Рия Хан - Обжигающий лёд
А затем опять вернулась к домашним делам. Только вот занявшись уборкой в спальни босса, она снова против воли задумалась о нём. «Всё равно, как бы я не старалась отодвинуть мысли о Ярове, они не дают мне покоя. Уже третье утро я не нахожу в его спальне девушек. Получается, он сам их выпроваживает, после того, как проведёт с ними время. Но при этом не говорит мне, что я делаю неправильный выбор. Значит, дело не в моём выборе. Так почему он так резко изменил свои вкусы? Когда-то он чётко дал мне понять, что предпочитает оставлять своих любовниц на ночь, но не желает видеть их с утра… Хм, странно. Да ещё и его драка с кем-то… Интересно, что же произошло? Кто вывел моего босса до такого состояния, что он пустил в ход кулаки?»
У Ярова она не стала интересоваться этим, решив строго придерживаться его рекомендации не совать нос в его дела. Но и не могла избавиться от любопытства, поэтому вчера, когда согласовывала график встреч с секретаршей, попробовала выведать и причину разбитых костяшек на руке босса. Но девушка ничего не знала. Разговор с личным водителем тоже ничего не дал.
«В бизнесе так вопросы не решаются. Да и пусти он там в ход кулаки, весть разлетелась бы быстро. Так что сразу исключаем. Будь у босса постоянная любовница или крути он романы с замужними дамами, причина драки могла быть в них. Но Яров встречается с определённой категорией женщин, которые не смеют претендовать на него, а соответственно и причин для потасовок с кем-нибудь нет. Так что же тогда?.. Сцепился с кем-то случайным на улице? Вряд ли… Эх, и не знаю, что думать… И не должна о таком думать!» — Виви одёрнула себя, с недовольством поджав губы и злясь, что опять все мысли сосредоточены на нём.
«А стоило бы подумать о себе! Завтра у меня день рождения!» — думая об этом, Виви морщилась. «По идее, завтра только одно приятное событие ждёт меня — это звонок мамы. И, похоже, раз снова объявился Стас, то и завтра он позвонит, чтобы напомнить о себе и испортить мне день рождения. Впрочем, может и не позвонит. С субботы он ни разу меня не беспокоил. Надеюсь, это показатель того, что у него новая любовница», — она от всей души надеялась на это. А ещё и на то, что так не вовремя поднятая другом босса тема разговора о днях рождения, заинтересует Ярова. «Хотя, он два года не задумывался об этом и сейчас вряд ли сильно озаботится и возьмёт на себя труд поднимать наш с ним трудовой договор, чтобы посмотреть в копии паспорта дату моего рождения. Ярову сейчас точно не до меня. Вот и хорошо».
Но Ярову сейчас было дело до всего, что касалось Виви. Сделав всё необходимое для покупки и оформления автомобиля, он задумался о том, как начать разговор и мысленно проигрывал в голове всё то, что скажет своей домработнице. И надеясь, что это поможет снова наладить их отношения.
«Всё получится», — говорил он себе, направляясь домой, и когда они въехали во двор дома, решительно направился сразу на кухню, зная, что Виви ждёт там, чтобы кормить его ужином.
— Виви, добрый вечер, — зайдя и сев на стул, произнёс он.
— Добрый вечер, Олег Анатольевич, — бесстрастно отозвалась она, не поворачиваясь к нему. — Ужин будет подан через пять минут.
— Ужин пока отменяется, — спокойно ответил он. — Присядьте. Нам необходимо поговорить.
«Ох, только не это!» — Виви мысленно застонала, понимая, о чём босс собирается говорить. «Не нужно этого! Пусть всё остаётся, как сейчас!».
— В этом нет нужды, — равнодушно отозвалась она вслух. — Вы были абсолютно правы, указывая мне, что я не имею права вмешиваться в вашу жизнь и тем более не имею права высказывать свои предположения…
— Виви, дело не в вашем вмешательстве, — перебил Яров. — А совсем в другом. Присядьте и я объясню.
— Олег Анатольевич, — начала женщина, всеми силами пытаясь избежать разговора, но он снова её перебил, в этот раз холодно приказав:
— Сядьте, мать вашу, на стул, и выслушайте меня!
Яров крайне редко позволял себе при ней выражаться с употреблением ненормативной лексики, и Виви поняла, что лучше сесть.
Расположившись за столом напротив, присев на край стула, она посмотрела на свои руки, чтобы не встречаться взглядом с боссом. «Но всё же интересно, что он скажет», — нехотя признала она и замерла.
— Скажите мне, пожалуйста, в вашем окружении встречались ещё люди, которые выросли в детском доме? — сдержанно поинтересовался босс.
— Нет, — Виви ожидала чего угодно, только не этого вопроса.
