Роман Трахтенберг - Лифчик для героя. Путь самца - 2.
...Правда, я давно не рассказываю историю про заразу и, конечно, если бы не пари... потому на одной замечательной пьянке, когда стали наседать: «Давай выпьем!» — на автомате стал рассказывать, что не могу, «антибиотики», «так и сяк», «покутили с проститутками» и т. д. и т. п. И где-то на середине замечательной истории почувствовал, что земля уходит из-под ног, а по коже начинают бегать мурашки, потому что увидел, как к нашей компании приближаются жены друзей хозяина. Они знакомы с моей супругой и точно теперь будут шептаться за ее спиной.
— Да шучу я, мужики, шучу! — завопил я на всю компанию. — Ну развести-то вас можно! Наливайте! Было бы правдой, я бы смолчал. А то знаете, есть анекдот поучительный на похожую тему. Сидит мужик на улице и плачет. Прохожий у него спрашивает: «Ты чего плачешь?» — «Понимаешь, я двадцать лет строил дома в этом городе, но никто не называл меня градостроителем. Я десять лет строил мосты в этом городе, но никто не называл меня мостостроителем, но стоило всего один раз по пьяни трахнуть козу...»
В тот вечер пришлось надраться до свинского состояния, дабы снять с себя все подозрения. А, выпив, соответственно и закусил небольшим корытцем суши, казавшимися необычайно вкусными после голодной недели.
Утром долго выслушивал упреки от супружницы, которая никогда меня в таком пьянющем состоянии не видела, ну не объяснять же ей причины. Потом встал на весы. Они тоже не сообщали ничего хорошего — плюс четыре кило. Все-таки идея срочного похудания посредством голодания довольно дурная. Подумал я об этом, подумал, да и набрал номер Черданцевой, предложив ей ничью, на что она радостно согласилась.
— Вообще, люди больше должны любить себя и принимать такими, какие есть. И кстати, транссексуализм — наверное, крайняя степень нелюбви к своему телу.
Ночь перед Рождеством
— Доктор, я почему-то после операции никак не могу нащупать свои ноги.
— Извините, больной, вам пришлось ампутировать руки.
Я лежу в клинике.
И завтра у меня операция.
Та, которую я ждала сорок лет.
Точнее, двадцать девять из сорока.
Начиная с одиннадцатилетнего возраста, когда примерила мамины колготки и попала в ловушку своей странной сущности.
...Перед сном сходила в душ, мылась тщательно, как будто хотела смыть с себя всё, что было связано с этим телом в течение сорока лет: ненужные женщины, ненавистная мужская одежда, вечный страх... Вдруг в голову постучалось неожиданное сравнение: так обмывают покойника, перед тем как отправить его в мир иной. Потом надела больничную рубашку, легла на узкую, застеленную белой простыней постель. Прощание с прежней жизнью создавало торжественность, как на похоронах. Один человек во мне умирал, еще только один последний раз — завтра — проснусь в мужском теле, но это продлится совсем недолго. Надо быстрее уснуть, и время пролетит незаметнее. Словно Штирлиц я приказала себе спать, глаза вправду начали закрываться... и тут кто- то тяжелый и невидимый в темноте комнаты сел ко мне на кровать.
От ужаса сердце чуть не вылетело из груди. Бежать! Только ноги ватные. Так часто бывает в страшном сне: хочешь бежать, а сама еле двигаешься, словно глубоко под водой. Но невидимый человек тяжело вздохнул, и я узнала его голос. Это... МОЙ ГОЛОС.
Но ОН — это не я, это — Олег, моя мужская сущность, отделившись от меня, сидела на убогой больничной койке в дорогом свадебном костюме, в котором ходили в ЗАГС с Леной. Тогда на целых полгода бурный роман погасил иные желания. Тогда я была только мужчиной — счастливым, влюбленным, спокойным.
— Привет, перебежчик.
— Какой я перебежчик? — Разговаривать самой с собой было очень странно.— Я никогда и не была мужчиной. О чем ты?
— А кем ты был?! Разве женщина может быть мужем и отцом ребенка? Разве женщина может быть водителем грузовика, грузчиком, начальником цеха?
— Ну знаешь, по поводу цеха, у меня есть одна знакомая...
— Какая знакомая? Что за чушь ты несешь?! Ты — мужик! Даже врачи тебе сказали, что ты хорошо адаптирован в мужском теле!
— Вот именно «адаптирована», а хочу быть настоящей женщиной!
— Хочу не хочу, мало ли кто кем хочет быть. Хотел бы лучше стать Рокфеллером! Или премьер-министром!
— И стану! Кстати, о премьерах, вот Маргарет Тэтчер...
— Тьфу ты!
