Зара Деверо - Шоу для избранных

Зал ресторана поражал своими размерами и обилием разнообразных растений: они почти закрывали стены, обклеенные дорогими золотистыми обоями, завораживали посетителей острыми листьями и дурманили специфическим ароматом. Тычинки диковинных оранжевых цветов напоминали своей формой фаллос, а сладковатый нектар, стекающий по лепесткам, ассоциировался с соками женского лона как своей консистенцией, так и умопомрачительным запахом. Все эти обманчивые прелести манили к себе не только взоры гостей, но и мошек, блошек, божьих коровок и паучков.

— Это настоящий тропический лес! — сказал Чарльз своему собеседнику, сидевшему напротив него за столиком, и в очередной раз позавидовал его голливудскому загару.

Мужчина, которого он разглядывал, был поджар, мускулист и похож на главного героя сериала «Секретные материалы». Он выглядел моложе своих лет, его серые холодные глаза выдавали твердый характер, умело скрываемый обаятельными манерами и очаровательной белозубой улыбкой. Макс Эйбельсон, а именно так звали этого господина, не церемонился с соперниками, пробиваясь на вершину успеха, и безжалостно сметал со своего пути любого, кто угрожал осуществлению его мечты — стать известным и влиятельным кинорежиссером. Он пускал в ход недозволенные приемы, ум и хитрость, проявлял чудеса изворотливости и в результате достиг-таки Олимпа кинобизнеса и теперь получал колоссальные гонорары.

Чарльзу он нравился, несмотря на его невыносимый характер и чудовищные амбиции. Что бы ни говорили о нем неудачники, он обеспечивал финансовый успех любому проекту, за который брался, а любой актер, снявшийся в его фильме, вскоре становился звездой экрана.

— Мне здесь нравится, — оглядев зал ресторана, промолвил Макс. — Обстановка чем-то напоминает декорации фильма «Парк Юрского периода». Между прочим, по кассовым сборам он все-таки уступил «Титанику». Публике не угодишь!

— Ты собираешься снять нечто столь же потрясающее? — поинтересовался Чарльз, отхлебнув из чашки крепкого кофе.

— Мне хотелось бы это сделать, — с иронической улыбкой ответил режиссер, пожав плечами. — А что это за шоу, на которое ты меня заманиваешь? В чем суть его сюжета, и кто из звезд в нем участвует?

Чарльз, знавший Макса на протяжении многих лет, чувствовал, что его опыт и оригинальный подход, помноженный на талант Джерарда, дадут великолепный результат. Интуиция еще ни разу его не подвела. Он закурил сигарету и стал излагать фабулу пьесы «Синяя Борода».

Выслушав его с бесстрастным лицом. Макс сказал:

— Я бы хотел это посмотреть.

— Премьера на следующей неделе.

— Где? В Лондоне?

— Нет. В частном театре, находящемся в поместье одного антрепренера. В Лондоне спектакль пойдет позже.

— Кто из звезд в нем участвует?

— Ричард Сьюдли.

Макс вскинул брови, пожевал губами и спросил:

— А кто исполнительница главной роли?

— Кейзия Линдон, молодая, но подающая большие надежды актриса, моя протеже.

— Милый Чарльз! — раздался пронзительный женский возглас, перекрывший и шум в ресторане, и приглушенные звуки, проникавшие в зал снаружи.

Мужчины разом обернулись и увидели стремительно направлявшуюся к ним по проходу Аманду Кейт. Она летела, как боевой корабль на всех парусах, грозно выпятив груди, и, подойдя, сразу же обрушила на Чарльза поток слов;

— Как я рада, что встретила тебя здесь! Ради Бога, угости меня кофе, я умираю. Мы с Торином только что вырвались с одной вечеринки, затянувшейся до утра. Торин, милый, достань у меня из сумочки сигарету и зажигалку. Спасибо, душка! Чарльз, представь меня своему другу!

Она окинула Макса плотоядным взглядом. Чарльзу показалось, что она сейчас пощупает его мошонку и пенис и заглянет ему в рот, как это принято делать, покупая жеребца.

Представив ей своего приятеля, Чарльз подозвал официанта и заказал еще кофе. Аманда вальяжно развалилась в кресле. Вид у нее действительно был потасканный: волосы всклокочены, грим на лице смазан, полные груди едва ли не вываливались наружу из-под корсажа черного бархатного платья, подол которого едва прикрывал ее промежность, так что подвязки на чулках, обтягивающих ляжки, можно было разглядеть в деталях. Даже Чарльза, известного своими либеральными взглядами, это шокировало. Торин, ее спутник, походил на ирландца-лудильщика. С небритыми впалыми щеками и синими кругами под блестящими и красными от беспробудного пьянства глазами, с давно не стриженными и не мытыми волосами, в мятой тенниске и затасканных джинсах, он являл собой образчик сурового героя-любовника из рабочей среды. В такой роли ему вскоре и предстояло сниматься в очередном «мыльном сериале», где главную героиню играла Аманда.