— Я так и предполагал, — ответил он и сухо продолжил: — Иначе вы бы знали, что к таким, как мы, лучше не лезть с некоторыми вопросами. Что большая часть из нас ещё в детстве понимает, что лучше не впускать в свою душу чужих. Что это может причинить боль и сделать тебя уязвимым. А другие обязательно нащупают это место и будут безжалостно бить в него, чтобы видя боль и слабость других, заглушить свою боль. Спрятать свою слабость. Детдомовские дети намного раньше других детей узнают, что такое подлость, цинизм, равнодушие, боль и пренебрежение. И, конечно, предательство. И нет рядом тех людей, которые помогли бы, утешили, приласкали и защитили. По большей части, все детдомовские дети, как маленькие брошенные волчата. Они знают, что должны бороться за свою жизнь, не давать себя в обиду, и не могут на кого-то надеяться. Это всё, конечно же, ложится в основу их характера и влияет на их будущую жизнь. И опять же, большинство затем так ведут себя и во взрослой жизни. И я, Виви, не исключение. Ещё совсем маленьким я понял, что не стоит впускать кого-нибудь в свою душу, в свои мысли, в свою жизнь. Что это ничего хорошего не приносит. В лучшем случае потом чувствуешь разочарование. В худшем — боль. И я привык так жить — замкнуто, держа всех на расстоянии и не делясь тем, что у меня в душе. Вы же попытались позавчера утром забраться именно туда.
— Ооо, прошу прощения, — пристыженно пробормотала Виви, поняв свою ошибку, а перед глазами встал маленький темноволосый мальчик с голубыми глазами, который уже тогда понял, что надеяться не на кого, кроме себя. И ей стало безмерно жаль его, а сердце болезненно сжалось.
«А опора в детстве очень нужна!» — она вспомнила себя маленькой. Как была привязана к матери, как тосковала по отцу, которого не знала, но страстно желала иметь. «А у Ярова вообще никого не было!»
— Извините, я не подумала об этом, — тихо добавила она.
— Не стоит извиняться, — спокойно произнёс он. — Да это и не основная причина, почему я вам вчера нагрубил. Если бы дело было только в вашей попытке вывести меня на откровенность, я бы воспринял это спокойно, потому что давно научился пресекать такие поползновения в мою жизнь. Дело здесь в другом. А именно — в том, что вы отчасти были правы. Причины изменений в моём характере связаны с личной жизнью. В моей жизни появилась женщина, которая вызывает во мне некие чувства, с которыми я не знаю, как справиться…
— Вы влюбились?! — ошеломлённо воскликнула Виви, не сдержавшись и тут же сжалась, испытывая неудобство из-за своих слов. — Извините, — прошептала она, ругая себя и готовясь услышать в своё адрес ещё пару неприятных высказываний.
Но Яров, похоже, не разозлился.
— Нет, — он покачал головой, тяжело вздохнув. — Влюбляться это не про меня. Я испытываю к той женщине скорее физическое влечение. Вернее, очень сильное влечение. Не так, как обычно, с другими. Но одновременно с этим не смею к ней приближаться, — он замолчал, отведя взгляд и нахмурился, как будто пытаясь подобрать слова и Виви решилась спросить:
— Она замужем, да?
— Дело не в её замужестве или ещё каких-нибудь независящих от нас обстоятельствах, — Яров нахмурился, положив руки на стол и сцепив пальцы в замок. — Дело в том, что я уважаю её и ценю, и знаю, что если мы пойдём на физический контакт, это неизбежно приведёт к тому, что мы расстанемся потом. А я не хочу её терять. Мне дорого наше с ней общение и всё то хорошее, что она приносит в мою жизнь.
— Но почему вы думаете, что расстанетесь потом? А вдруг, нет, — робко спросила Виви, потому что от всей души желала счастья боссу. Она знала — в душе он хороший человек, и не раз видела этому доказательства.
— Она относится к тому типу женщин, которые созданы для семьи, постоянных отношений и, храня верность любимому человеку, будет её требовать в ответ. Я же, мало того, что не считаю себя человеком, способным на любовь, ещё и не хочу менять свой образ жизни. А может, и боюсь, — последние сова Яров выдохнул и, закрыв глаза, откинулся на спинку стула, тихо продолжив: — Я давно для себя решил, как хочу жить. И в моих планах никогда не было постоянной женщины. Меня устраивало то, как я живу сейчас. Но вчера, когда вы задали вопрос о постоянных отношениях, я на секунду увидел ту женщину рядом с собой. Однако в глубине души я знаю — я не создан для постоянных отношений, семейной жизни и прочего. Это влечёт слишком сильную эмоциональную зависимость, которую я всегда избегал. Я даже уверен, что сделаю её несчастной, а потом сам же буду испытывать от этого чувство вины. И вот это всё меня испугало, а оттуда пошла злость. Потому что когда-то в детстве я вытравливал из себя страх, именно злясь на свою слабость. И вот из-за всего этого — влечения к той, которую не имею права трогать, понимания того, что я не могу дать ничего нужного ей, нежелания и страха менять свою жизнь, и того, что вы буквально в паре предложений всё высказали мне, заставило меня нагрубить. И сказать то, что я на самом деле не думаю, — Яров снова тяжело вздохнул и открыл глаза. А потом проникновенно посмотрел на женщину и добавил: — Виви, простите меня. Я сожалею о сказанном. И хотел бы, что мы снова спокойно общались. Дайте мне хотя бы в какой-то сфере моей жизни чувствовать, что всё по-прежнему. Поверьте, мне хватает переживаний в остальном, что не даёт мне покоя.
