувствовал, как я выдаиваю его ритмичными сокращениями, требуя всё до последней капли.
Он был недвижим, а я продолжала его сжимать; спазмы оставляли мне возможность лишь выкрикивать его имя и мотать головой.
Намотав мои волосы на кулак, он заставил меня встретиться с ним взглядом.
Между вздохами он произнёс:
— Ty moya.
А потом откинул голову и взревел, одновременно начав извергаться. Я чувствовала мощную, словно приливная волна, струю его семени. И только тогда он вновь начал двигаться, яростно толкаясь бёдрами, чтобы выдавить себя досуха.
Потом прижал меня к себе крепко-накрепко, почти до боли. Но я нуждалась в этом, нуждалась, чтобы он сжал меня ещё крепче.
Не знаю, сколько мы так простояли; наши сердца стучали в унисон, его бёдра продолжали мягко покачиваться. Может, прошли часы. Когда в баках стала заканчиваться и холодная вода, он вынес меня из душа, поддерживая рукой под попку, внутри всё ещё оставался его полутвёрдый член.
Разве я не мечтала о том, чтобы он отнёс меня, мокрую, на кровать? Не разделяя наших тел, он присел на краешек кровати, удерживая меня на коленях. Он сцеловывал капли воды с моей шеи, лаская кожу над пульсирующей венкой, от чего я снова растаяла. Он прикусил мою нижнюю губу, нежно посасывая.
Когда он наклонился слизать влагу с моих тугих сосочков, я с криком выгнулась, блаженствуя от его ощущения внутри.
Но потом он снял меня с члена, развернув спиной к себе.
— Хочу лучше тебя рассмотреть. — Зажав член в кулаке, он приготовился пронзить меня снова.
— Рассмотреть?
Коленями он широко развёл мои ноги.
— Посмотри на себя.
Я подняла взгляд. Мы сидели перед большим зеркалом, в котором отражались наши мокрые тела — словно в комнате находилось ещё двое людей.
— Любой за тебя убьёт.
Моё лицо пылало, глаза блестели от страсти. Он за моей спиной выглядел массивным и несгибаемым, я — бледной, миниатюрной и мягкой. Смуглая кожа его члена ярко контрастировала с розовой плотью, которая принимала его с такой готовностью.
Он обхватил мои груди, и я смотрела, как выделялись его грубые руки в татуировках на фоне моей молочно-белой кожи, смотрела на повязку вокруг загорелой руки. Севастьян выглядел, как тёмный бог, как воин, вернувшийся с битвы.
Потому что таким он и был.
Он приподнял меня ровно настолько, чтобы продемонстрировать его увитый венами член, блестевший после моего оргазма. Из моей дырочки упала жемчужная капля, и он произнёс:
— Видишь у себя внутри мою сперму?
— Боже, я вижу. — Его горячая густая эссенция. Свидетельство того, что мы сделали.
Я застонала, начиная дрожать. В зеркале было видно, как грудь подпрыгивает от моих вздохов.
Он прошептал прямо в ямку на шее:
— Я никогда ни в кого не кончал.
Я пыталась уловить нить разговора. Никогда не кончал? А, он же всегда надевал резинку.
— Ты чувствуешь это внутри?
Я кивнула.
— Такая горячая, обжигающая. Возбуждает во мне желание кончить снова.
Моё лицо он повернул так, чтобы в зеркале наши взгляды пересеклись, и я смогла увидеть, как он рассматривает меня, моё тело.
Словно добычу. Его взгляд был… зловещим.
— В каком-то роде я тебя пометил.
Эта мысль вновь вызвала дрожь в моём теле. Я ожидала, что он возьмёт меня грубо, яростно, там, в душе и даже сейчас. Этот человек хлестал мою грудь, шлёпал мою задницу так, что и на следующий день она болела. От воспоминаний о том, как он меня обработал, я вновь потекла.
То, как безжалостно он атаковал все мои органы чувств, лишь подтверждало его доминирующую натуру. Он контролировал и себя, и меня.
— Здесь твоё место.
— Место? — прошептала я. Многозначное слово.
— Рядом со мной… — он скользнул зубами вдоль шеи… — вокруг меня. Ты связана со мной.
Связана.
- Да, да.
Его пальцы поймали мою шею в капкан.
— Ты принадлежишь мне. — Вторую руку он опустил, чтобы поласкать клитор, отчего я застонала.
Ноги я развела ещё шире, понимая, что он опять собирается свести меня с ума.
— Я сказал, что если буду твоим первым, то стану и последним, — его пальцы совершали медленные движения по окружности. — Сказал, что убью любого, кто дотронется до того, что принадлежит мне. Ты понимаешь?
Я с трудом могла собраться с мыслями, но что-то во мне этому противилось. Я понимала его желание обладать мной. Порочно, грубо. Но как долго? В какой мере?
Что останется от меня, когда насытится такой мужчина? С ответом я колебалась, а он вдруг внезапно из меня вышел.
Покинутая, я замерзала.
— Что? Почему? — Я чувствовала ноющую пустоту.
Он вновь усадил меня к себе на колени, и в этот раз его великолепный член торчал прямо у меня перед лобком. Я не смогла удержаться и потёрлась о его влажное основание.
— Обхвати его.
Я послушалась.
— Погладь. Изучи его. Другие, кроме моего, тебе не потребуются — ты больше никого не познаешь.
Зачарованная, я обхватила его обеими руками, начав ласкать прямо перед зеркалом.
— О, Боже, Севастьян…
— Если хочешь получить его обратно, умоляй.
Сжав член в кулаке, я пролепетала:
— Пожалуйста, дай мне свой член.
— Зачем?
Зачем? Честное слово…
— Потому что мне кажется, что я без него умру.
- Тогда скажи, кто хозяин твоего маленького тела?
Хозяин. Хозяин. Но в тот момент всё так и было — он полностью его контролировал. Вновь меня приподняв, он просунул внутрь лишь головку. Я застонала, извиваясь, когда он опять вытащил то, что мне так было нужно. Ладно!