Он резко вскочил. Теперь голос его звучал зло и раздраженно и откуда-то сверху. Сейчас я точно понимала, что разговариваю не сама с собой.
— Хорошо! Давай по-другому. А как же я? Обо мне ты подумал? У меня тоже есть право на это тело!
— Какое право? Тело мое, я его безраздельная хозяйка.
— Хозяин!
— Нет!!! Хозяйка! — Я сама испугалась этой не свойственной мне внезапной ярости. Не хочу разговаривать с ним. Его нет. Это просто бред.
— Хорошо. Хозяйка хуева. Ты хоть представляешь, что тебя ожидает? Женщины — они другие, им не нужны мозги, они всего достигают телом, все их заслуги только из-за мужчин. Попался стоящий мужик, жизнь сложилась. Не попался — последний хуй без соли доедают. Кого ты хочешь найти со своими лошадиной мордой и копытами сорок восьмого размера?!
— Сорок четвертого!
— Ну хорошо. Сорок четвертого волосатого размера!
— Я буду эпилировать!
— Где? Под забором? На скотном дворе?
— Почему под забором?
— Потому что там или под мостом ты закончишь свою жизнь. Ты пытаешься повернуть вспять нормальное течение природы, она ответит тебе тем же. Прогресс обернется регрессом: начальник цеха, потом начальник отдела, потом водитель грузовика, грузчица, уборщица, затем грязная никому не нужная бомжиха и, в конце концов, неопознанный труп под покосившейся табличкой с номером вместо имени. Кстати, тебя и хоронить-то, наверное, нельзя на кладбище. Там самоубийц не хоронят.
— Почему это я самоубийца?
— Потому что трансы больше десяти-пятнадцати лет не живут! Если вообще выживают после операции.
— Откуда у тебя такая информация?
— Это нам обоим говорили не раз, но ты слышала только то, что хотела! Так что, любовь моя, буквально через несколько сезонов, три-четыре «бабьих лета», и ты, милочка, предстанешь перед Всевышним. Кстати, ты же веришь в Бога. А как религия относится к смене пола?
— Ну хватит! — Я от ужаса закрылась подушкой.
— Хватит-то оно — хватит, а на что ты собираешься жить? Могу предложить несколько вариантов: передвижной паноптикум, «мужчина без члена», бордель уродцев: «У нас вы можете получить мужчину, женщину и даже "неведому зверушку"!» Или, если очень повезет, стать лицом паркетной фирмы «Время сменить пол»,— и он затрясся в беззвучном саркастическом смехе.
Я потерялась окончательно, не зная что отвечать.
— Вы, мужчины, всегда были грубыми солдафонами, и юмор у вас армейский! — и хотя я сжимала зубами подушку, при этом как-то отвечала ему.
Или говорила совсем не я? Кажется, кто-то еще находится в комнате. Нас уже трое. Я посмотрела на другую сторону и увидела, что и там сижу я. Но не в больничном халатике, а в... свадебном платье, купленном для первой жены. Я частенько примеряла его, когда ее не было дома, но оно никогда не сходилось на мне. А сейчас сидело идеально.
— Я не виновата, что родилась такая. Вот у Бога и спрошу, почему он такой меня создал.
— Какой создал? Он создал тебя мужиком, и все в тебе органично. И внешняя сущность с грубыми руками шофера и «утонченными» ногами сорок четвертого размера. И живой мужской ум.
— А как же моя женская душа?
— Не тупи. С чего ты взяла, что душа бывает мужская или женская? Душа беспола. Половую принадлежность придает только тело. Сегодня ты родился в мужском обличье, завтра в женском, потом ты дерево, клоп-солдатик или инфузория-туфелька. Хоть душа и беспола, в ней присутствуют и мужское, и женское начала. Если ты родилась в мужской форме, то и быть тебе только самцом. Все остальное глупости!
— А если это роковая ошибка?
— Заткнись! Дурная голова ногам покоя не дает! Вы, бабы, дуры: вкачиваете ботокс в губы, силикон в грудь, сами себе вбиваете в голову, что это красиво. Переделываете себе носы, удаляете ребра. Не хотите быть такими, какими создала природа... Если Господь создал вас на радость мужчине, то почему вы у мужчины не хотите спросить, какими вам быть?.. Проснись, красавица! Взгляни на свою жизнь трезвым взором! Проснись!..
— ...Проснитесь! Пора вставать! Операционная уже готова. Да проснитесь же, наконец!
Передо мной — растерянная юная медсестра, кажется, она очень долго меня будила. Обычно я просыпаюсь легко, видимо, ОН не хотел отпускать меня.
— Ну что, вы готовы?
Глупый вопрос.
— Раздевайтесь и ложитесь на носилки.
— Может, я просто дойду?
— Нет, вы должны лежать. Я вас даже не успела толком подготовить, не могла разбудить.
