Уильям Берроуз - Призрачный шанс
Обычно западные критики стараются обходить стороной "Призрачный Шанс", не признавая того знакового послесловия к гробовому молчанию на символический вопрос "Кто Здесь?", который я бы перефразировал, как "Кто со мной?". Одной из задач всех произведений Берроуза, его Работы по прокладыванию пути, жизненной магистрали, обусловленной биологической необходимостью уйти "прочь от Времени и в Космос", была в магическом преобразовании читателей, сотворения новой свободной, пусть далеко и не человеческой формы, в мире тотального конформизма.
Фактически, как маг, Берроуз призывал любые силы, способные проложить ему путь по направлению к "единственной цели, за которую стоит бороться": к бессмертию. ""Каждый раз, когда вы натягиваете лук, я буду при этом", говорил своим ученикам дзенский мастер стрельбы из лука. И он имел в виду "при этом" вполне буквально. Он жил в своих учениках и поэтому достиг пределов бессмертия. И бессмертие писателя должно восприниматься буквально. Каждый раз, когда кто-нибудь читает его слова, он присутствует при этом. Он живет в своих читателях". ("Пространство Мертвых Дорог").
Алекс Керви, март 2000 г.
Издание "Призрачного Шанса" в России безусловно не могло осуществиться без столь необходимой поддержки Джеймса Грауерхольца, друга и секретаря Уильяма Берроуза на протяжении последних двадцати трех лет его жизни, а теперь его наследника. Я хотел бы выразить мою глубокую признательность Джеймсу за его помощь, дружеские советы, и за всю ту колоссальную работу, сделанную и делаемую им для распространения влияния Слова El Hombre Invisible на пути через Туат, "out of Time and into Space".
Уильям Берроуз
ПРИЗРАЧНЫЙ ШАНС
I
Капитан Миссьон вскинул на плечо дробовик, заткнул за пояс саблю в ножнах. Подхватив свои вещи, он пошел по поселку, останавливаясь поговорить с жителями.
Они нашли отличную красную глину для кирпичей и теперь возводили двухэтажные дома с балконами на массивных деревянных колоннах. Здания стояли в ряд, столовые и кухни на первом этаже, спальни и гардеробные наверху. Балконы были соединены, поселенцы спали там в гамаках и койках. Постройки вытянулись на берегу моря, ступени вели к бухте, где стояли на привязи лодки.
Слово, которым на местном языке называли лемуров, имело и другое значение: "призрак". Убивать призраков было табу, и Миссьон ввел Правило, запрещающее убивать их под угрозой изгнания из поселка. Если какое-то преступление и заслуживало смертной казни, тоже запрещенной Правилами, так именно это.
Он искал разновидности лемуров, которые местный информатор описал как очень большие - с теленка или маленькую корову.
- Где большие призраки?
Абориген указал куда-то вглубь острова:
- Остерегайся злой Ящерицы-Меняющей-Цвет. Околдует тебя, и ты тоже сменишь цвет. Тоже почернеешь от злости, позеленеешь от страха, покраснеешь от похоти...
- И что ж в этом плохого?
- Через год ты умрешь. Цвета сожрут твою кожу и плоть.
- Ты говорил о большом призраке. Больше козла... Где их можно найти?
- Когда услышишь Чебахаку, Человека-В-Деревьях, значит там Большого нет. Она не бывает там, где шум.
- Она?
- Она. Он. Для Большого Призрака это одно и то же.
- Так. Значит, он там, где нет Человека-В-Деревьях?
- Нет. Он там, когда Человек-В-Деревьях молчит.
Такое бывало на рассвете и закате.
Миссьон шел вглубь острова по крутой тропинке, поднимавшейся на пятьсот футов над уровнем моря. Он остановился, опершись на посох, оглянулся. От восхождения его дыхание не сбилось, лицо не вспотело. Он видел поселок, свежеиспеченные красные кирпичи и соломенные крыши, уже лишенные признаков времени, словно домики сказочной страны. Он мог разглядеть тени под причалом, снующих рыбок, чистую голубую воду залива, скалы и листву; всё плыло в прозрачной, не обрамленной картине.
Тишина обрушилась, как покров, рассыпающийся в пыль, в ту самую секунду, когда он пошевелился. Тотчас кошачья лапа ветра протянулась через залив и вверх, вздымая папоротники и листья, плеснула ему в лицо дыхание Паники. Лапки маленького призрака покрыли мурашками его хребет, подняли волоски на затылке, там, где центр смерти вспыхивает поспешно, когда человек отправляется в мир иной.
Капитан Миссьон не боялся Паники - внезапного, невыносимого ощущения, что всё вокруг живо. Он сам был посланцем Паники, знания, которого человек боится больше всего: правды о его происхождении. Она так близко. Просто смахни слова и смотри.