— Вы слышали что-нибудь новенькое о Кейзии? — спросил он, игнорируя кислую мину, которую сделала при этих словах Аманда.

— Мы с ней недавно разговаривали по телефону, — ответил Чарльз.

— Об этой новой пьесе ходит множество интригующих слухов. Когда состоится премьера?

— В следующую субботу.

— Вы будите на ней?

— Разумеется! И Макс, я надеюсь, тоже.

— Тогда и я пойду! — воскликнул Торин. Аманда взорвалась от гнева.

— Черта с два! — крикнула она так громко, что на нее обратили внимание все, кто был в зале. Несколько человек посмотрели в ее сторону, а юный симпатичный официант побежал к их столику, чтобы взять у нее автограф.

Чарльз едва не расхохотался, наслаждаясь игрой телезвезды. Казалось, она была готова разорвать своего любовника на куски, как тигрица. Но тот упрямо повторил, закинув ногу на ногу:

— Я хочу видеть, как будет играть Кейзия.

— Неужели? Откуда вдруг такая преданность? В таком случае я тоже туда поеду, самостоятельно, и полюбуюсь на ее скандальный провал! — заявила Аманда. — И перестань чиркать зажигалкой! Если ты не знаешь, чем занять руки, я найду им лучшее применение! — С этими словами она взяла руку Торина и сунула ее в свою промежность.

Чарльз встал из-за стола, элегантный и моложавый импресарио, неотразимый в своем сизо -

сером костюме в полоску, сшитом на заказ известным итальянским мастером, и, положив на стол салфетку, промолвил:

— Не будем мешать вам ворковать, голубки! Макс, ты поедешь со мной на такси в мой офис?

Торин вытащил руку из влажной промежности Аманды и спросил, жалостливо взглянув на Чарльза:

— У вас не найдется лишнего билетика?

— Все билеты распроданы, но я постараюсь, — ответил с милой улыбкой Чарльз и, кивнув Аманде, грациозно удалился, мысленно представляя вечер премьеры нового шоу в приватном театре.

Ноги болели, ныла поясница, голова шла кругом, но Кейзия не падала духом и с нетерпением ждала своего первого выхода на сцену перед зрителями в роли юной Ясмины, невесты герцога по прозвищу Синяя Борода. Она еще никогда не ощущала такого душевного подъема, как теперь. Впрочем, и вся труппа актеров, участвующих в спектакле, жила ожиданием премьеры. Викки считала, что веру в успех вселил во всех неутомимый демонический Джерард, причем не без помощи гипноза.

Но порой Кейзия ловила себя на том, что она боится опозориться. И это заставляло ее вновь и вновь репетировать наиболее трудные для исполнения эпизоды.

Вот и сегодня она задержалась, чтобы повторить одну сценку с участием Антона. В ней Ясмина отпирает одну из запретных дверей и понимает, что у ее будущего супруга есть любовник — прекрасный и гибкий Хассан. Он объясняет ей языком танца, что Синяя Борода никогда не полюбит женщину так, как он любит мужчин.

Хореография этой сцены была весьма сложной, музыка — завораживающей и тревожной. Антон исполнял серию прыжков через всю сцену, высмеивая наивную Ясмину и демонстрируя ей свое преимущество. Затем он внезапно хватал ее за талию и поднимал над головой. Ясмина изгибалась и извивалась, изображая отчаяние и горе, и прикрывала рукой глаза, чтобы выразить всю глубину своего стыда за предательство герцога.

Опуская ее на сцену после этого па, танцор потерся об нее твердым пенисом и прошептал:

— Встретимся после репетиции. Я хочу тебя!

Его сильная рука скользнула по ее спине и сжала ягодицу, обтянутую трико. Кейзия почувствовала к нему ответное желание и решила, что соитие с ним пойдет ей на пользу: снимет нервозность и усталость, наполнит ее тело молодой энергией. От Джерарда и Ричарда, с которыми она регулярно и часто совокуплялась в последнее время, Кейзия устала, ей хотелось новых ощущений.

Продолжая выделывать сложнейшие танцевальные движения, Антон незаметно ласкал ее соски и дотрагивался до половых губ, исподволь разжигая в ней похоть и добиваясь большей выразительности исполнения. Движения его были проникнуты чувственностью, вспотевшее тело блестело, мускулы играли под кожей, белозубая улыбка при ярком свете казалась ослепительной. Он был воплощением бисексуальности, живым страстным Хассаном, которому безразлично, с кем делить любовное ложе — с мужчиной или с женщиной. И, поддавшись его волшебным чарам, Кейзия тоже изнемогала от вожделения в его страстных объятиях. Она была готова лечь на сцену и позволить ему разорвать на ней танцевальный костюм, чтобы вогнать свой прекрасный любовный инструмент в ее сокровищницу наслаждения.