Он пробирался сквозь гигантские папоротники и вьющиеся растения в зеленой тени, не пользуясь саблей, остановился на краю поляны. Плененное мгновение, и вот куст, камень, бревно дрогнули, появилась стая кольцехвостых кошачьих лемуров; они горделиво прохаживались взад-вперед, красуясь друг перед другом, завитки хвостов над головой. Потом фьють - исчезли, забирая с собой пространство, которое только что заполняли. Издалека донеслись крики лемура-сифаки, которого местные называли Чебахакой, Человеком-В-Деревьях.
Ловко поймав кузнечика, Миссьон присел у мшистого бревна. Крошечная головка с круглыми глазами и длинными дрожащими ушками уставилась на него беспокойно. Он отпустил кузнечика, и маленький мышиный лемур тут же набросился на насекомое, восторженно пища и чирикая, сжимая его лапками, поклевывая крошечными острыми зубками.
Миссьон пошел на звук, становившийся всё громче. Теперь Чебахаки видели его и издавали согласные вопли, разрывающие барабанные перепонки. Крик прекратился с такой внезапной силой, что Миссьона отбросило на землю. Несколько минут он лежал в полуобмороке, наблюдая, как серые тени, качаясь, исчезают в листве.
Медленно он поднялся, оперся на посох. Перед ним высилась древняя каменная постройка, оплетенная лианами, зеленая ото мха. Он прошел под аркой, каменные плиты под ногами. Огромная змея, переливаясь яркой зеленью, сползла по ступеням, ведущим в подземелье. Он осторожно начал спускаться. В дальнем конце залы открывалась арка, впускавшая дневной свет, и Миссьон смог разглядеть каменные стены и потолок.
В углу второй комнаты стояло животное, похожее на маленькую гориллу или шимпанзе. Это удивило его, ведь ему говорили, что на острове нет настоящих обезьян. Существо стояло совершенно неподвижно: черное, оно, казалось, было соткано из самой тьмы. Тут он заметил, что справа у стены лежит еще одно существо, светло-розовое, похожее на свинью.
Затем прямо перед собой он увидел другого зверька; сперва ему показалось, что это маленький олень. Зверек подошел к его протянутой руке, и Миссьон заметил, что рогов у него нет. Вытянутая мордочка, острые зубы, наточенные, словно маленькие сабли. Длинные тонкие лапы с пальцами, похожими на канаты. Большие, выгнутые вперед уши, глаза цвета прозрачного янтаря, в которых сверкающим драгоценным камнем плавал зрачок, меняя цвет: обсидиан, изумруд, рубин, опал, аметист, брильянт.
Медленно зверек поднял лапу и коснулся его лица, пробуждая воспоминания о древнем предательстве. Слезы потекли по щекам капитана, он погладил оленя по голове. Миссьон знал, что должен вернуться в поселок до наступления темноты. Для человека всегда существует то, что он должен сделать вовремя. Для призрака оленя времени не существовало.
Быстрее и быстрее вниз, разрывая одежду о камни и шипы, к закату он уже был в поселке. Он чувствовал, что опоздал, произошло что-то ужасное. Вокруг не было ни души. И тут он заметил Бредли Мартина, стоявшего над умиравшим лемуром.
Миссьон увидел, что пуля прошла навылет. Он почувствовал, как гнев вскипает жаркой красной волной, но ответной ярости в Мартине не было.
- За что? - выдохнул Миссьон.
- Спер у меня манго, - с издевкой буркнул Мартин.
Рука Миссьона потянулась к пистолету.
Мартин рассмеялся.
- Решили нарушить собственное Правило, капитан?
- Нет. Но хочу напомнить вам Правило Двадцать Три. Если две стороны пришли к разногласию, которое не может быть решено, тогда действует закон дуэли.
- Ладно, но у меня остается право отказаться от вашего вызова, что я и сделаю.
Мартин был не лучшим фехтовальщиком и скверным стрелком.
- Тогда вы должны покинуть Либертацию этой же ночью, до захода солнца. У вас остается не больше часа.
Ни слова не говоря, Мартин обернулся и двинулся к своему жилищу. Миссьон накрыл мертвого лемура брезентом, намереваясь отнести тело в джунгли и похоронить завтра утром.
В конторе Миссьона неожиданно охватила парализующая усталость. Он знал, что надо было догнать Мартина и разобраться с ним, но, как сказал Мартин, его собственные Правила... Он лег и сразу же провалился в глубокий сон. Ему снилось, что по всему поселку валяются мертвые лемуры, и на рассвете проснулся в слезах.
Миссьон вышел забрать мертвого лемура, но и зверек, и брезент исчезли. С ослепительной ясностью он понял, зачем Мартин застрелил лемура и что собирается делать: пойдет к аборигенам и скажет, что поселяне убивали лемуров, и что, когда он возразил, на него напали и ему чудом удалось спастись. Для аборигенов лемуры священны, и история могла закончиться кровавой расправой.
